Одна на две жизни - Романова Галина Львовна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/95
• Следующая

— А почему?

— Интересующий вас Фил Годвин был убит сегодня ночью.

Агния вскрикнула. Ариэл присвистнул.

— Как?

— Прошу взглянуть.

Инспектор чуть посторонился, позволяя увидеть сквозь распахнутые двери комнату, в которой находились еще трое. Один торопливо что-то записывал, а другой бродил вокруг распростертого на полу третьего. Еще молодой, лет тридцати — тридцати трех мужчина лежал, раскинув руки, в луже крови, вытекшей из нескольких жутких ран. Грудь и живот его были залиты кровью, в крови было и лицо, при одном взгляде на которое Агния побледнела и покачнулась, теряя равновесие.

Комната поплыла у нее перед глазами, в глазах потемнело. Она вскрикнула, чувствуя, как ее подхватывают чьи-то руки. Ноги стали ватными, голова закружилась. Она смутно поняла, что ее усаживают на стул. Возле губ оказался стакан. Молодая женщина сделала торопливый глоток — это оказалась вода.

— Какой ужас, — пролепетала Агния хрипло. — Кто мог сотворить такое?

У трупа не было глаз — их не выкололи, а буквально вынули из глазниц. Оскаленный рот был раззявлен в последнем крике.

— М-да, — прозвучал над головой голос Ариэла. — Вот и поговорили…

— Вы о чем-то собирались беседовать с покойным Филом Годвином? — Инспектор Вонк не отходил от них ни на шаг. Он встал так, чтобы заслонить от женщины окровавленное тело, и Агния была ему за это очень благодарна. Она торопливо сделала еще глоток воды.

— Я хотела у него спросить… он был с моим мужем, Мареком Боуди, в тот день, когда тот… погиб, — пролепетала она. — Они втроем ходили к подземелью Духов. Там мой муж погиб. И я хотела выяснить у него обстоятельства смерти Марека…

— Вы договаривались о встрече?

— Нет. Я приходила к нему в музей, чтобы поговорить там, но его в тот день не было на работе. Мне сказали, что он должен прийти завтра… то есть, сегодня утром. Но утром он не пришел. Я узнала адрес и… и вот. — Агния всхлипнула.

— Кто-нибудь знал о том, что вы собираетесь навестить Фила Годвина? Вы кому-нибудь говорили о своих планах? — продолжал расспросы инспектор.

— Да. Я… мне про Фила Годвина сказал мастер, с которым работал мой муж…

— Мастер Димер Молос, из университета, — подсказал Ариэл. Он остался стоять и из-за плеча собеседника мог видеть комнату и тело на полу.

— Ну и служащие в музее… Я не помню их имен, — вздохнула Агния.

— И больше никого?

Она покачала головой. В душе нарастало отчаяние. Фил Годвин знал, как и почему погиб ее муж. И он убит. Почему? Это случайное совпадение или же кто-то нарочно не желает, чтобы правда выплыла наружу? А кому не хочется открывать тайну? На всем белом свете был только один человек, который горел желанием скрыть правду. И этот человек стоял рядом с нею.

— Вы сказали, что означенный Фил Годвин и ваш муж втроем ходили к подземелью Духов? — нарушил короткое молчание инспектор. — А вы знаете, кто этот третий?

— А… — Агния вскинула голову и открыла рот, чтобы назвать имя, но Ариэл уже заговорил сам:

— Прошу прощения, господин инспектор Вонк, но мне кажется, что госпожа Боуди больше ничем не может вам помочь, — ледяным тоном промолвил Ариэл. — Кстати, а можно узнать, как он был убит?

— Можно. Его зарезали. Вот этим ножом!

Агния отвернулась от тряпицы, сквозь которую проступали кровавые пятна, а Ариэл уставился на завернутое в нее оружие.

— Это не нож, — промолвил он. — Это кортик. Гвардейский.

— Точно? — напрягся инспектор Вонк.

— Точнее не бывает…

Что-то странное в его голосе заставило Агнию оглянуться. Ариэл смотрел на испачканный в крови кортик так, словно увидел призрака.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он.

— Что такое?

— Понимаете, инспектор, это… нет, ничего. — Ариэл отступил на шаг.

— А это не тот кортик, который ты искал? — произнесла Агния.

Двое мужчин воззрились на женщину. И выражение глаз одного из них было таким, что она тут же вскочила на ноги, невзирая на слабость в коленках, и отступила, отгораживаясь стулом от своего спутника.

— Ты еще вчера искал свой кортик! — воскликнула Агния. — Помнишь? Спрашивал у меня, не видела ли я его… А он все это время был здесь?

