Десять слов про Китай - Хуа Юй - Страница 1

• 1/8
• Следующая

Yu Hua

CHINA IN TEN WORDS

Перевод с китайского Р.Г. Шапиро

Печатается с разрешения автора и литературного агентства Andrew Nurnberg.

© Yu Hua, 2011

© Перевод. Р.Г. Шапиро, 2012

© Издание на русском языке AST Publishers, 2012

Гомер сказал: «Боги ткут человеческие несчастья, дабы грядущим поколениям было о чем слагать песни». Через несколько столетий китайский мудрец Мэн-цзы произнес: «Жизнь заключается в заботе и печалях, а смерть – в покое и радостях». Гомер с божественным бесстрастием поет о непредсказуемости земных событий и горестях людского существования. Мэн-цзы на примерах из жизнеописаний объясняет, что лишения позволяют жить, а праздность и наслаждения приводят к гибели. Гомер и Мэн-цзы жили в разное время и в разных странах, но если мы посмотрим на их учения с точки зрения нашей, полной несчастий и страданий эпохи, то обнаружим, что они сходятся в светлом взгляде на мир.

Надеюсь, эта книга соединит в себе беспристрастность изложения и яркость жизненных подробностей. Я постараюсь смотреть на жизнь так же светло, как Мэн-цзы и Гомер.

Благодарю своего давнего друга профессора Аллана Барра. В марте 2009 года Аллан пригласил меня в американский колледж Помона рассказать о современном Китае. Выступление он посоветовал назвать «Китай глазами писателя».

Готовясь к лекции, я задумал эту книгу. Аллан тут же вызвался перевести ее на английский, а когда я решил взять за основу работы десяток слов, Аллан предложил название «Десять слов про Китай». Оно нравится мне своим лаконизмом.

Этот сборник эссе я считаю продолжением «Братьев», восполнением лакун, оставленных их художественным вымыслом. Поэтому воспроизведу здесь отрывок из послесловия к ним:

«Мой роман родился из встречи двух эпох: периода культурной революции, фанатичного, подавляющего естественные человеческие чувства, корежащего судьбы; и нашего времени перевернутой морали, вседозволенности и бесконечного человеческого многообразия. Китай периода культурной революции и нынешний – все равно что средневековая и нынешняя Европа. Чтобы прожить эти две эпохи, далекие друг от друга как небо и земля, западному человеку потребовалось бы четыреста с лишним лет, а китайцы сделали это за сорок. Бури четырех веков сгустились в четыре десятилетия – поистине неоценимый опыт!»

Давным-давно Данте написал простые строки: стрела попала в цель и покинула тетиву. Перестановка причины и следствия дает ощущение скорости[1].

Стремительные изменения в китайском обществе за последние тридцать лет показывают нам, как переворачивались причинно-следственные связи. Нас почти ежедневно окружает множество следствий, но мы редко задумываемся о породивших их причинах. Разросшиеся за тридцать лет сорняки социальных проблем и противоречий не видны за цветами оптимизма, распустившимися на почве быстрого экономического развития. Моя работа состоит в том, чтобы пойти в обратном направлении – от блестящих на первый взгляд следствий к внушающим беспокойство причинам. На пути к истокам мне непременно встретятся несчастья и лишения, не меньшие, чем те, о которых говорили Мэн-цзы и Гомер.

Поэтому если я попробую рассказать обо всем сразу, моя книга о Китае окажется бесконечнее «Тысячи и одной ночи». Вот почему я хочу выбрать десять слов – десять пар глаз, с разных точек пристально глядящих на сегодняшний Китай.

Я буду краток и начну путешествие с хорошо знакомой нам повседневности. Она может показаться скучной и заурядной, но на деле таит в себе тьму образов, обогащающих и волнующих человеческое сердце. Политика, история, экономика, общество, культура, память, чувство, страсть, частная жизнь – повседневность наполнена их неслиянными голосами. Повседневность – словно огромный лес, а в Китае есть поговорка: «В большом лесу всякая птица найдется».

