Злыднев Мир. Дилогия (СИ) - Чекрыгин Егор - Страница 67

И только когда наступившая темнота, сделала бессмысленными любые попытки продолжать бой, обе враждующие орды сделали вынужденную передышку.

Вот только тогда, Вождь наконец смог взять ситуацию под контроль.

Он, лишь незадолго до этой паузы узнал о начавшемся сражении, и чертыхаясь на чем свет стоит бросился на левый фланг Армии, где оно собственно и началось.

По пути, его мрачному воображению мерещились подлые и коварные уловки Ярла, который смог обмануть и ударить во фланг, а может уже и обхватить тыл, или успев уже…. Царящая вокруг неразбериха, превращалась в его воображении в панику, а передвижение разрозненных отрядов, в разных направлениях, – в беспорядочное бегство.

Правда сам он сохранил хладнокровие, и пробираясь на звуки битвы, уже отдавал приказы всем встречным командирам. Подчиняясь этим приказам, разрозненные отряды Армии, собирались в определенном месте, строились и занимали оборону. А сквозь лесные дебри и сгущающийся мрак, в разные стороны летели гонцы с приказами подтягиваться к новой позиции.

Когда Вождь все же добрался до той злополучной пустоши и смог оценить обстановку, – его главной задачей стало удержать вновь подходящие отряды от участия в мясорубке, и посылке многочисленных лазутчиков для выяснения сил и расположения врага.

Ночь, обе армии провели в судорожных перестановках и в подготовке к битве.

Битве, которую никто не объявлял, но все ожидали. По всем окрестностям разнесся запах крови, и опьянев от этого запаха, оба войска уже не могли думать о чем‑то другом.

И Вождь чувствовал это. И не пытался этому мешать. Он лишь постарался взять эту стихийную жажду крови под свой контроль и направить в нужное ему русло.

Он пока не очень хорошо представлял себе расположение войск Ярла, и поэтому, предполагая худшее предпочитал думать, что его противник успел сжать свои отряды в единый кулак.

Про свое войско, он подобное сказать не мог. Его Армия растянулась по флангам, и собраться к утру в одном месте вряд ли бы смогла. Значит надо было собрать ее в несколько крепко сжатых кулаков и нанести удары с разных направлений.

Немедленно несколько гонцов поскакали сквозь ночь чтобы успеть передать приказы отдаленным частям Армии. Пришлось и Одноглазому с Безопасностью прервать свой сон, (впрочем о каком сне речь?), и отправиться в путь с важными заданиями. Так что к утру, план предстоящего сражения уже находился в голове Вождя и в головах тех, кому это надлежало знать.

И когда ранним утром, с первыми лучами солнца, так толком и не отдохнувшие бойцы сами, не ожидая приказов начальства, возобновили бой – он шел уже по плану, разработанному Вождем.

Вся Армия по этому плану, разделилась на пять кулаков. В первый из них, сжались наиболее близкие, уже успевшие отведать крови во вчерашнем бою, части. Их задачей было начать драку, выигрывая время для основный сил Армии.

Когда враг размажет эти части, на встречу ему должна была выступить вторая линия обороны.

Эти, не успевшие отведать крови, но почуявшие ее запах бойцы, – собственно и составляли основной костяк Армии, поэтому командовать ими взялся сам Вождь. Занимая крепкие позиции на холмах, с одного фланга закрытые болотом, а с другой, – все той же речкой, они представляли реальную угрозу для любой, попытавшейся атаковать их армии. Тем более что пока передовые отряды будут погибать в жестокой сече, – эта вторая часть войска Вождя будет старательно укреплять свои позиции частоколом и рогатками, пройти через которые под обстрелом сотен лучников, будет весьма затруднительно. А обойти стороной эти позиции мешали речка и болото. Но на тот случай, если у Ярла появилось бы искушение предпринять такой маневр, пробравшийся через болото противник, обнаружил бы у себя в тылу, новую, хорошо укрепленную позицию. Чуть в отдалении от основных войск, – находился третий кулак Вождя. Правда состоял он в основном из обоза, и обозной нестроевой прислуги. Но под умелым командованием Большого Шишки, три сотни этих «нестроевых"могли показаться крепким орешком для любого, кто попытался бы на них напасть.

