Кто посеял ветер - Нойхаус Heлe - Страница 84

• Предыдущая
• 84/108
• Следующая

Боденштайн и Кристоф беседовали, держа в руках бокалы. Женщина стояла рядом с ними, и было видно, что чувствует она себя неуютно. И правильно, подумала Пия. Делать тебе здесь абсолютно нечего.

– Привет, – сказала Кирххоф и выдавила из себя улыбку. Она не собиралась подавать руку Боденштайну. Между ними опять возникла дистанция. В большей степени, чем когда-либо, он был ее шефом, а отнюдь не другом семьи, которого приветствуют поцелуем в щеку.

– Привет, Пия. – Улыбка Боденштайна тоже выглядела вымученной. В его лице явственно читалось напряжение. И хотя она видела в его взгляде прежнее доверие к ней, сегодня он был для нее чужим человеком. – Разреши представить тебе: это Анника. Анника, это моя коллега Пия Кирххоф.

Женщины кивнули друг другу. Кристоф налил в бокал вино и протянул его Пии. Она заранее проинформировала его о причине визита Боденштайна.

– Вам нужно кое-что обсудить, – сказал он. – Не буду вам мешать. Я пока позабочусь о мясе и колбасках.

– Прошу. – Пия сделала жест рукой в сторону стола.

Она рассчитывала побеседовать с Боденштайном с глазу на глаз, а теперь, вместо этого, ей придется говорить с ними двумя. Они сели на скамью из тикового дерева, она расположилась напротив них на стуле. В кустах, рядом с террасой, дрались два дрозда. Из-за дома доносился едва слышный монотонный гул автобана.

– Сначала я хотел бы поблагодарить тебя, Пия, за то, что ты пожертвовала ради нас субботним вечером, – начал Боденштайн, и его слова мгновенно вызвали у Пии приступ гнева.

– Не нужно благодарить меня, – резко сказала Пия. – Ты всегда желанный гость в моем доме. И сидеть с тобой здесь, за столом, для меня вовсе не жертва. Однако перейдем к делу.

Она сознательно избегала смотреть на спутницу своего шефа и обращаться к ней. Боденштайн откашлялся.

– Последние дни я вел себя довольно странно и очень сожалею по этому поводу. Я испытал шок, узнав, что Людвиг оставил в наследство моему отцу большой земельный участок. И это… происшествие в среду вечером не прошло для меня бесследно.

Ему было тяжело признавать свои слабости, Пия знала об этом. Но она не собиралась помогать ему, а просто выжидающе смотрела на него, пока он с трудом подбирал подходящие слова.

– Это наследство легло на плечи моего отца тяжким бременем, – продолжил он наконец после паузы. – В пятницу я был у Радемахера, сразу после того, как отец рассказал мне об оглашении завещания. Я хотел спросить у него, зачем он приезжал во вторник вечером к Хиртрайтеру. Он не ответил мне, и вместо этого заговорил о завещании и луге. Меня удивило, что ему было уже обо всем известно. Он сказал, что сделал моему отцу то же самое предложение о продаже луга, что и Хитрайтеру. Когда я посоветовал ему отказаться от этой затеи, он стал угрожать мне.

– Угрожать? Чем же?

– Он в курсе финансового положения моего брата и знает, что главным источником его доходов является ресторан. Если я не уговорю отца принять его предложение, может произойти скандал, который поставит крест на репутации заведения.

– Это похоже на шантаж, – заметила Пия.

– Я ему так и сказал. Но Радемахер долго не церемонился. В тот же день он и Ральф Глокнер заявились в поместье моих родителей. Когда я приехал вечером домой, родители забаррикадировались в доме и сидели в темноте. Они реально боялись за свою жизнь!

– И Энгель отправила тебя в отпуск по той причине, что твой отец получил в наследство луг?

– Нет. Радемахер сказал мне, что я получу сто пятьдесят тысяч евро, если уговорю отца продать луг «ВиндПро». Он подал заявление, в котором обвиняет меня в шантаже, вымогательстве и еще бог знает в чем.

Боденштайн печально улыбнулся. Пия повертела пальцами бокал из стороны в сторону и поставила его на стол.

– Почему ты не рассказал мне все это? – спросила она.

