Кто посеял ветер - Нойхаус Heлe - Страница 103

• Предыдущая
• 103/108
• Следующая

– Я хочу поговорить с ней, – произнес Кристоф Зандер решительным тоном.

– Нет, нельзя, – возразил Боденштайн, предвидевший такое развитие событий. – Ты только отвлечешь ее. Это опасно.

– А сидеть в доме с вооруженным безумцем не опасно? – возмутился Зандер. Его глаза сверкали, руки в отчаянии сжимались в кулаки.

– Пия знает, что делает, – сказал Оливер.

– Да мне плевать! – крикнул взбешенный Кристоф.

– Прошу тебя. – Боденштайн положил руку ему на плечо. – Не теряй самообладания, этим ты никому не поможешь.

– Я не теряю самообладания. – Зандер стряхнул руку Боденштайна. – Я просто беспокоюсь. И у меня есть на это причина.

Поднявшись в автобус, Оливер кивнул Николя Энгель, Кему, Крёгеру и Остерманну. В задней части салона сидели родители Марка. Штефан Тейссен закрывал лицо руками, его жена беззвучно плакала. Рядом с ней сидел полицейский психолог и держал ее за руку.

– Пройдите сюда, Боденштайн, – тихо произнесла советник уголовной полиции. – Вам тоже будет интересно послушать.

Он занял место между ней и техником.

– …никогда не изучала космическую технику в Америке, — не очень отчетливо прозвучал плаксивый голос госпожи Францен из телефонной трубки. – И мои родители не богаты. Я никогда не получала в наследство много денег. Я… я говорила это только для того, чтобы… чтобы произвести впечатление на Яниса, и из тщеславия.

– Что это? – тихо спросил Боденштайн.

– Он заставляет их признаваться во лжи, – так же тихо ответила Энгель. – Госпожа Кирххоф должна снимать все это на видео. Это продолжается уже почти два часа. Речь, главным образом, идет о всевозможных мелочах – кто кого в чем обманул.

Вдруг послышался голос Пии.

– Госпожа Францен, — сказала она. – Что в действительности произошло в субботу, когда вы подверглись нападению в вашем доме?

Все сидевшие в автобусе застыли и затаили дыхание. В динамике раздалось всхлипывание.

– Это… это нападение было инсценировано, — сказала Рики. – Твой отец хотел получить документы и результаты экспертиз, которые хранились у Яниса…

– Меня это не интересует, — перебил ее Марк.

– Где ты был? – спросила Николя Энгель Боденштайна.

– Потом расскажу.

– Шторх давит на меня. Он считает, что ты знаешь, где скрывается эта Зоммерфельд. – Она пристально посмотрела на него. – Он прав?

Боденштайн помялся.

– Да, прав, – спустя несколько секунд ответил он. – Мне известно, где она находится. Но я ему об этом не скажу.

– Ты с ума сошел, Оливер? – прошипела Николя Энгель. – Эта женщина разыскивается по обвинению в убийстве! Если ты ее укрываешь…

– Она не убийца, – прервал он ее. – Все гораздо сложнее, чем эти два убийства. Но я объясню тебе это позже, обещаю.

Она окинула его пренебрежительным взглядом и пожала плечами.

– Надеюсь, у тебя имеются действительно убедительные аргументы. Иначе я больше не смогу тебя защищать.

– Имеются, – ответил он.

В доме ничего особо интересного больше не происходило. Время шло, жара в темном салоне автобуса была почти невыносимой.

– Сколько еще это будет продолжаться? – проворчал Шефер.

– Мне все равно, – сказала Николя Энгель. – Если дело закончится без кровопролития, то пусть это продолжается хоть еще десять часов.

– Ты спал с Никой? — раздался в этот момент голос Марка из динамика, и Боденштайн, который постепенно преодолевал проблему концентрации внимания, вздрогнул.

– Да, — ответил Теодоракис. – Она влюбилась в меня и не давала мне прохода. Бегала передо мной голой, когда Рики не было дома. И однажды я просто не смог совладать с собой.

У Боденштайна дернулся кадык. Перед ним как будто неожиданно разверзлась бездонная пропасть. Этого не может быть! Анника спала с этим парнем? Разве она не рассказывала ему, какую неприязнь он у нее всегда вызывал? Внезапно в нем проснулась ревность, ибо он понял, что Теодоракис говорит правду – ведь на него был направлен заряженный пистолет. Значит, лгала Анника. Но почему?

