Персидские ночи (СИ) - Витич Райдо - Страница 36

• Предыдущая
• 36/57
• Следующая

— Шейх, — не сдержала восхищения.

— А ничего люди в Сирии живут, скромно, — оценила и Надежда, оглядывая обстановку: персидские ковры с изумительным узором, картины в позолоченных рамках, статуэтки и фарфор, кривые сабли и резные топорики на стене. — Эрмитаж.

Хамат улыбнулся, довольный произведенным впечатлением: Женя завороженно разглядывала картины. Лото, Тициан, Боттичелли, Джорджоне.

— Боже мой, Хамат… откуда?

— Они же не настоящие, — неуверенно сказала Надя.

— Но очень хорошие копии.

— Не все, — бросил парень и увлек Женю дальше, жестом приглашая и ее подругу. — Нас уже ждут в столовой.

Девушки вздрогнули, услышав бой напольных часов, увитых позолоченными гирляндами цветов с ангелочками и фигурками див в хитонах, по краям. Надя округлила глаза от испуга, поглядев на Женю: здесь дышать-то можно? Та ответила растерянным взглядом: сама не знаю. Хамат распахнул двери в столовую.

Стол был накрыт, как в самом лучшем ресторане.

Сусанна сидела на низеньком диване, а двое мужчин разговаривали меж собой, стоя рядом. Один был Самшат, а второго, усатого, девушки не знали, но обе сразу предположили родство братьям: он был похож на них, но белее, скуп на эмоции. Лицо замкнутое, взгляд острый, пытливый, а губы изгибает улыбка.

Увидев вошедших, он, не перестав улыбаться, чуть склонил голову в знак приветствия, при этом окинув девушек цепким, каким-то сканирующим взглядом. Жене он не понравился, показался скользким и фальшивым, а еще жестким.

— Знакомьтесь, мой брат Сафар Бен-Хаджар, — представил его Хамат. — Надежда, Евгения.

Мужчина с галантностью поцеловал девушкам руки, не забыв при этом внимательно посмотреть в глаза.

Женя вымучила улыбку и неосознанно качнулась к Хамату. Улыбка Сафара стала шире и чуть естественнее.

— Приятное знакомство, — сказал он с мягким акцентом, более явным, чем у Самшата.

— Вы говорите по-русски?

— Э-э, чуть, — показал на пальцах, сложив указательный и большой. — Понимай… э-э, — развел пальцы.

— Больше, — догадалась Надя.

— О, да, да, — кивнул довольно.

— Приятно познакомиться. Почему же мы не видели вас раньше, не знали? — спросила Женя.

— О, мало…дома.

— Сафар редко бывает у нас. Он очень занятой человек, — ответил за него Самшат.

— Да, да, — подтвердил, помогая сесть Надежде.

— А чем вы занимаетесь? — Спросила она.

Хамат подвинул стул Жене:

— Сафар занимает высокую и ответственную должность.

— В Дамаске? — сообразила она.

— Да.

— А что за должность? — полюбопытствовала Надежда.

— Сотрудник Мухабарата, — тихо шепнула ей Сусанна, чтоб пресечь излишние вопросы, но не подумала, что подруга не может знать, что это такое.

— Это какая-то подпольная организация?

— Нет, что-то типа нашего бывшего КГБ, объединяет уголовную и политическую полицию, — шепнула тихо, качнувшись к ней вновь. Посмотрела со значением в глаза: оставь свои расспросы – неприлично. Девушка поняла и уткнулась в свою тарелку. Женя же покосилась на Хамата:

— Твой брат служит в тайной полиции?

— В правительстве.

— А-а.

— В дипломатическом департаменте, — уточнил Самшат.

— Теперь ясно, почему нам в рекордные сроки оформили документы. Спасибо, — кивнула Сафару. Он ответил милейшей улыбкой.