– Я хотел. Но это не так просто было сделать на лестничной клетке. В пятницу вечером я позвонил тебе и оставил в голосовой почте сообщение с просьбой перезвонить мне.

– Я перезвонила, но твой мобильник опять был отключен.

– У меня была причина отключить его. Мы сидели с родителями в кухне – Квентин, Мария-Луиза и я – и советовались, что делать. Раздался стук в дверь, и оказалось, что это Анника.

Своим непроницаемым выражением лица он мог обмануть кого угодно, только не Пию. Она достаточно хорошо знала его, чтобы по изменившемуся тону понять, насколько серьезно относится он к этой женщине.

– Радемахер и завещание – это только одна проблема, о которой я хотел тебе рассказать, – продолжал Боденштайн, понизив голос. – Вторая… несколько сложнее. Ты помнишь троих мужчин, сидевших вчера утром в кабинете доктора Энгель?

– Разумеется.

– Двое из них – сотрудники Федерального ведомства уголовной полиции. Третий – профессор Дирк Айзенхут, руководитель Немецкого климатологического института. Бывший шеф Анники.

Испытывая сильное раздражение, Пия переводила взгляд с Боденштайна на женщину. Она ничего не понимала. При чем здесь Федеральное ведомство уголовной полиции и Немецкий климатологический институт?

Прежде чем Боденштайн успел продолжить, слово взяла женщина, которую Пия до сих пор принимала за продавщицу зоомагазина.

– Я являюсь выпускницей Института химии моря в Гамбурге и специалистом по биогеохимии. С 1995 года я работала у профессора Айзенхута в Берлине и специализировалась в климатологических исследованиях. Мое полное имя доктор Анника Зоммерфельд.

Пия с недоверием смотрела на гладкое, бледное лицо женщины, затем бросила взгляд Боденштайна. Неужели он верил ей? Этой лживой мыши, выдающей себя за исследователя-климатолога?

– Некоторое время назад произошли события, вынудившие меня скрываться и найти приют у Рики Францен. Я здесь выросла, и мы с Рики были в детстве и юности лучшими подругами. Я знала, что она не будет задавать мне никаких вопросов.

– Понятно, – только и сказала Пия. Ее ничуть не интересовало, где выросла Анника Зоммерфельд, но, возможно, та знала, кто убил Людвига Хиртрайтера. Может быть, именно по этой причине Боденштайн привез ее с собой?

Она ощутила аппетитный запах жареного мяса, напомнивший ей о том, что за весь день у нее не было крошки во рту.

– Рики поверила, будто мне просто требуется время, чтобы прийти в себя после сильного переутомления на работе. Но Янис проявил чрезмерное любопытство и в конце концов выяснил правду обо мне, – продолжала Анника Зоммерфельд. – В пятницу мой бывший шеф Дирк Айзенхут читал в Фалькенштайне лекцию. Янис упомянул мое имя в связи со сфальсифицированными результатами экспертиз, проведенных по заказу «ВиндПро», хотя я перед этим умоляла его не делать этого.

– Почему?

– Я располагаю документами, представляющими большую опасность для Айзенхута. Они содержат доказательства того, что он и другие видные климатологи, с ведома политиков, на протяжении многих лет систематически утаивали данные исследований и выдавали ООН ложные климатологические прогнозы. Если эти документы станут достоянием общественности, будут подорваны основы всемирной климатологической политики и полностью утратят доверие климатологические исследовательские учреждения. Это станет катастрофой для Айзенхута, его коллег и политиков, использующих страх людей перед климатическими изменениями в своих корыстных интересах. Поэтому Айзенхут не остановится ни перед чем, чтобы заполучить эти документы.

Пия покачала головой. Какое отношение имеет это к делам, которые она расследует? Она бросила на Боденштайна исполненный скепсиса взгляд, но его вниманием безраздельно владела Анника.

– Мое имя имеет вес в сфере климатологических исследований, – продолжала Зоммерфельд. – Некоторое время назад ко мне обратился один противник климатологической политики и высказал свои подозрения. Я поняла, что они вполне обоснованны. Однако, встав на его сторону, я противопоставила себя видным климатологам и могущественному климатологическому лобби в политике. Человек, который передал мне документы, был убит, и…

• Предыдущая
• 84/108
• Следующая