Какое событие, произошедшее за последние двадцать четыре часа, повлияло на Марка столь ужасным образом? В то время как Пия послушно поочередно снимала на камеру Рики и Яниса, она исподволь наблюдала за Марком и пыталась найти ответ на этот вопрос. Чем больше говорили Янис и Рики, тем больше он терял свое напускное спокойствие. А они говорили и говорили. В какой-то момент Марк снял повязку с глаз Рики. Теперь, видя перед собой дуло пистолета, она и Янис выворачивали наизнанку свою истинную суть: беспринципность, эгоцентризм, презрение друг к другу и к окружающим. Это было отвратительно.

Янис признал, что решил использовать Марка в своих акциях против парка ветрогенераторов после того, как узнал, кто его отец. Он с готовностью продемонстрировал, что является воплощенным эгоистом, низким лжецом, свиньей. Рики созналась в том, что согласилась выкрасть листы с подписями и саботировать деятельность общественного инициативного комитета за деньги, обещанные ей отцом Марка.

Юноша слушал эти признания с бесстрастным лицом, но его взгляд, прежде застывший, неподвижный, постепенно оживлялся. Хороший это был знак или плохой, Пия не решалась судить. Реальность заключалась в том, что он держал в руке снятый с предохранителя пистолет, выпил пять банок энергетика и мог в любой момент потерять над собой контроль. И еще ей было не вполне понятно, какую цель Марк преследовал своим «трибуналом», как он называл эту процедуру.

– Ты спал с Никой? – задал Марк очередной вопрос.

– Да, – признался Янис. Его лицо было белым как мел. Он сильно вспотел, и его неповрежденный глаз неестественно блестел. Вероятно, у него была температура.

– Почему? – спросил Марк.

– Она влюбилась в меня и не давала мне прохода, – сказал Янис. – Бегала передо мной голой, когда Рики не было дома. И однажды я просто не смог совладать с собой. Кроме того, признаюсь, я надеялся, что она, будучи профессиональным климатологом, окажется мне полезной.

– Но ты всегда заявлял, что любишь Рики. Значит, это была ложь?

– Когда-то я действительно любил Рики, но эта любовь постепенно угасла. В последнее время она меня ужасно утомляла. – Он попытался сесть удобнее и застонал от боли. – Я хочу пить. Пожалуйста, дай мне воды.

Марк не удостоил его просьбу вниманием.

– А ты? – Он повернулся к Рики. – Ты любила Яниса?

Фридерике Францен была близка к обмороку. Несколько часов, проведенных в неудобной позе, смертельный страх, унижение – все это вымотало ее до предела, и Пия, что бы эта женщина ни совершила, испытывала к ней сострадание.

– Сначала… да, а потом… нет, – произнесла она, запинаясь. Марк больше не использовал «Телетакт», но пульт все время держал в руке.

– Почему же ты говорила ему, что любишь его?

– Потому что… потому что… это всегда говорят.

Марк вскочил со стула, подошел к Рики вплотную и ткнул дулом пистолета ей между грудей.

– Нет, просто так это не говорят. – Он с силой потряс головой и наконец высказал то, что накопилось у него на душе. – Я поверил тебе, когда ты сказала, что любишь меня! Я всегда тебе доверял! И что ты делала? Лгала, и лгала, и лгала! Почему ты это делала? Почему? Почему ты причинила мне такую боль? Я не понимаю этого!

По его лицу вдруг потекли слезы.

– Почему ты хотела сбежать, ничего не сказав мне? – крикнул он. – Почему ты взяла деньги у моего отца? Почему ты разрушила все, все, что было так замечательно?

Пии все стало ясно. Марк понял, что эти люди использовали его и постоянно ему врали, и теперь его восхищение ими превратилось в ненависть к ним.

Янис тихо застонал. Рики тяжело дышала.

– Марк… Марк, пожалуйста, прошу тебя, – хрипло прошептала она с широко раскрытыми глазами. – Не делай мне больно, прошу тебя… я знаю, что все делала неправильно… Но вспомни о том прекрасном, что мы пережили вместе!

• Предыдущая
• 103/108
• Следующая