А помимо обоза, там же находились; – две сотни лучников, мастера по обслуживанию баллист, катапульт, и прочей инженерии, полторы сотни регулярных копейщиков, еще «той», довоенной выучки, и примерно сотня бойцов Безопасности, которые, хоть и не были строевыми, но как уверял Безопасность, тоже «кое‑что умели».

Задачей этой группы, было охранять обоз, а в случае попытки обхвата, или прорыва со стороны противника, ударом в тыл прекратить это безобразие.

Полк Лучших, естественно под командованием самого Одноухого должен был обойти предполагаемые позиции противника, и ударить с тыла или фланга.

А кавалерия, которая в данный момент болталась неизвестно где и на поиски которой Безопасность отправился лично, должна была прибыть к месту битвы и действовать по обстоятельствам.

Так что план был максимально прост; – максимально обескровить противника обороной, а затем, окружив его измотанные в бою войска, добить свежими силами

Сильной стороной этого плана было то, что действуя из‑за укреплений можно было свести потери как минимум один к трем, а то и к пяти‑семи. А слабой, – что инициатива полностью переходила к противнику. А Ярл был не из тех, кто упускал инициативу, или не мог воспользоваться подвернувшимся шансом.

Но что еще оставалось делать Вождю, в подобных обстоятельствах? Только надеяться что военное счастье, высокий уровень его бойцов, и правота его дела, – принесут ему долгожданную победу.

И именно эту мысль, он и постарался донести до своих соратников, когда под звуки начавшегося невдалеке боя, выехал на своем белом коне, перед готовыми к битве шеренгами.

Он говорил, и тысячи опытных воинов и безусых юнцов, внимали его звенящему от напряжения и чувства собственной правоты голосу. И замерев от восторга, словно в божественное откровение вслушивались в десятки тысяч раз слышанные раньше слова и фразы.

Но сейчас, эти слова звучали совсем по иному. Они были оправданием для той крови, которую предстояло пролить слушающим, и утешением для тех, кто за эти слова, прольет свою кровь.

И Вождь чувствовал как его голос, проникая в отдельные головы, – объединяет их в единое целое. Единое, подвластное его воли целое. Готовое убивать и умирать ради него, и этих слов. И это был высший экстаз который может испытать полководец. Полководец, не поставленный на свое место чужой волей, не получивший его по наследству, а добившийся собственными заслугами и собственной несгибаемой волей. Что по сравнению с этим, – даже радость победы?

Солнце поднялось уже достаточно высоко и с грустью освещало царящее внизу безумие.

Впрочем бой шел почти по плану составленному Вождем за ночь. Первая часть его Армии, уже выполнила свой долг, задержав войско Ярла даже на пару часов дольше, чем Вождь мог надеяться. Затем, уничтожившие первый заслон войска Ярла, атаковали позиции Армии…

А потом атаковали снова, и снова были вынуждены отойти назад, сползая со злополучных для них холмов, по трупам своих товарищей.

Да и как иначе? За те часы, что завоевал им ценой своей жизни передовой отряд, – холмы, были превращены в настоящую крепость. Пока противник, разваливая строй, прорывался сквозь многочисленные рвы и рогатки, – его поливал беспощадный дождь из стрел и камней. А те кому повезло, (или просто удалось?), прорваться сквозь все эти препоны, утыкались в частую расческу разящих, из‑за плотной линии щитов, копий.

А кому хватило разума и удачи бежать назад, еще предстояло преодолеть эти преграды в обратном направлении, под тем же дождем стрел.

После первых двух штурмов, потери Вождя были минимальными, особенно если сравнивать их с потерями Ярла. Но Ярл, не был бы Ярлом, если бы позволил себе трижды наступить на одни и те же грабли.

Внезапно в военных действиях наступила пауза. Длинная и тягучая, выматывающая больше чем сам бой. Правда она была на руку Вождю, давая время подтянуться его отдаленным частям. Но это ожидание, посреди битвы было просто невыносимо.