Я буду писать свою книгу так, как ездит рейсовый автобус: начальная и конечная точки совпадут. Мой автобус, набитый рассказами, от станции «китайская повседневность» пройдет через остановки «политика», «история», «экономика», «общество», «культура», «память», «чувство», «страсть», «частная жизнь», а еще через несколько безымянных деревень. Одни рассказы по дороге сойдут, их место займут другие – и после долгих странствий мой автобус вернется на станцию «китайская повседневность».

В своих десяти словах я надеюсь высказать все многословие нынешнего Китая; надеюсь, что моя речь, преодолев пространство и время, сплавит воедино рациональный анализ, эмоциональный опыт и личную историю; надеюсь шаг за шагом проложить сквозь бурлящее переменами и разногласиями китайское общество тропу ясного и безыскусного повествования.

Я буду счастлив, если благородство Гомера и вселенская боль Мэн-цзы направят мои шаги.

17 августа 2009 года

Каждый раз когда я пишу это слово, мне кажется, что я ошибся, что иероглифы какие-то странные. Я закрываю глаза, расслабляюсь, открываю глаза – и иероглифы кажутся уже лучше. Проделываю это еще раз – и убеждаюсь, что все правильно. Такое уж это слово: то мне чужое, то близкое.

Не знаю, есть ли в сегодняшнем Китае другое слово, одновременно столь же распространенное и незаметное. Сейчас в Китае разве что чиновники произносят его по всякому поводу, а сам народ вспоминает о нем редко, а может, и вообще забыл.

Раньше оно бросалось в глаза. Страна наша называлась «Китайской Народной Республикой». Председатель Мао предписывал «служить народу». Самой важной газетой была «Жэньминь жибао», то есть «Народная газета». Мы, представители народа, каждый день повторяли: «После 1949 года народ стал хозяином».

Во времена моего детства слово «народ» звучало так же величественно, как «председатель Мао». Эти слова я выучился писать раньше, чем наши с родителями имена. Я тогда думал: «Народ – это председатель Мао, а председатель Мао – это народ».

Мы тогда переживали Великую пролетарскую культурную революцию. Когда я рассказывал каждому встречному о своем открытии, люди смотрели на меня с сомнением, словно говоря: «Надо бы это обдумать». Но вслух никто не спорил. Все были очень осторожными – одного неверного слова было достаточно, чтобы угодить в контрреволюционеры и погубить всю семью. Родители тоже посмотрели на меня с опаской и, изъясняясь намеками, посоветовали не повторять этих слов, хотя ошибки в них вроде бы и нет.

Но я не мог не делиться с людьми своим открытием, самым важным в моей жизни. Вскоре я нашел и доказательство – популярный лозунг «Председатель Мао – в нашем сердце». Я рассуждал так: «В сердце каждого человека из народа – председатель Мао. А кто же в сердце председателя Мао? Мы все, народ». Так что «Народ – это председатель Мао, а председатель Мао – это народ».

Постепенно жители нашего городка перестали смотреть подозрительно, кое-кто стал кивать и даже повторять. Сначала это были мои друзья, а потом и взрослые. Когда так заговорили очень многие, я забеспокоился. В годы культурной революции патентов не выдавали. Я почувствовал, что мое авторство забывается, и стал объявлять на каждом углу: «Первым так сказал я». Но никого это не волновало. В конце концов даже друзья, невзирая на мои страстные доказательства и жалобные мольбы, качали головой и отвечали: «Так говорят все».

Я огорчился и горько пожалел, что поделился с миром своим открытием. Надо было сохранить его глубоко в своем сердце, никому о нем не рассказывать и в одиночку наслаждаться им всю жизнь.

Ныне Запад поражается гигантским изменениям, происходящим в Китае. Китайская история – словно смена масок в традиционном сычуаньском театре: за какие-то тридцать лет Китай от обожествления политики перешел к преклонению перед деньгами.

• 1/8
• Следующая