— Агни! — прошипел Ариэл. — Ты сама понимаешь, что говоришь? Замолчи!

— Нет уж, пусть говорит! — повысил голос инспектор. — Госпожа Боуди, вы точно уверены, что это его кортик?

— Ну не так чтобы очень, — замялась Агния. — Я не разбираюсь в оружии. Но очень похож.

— Отлично! — Инспектор Вонк просиял. — Вы нам очень помогли, госпожа Боуди. Сообщите констеблю свой адрес — он проводит вас до дома. Постарайтесь никуда не отлучаться из города надолго — вы можете понадобиться как свидетельница… А вас, милостивый государь, нам придется задержать до выяснения.

— Это ошибка, — отчеканил Ариэл.

Лицо его превратилось в каменную маску, и только глаза жили на нем. И смотрели на Агнию так, что молодой женщине хотелось бежать сломя голову. Едва дождавшись появления в дверях того самого пожилого констебля, который еще недавно успокаивал господина Соламина, она попрощалась и выскользнула вон.

Проводив ее взглядом, Ариэл повернулся к инспектору:

— Я ни в чем не виноват. Этот кортик действительно похож на мой. Я не помню, где его оставил. Может быть, у нее дома. Может быть, в лаборатории… Да, скорее всего, именно там. Спросите мастера Молоса, спросите других подмастерьев. Вам наверняка скажут… Это обычный гвардейский кортик. Такие есть у многих офицеров гвардии. Он является табельным оружием…

— Табельным? Значит, и номер есть? А что, если мы проверим? Вы служили?

— Двадцать шестой гвардейский полк его императорского величества. Резерв. — Ариэл вздохнул. — Почти четыре года. Попросился в отставку пять лет назад по семейным обстоятельствам. Имею чин лейтенанта.

— И воевали?

— Участвовал в нескольких локальных конфликтах. В основном подавляли восстание горских народов в провинции Зейнар. Какое это имеет значение?

— В нашем деле все имеет значение. И пока мы не выясним, чей это кортик, вам придется задержаться.

Камеры в следственном управлении были небольшие — пять шагов в длину и четыре в ширину. Толстые каменные стены, выкрашенные в темно-коричневый цвет, не пропускали ни звука. Небольшое полукруглое окошко располагалось под потолком в глубокой нише. Простая железная кровать, прикрученная к стене, сбитый из досок стол, накрытое дощечкой ведро — вот и вся обстановка. Чем-то она напоминала гауптвахту, на которой Ариэлу приходилось сидеть в армии.

Перед тем как запереть здесь, у него забрали пистолеты, все личные вещи, пояс, сняли даже камзол и поясную сумку, где были все деньги. Оставили только плащ, да и то после того, как на его глазах прощупали подкладку и подпороли тут и там — а вдруг он пронесет в камеру оружие. Такая забота о благе заключенного объяснилась через несколько часов, после того как день стал клониться к вечеру — толстые каменные стены тюрьмы отбирали все тепло. А тонкое застиранное одеяло было немногим толще сукна, из которого шили одежду.

В довершение всего надели кандалы. Это было непривычно — словно он уже осужден и должен быть доставлен на каторгу или в тюрьму на озере Ласточек, где ему предстоит провести несколько лет в каменном мешке. Два широких браслета соединялись вместе цепочкой длиной чуть больше пяди. Вполне достаточно для того, чтобы уверенно пользоваться, скажем, ложкой, но слишком мало на тот случай, если ему взбредет в голову напасть на охрану.

Для Ариэла все это не имело особенного значения. Ни временные неудобства, ни холод, ни даже скудный ужин — его пока еще не успели поставить на довольство и накормили тем, что осталось от обеда остальных заключенных, — его не волновали. А вот то, что он оказался словно выключен из жизни и его свободе угрожала реальная опасность, действовало на нервы. Но размышлять и изыскивать способы побега он пока не собирался.

И еще Агния. Она ушла из доходного дома в полной уверенности, что он виновен в смерти Фила Годвина. И шансов доказать обратное было ничтожно мало. Ведь кортик, что ни говори, на самом деле принадлежал ему. Он узнал свое оружие с первого взгляда. И знал особую примету, которая лишала его шансов когда-либо вообще выйти на свободу. Нет, рано или поздно его освободили бы — за простое убийство не дают пожизненное заключение, — но какой в этом смысл, если к тому времени уже пройдет несколько лет? Устав от одиночества, Агния либо все-таки выйдет замуж за кого-то третьего, либо уйдет в монастырь, либо зачахнет от тоски и будет навсегда потеряна.

• Предыдущая
• 31/95
• Следующая