Надя же посмотрела на подругу как на ненормальную. Она не понимала, чему можно радоваться и за что благодарить, учитывая обстановку: они – две беззащитные девочки в незнакомой стране, в замкнутом пространстве закрытого и охраняемого особняка в обществе трех очень серьезных и влиятельных мужчин. Нет, Надя не радовалась, наоборот, насторожилась и сжалась – слишком много странностей, если не сказать больше. Три брата, для которых семейные связи не пустой звук и каждый автономен и самодостаточен, но в тоже время связан с двумя другими, как угол в треугольнике. Девушке показалось, что именно в центр этого треугольника их и загнали, и заподозрила подвох. Сусанна с Самшатом, Женя с Хаматом, а ей не уготовили ли Сафара, с легкой руки сводницы – ретивой подруженьки? А ведь легко: сыпнут вон, как Женьке, что-нибудь в пищу или питье и будет потом дура-дурой.

Надежда взяла персик – от греха. Во фрукт-то ничего не подсыплешь.

— Уважаемый Сафар приехал навестить семью или по делам? — Позволила полюбопытствовать Женя, чувствуя себя под защитой Хамата, который положил руку на спинку ее стула.

— То и это, — покрутил кистью мужчина.

— Сафар выполнил мою просьбу. Для нас семья превыше всего, и мой брат, приехав к нам на ужин, вопреки загруженности и массе важных дел, доказал это. Мы живем по принципу: один за всех, все за одного. В наше время, как впрочем, и в любое другое, семейные узы имеют главное значение для мужчины. Если у него большая родня, он богат, если счастлива семья – счастлив он.

— Ты как всегда прав, брат мой. Только семья и вера помогают мужчине почувствовать себя мужчиной, они дают силы идти дальше, бороться, созидать. Наполняют жизнь смыслом, — поддержал его Самшат.

— Моя душа полна радости, братья мои. Верю, скоро этот дом наполнят голоса наследников и наследниц. Да, ниспошлет вам Аллах крепких и здоровых детей, сильных и смелых, как все Бен-Хаджары,— сказал Сафар братьям. Те с достоинством склонили головы.

— Мы как видишь, устроили свою личную жизнь, но когда ты порадуешь нас невесткой? —спросил Самшат.

— Раз вы устроены, теперь и за мной дело не встанет.

— Приятно слышать, Сафар. Пора думать о потомстве, о том, кому мы передадим дело отца, свой капитал. А ведь детей нужно еще поднять, дать им образование, подобрать выгодные партии,— сказал Хамат.

— Это время, что неумолимо красит наши виски сединой, —с ноткой печали заметил Самшат.

— Но слава Аллаху, мы еще полны сил, — улыбнулся ему Сафар.

— А у нас не принято разговаривать, когда гости не понимают о чем речь, — влезла Женя.

— Извини, Женечка, — улыбнулся ей Хамат. — Дела. Всего-то парой слов перекинулись.

— Ничего. Я понимаю – Сафар не силен в русском языке.

— Зато силен в другом плане. Для него нет невозможного, как нет преград и закрытых дверей.

— Ты льстишь мне, брат, — изобразил тот саму скромность.

— Ничуть. Хамат сказал правду. Что есть, то есть, — развел руками Самшат, уверяя брата. — Я скажу тоже самое: твой вклад в семейные дела неоценим. Ты наша гордость, Сафар.

— Кому мне еще помогать, как не родным? Ваша радость – моя радость, моя радость – ваша радость. Скажи лучше Самшат, когда твоя прекрасная жена подарит тебе наследника, а мне племянника?

— Похоже, скоро,— лукаво улыбнулся мужчина.

— О! Я счастлив, брат мой! Какая великая радость для всех нас! А ты, Хамат? Когда твоя пэри порадует нас?

— Все в руках Аллаха. Но отставать от Самшата я не собираюсь,— с некоторой заносчивостью ответил парень.

— Вот это по-нашему,— согласился Сафар. — Ты правильно поступаешь. Нужно поскорей завести ребенка во избежание неприятностей.

— Они возможны?— насторожился Хамат.

— Не с нашей стороны. Но ты посмотри на девушку,— покосился на Надежду. — Ее взгляд неженский. Он не знает стыда и робости. Такие, как она, способны устроить неприятности себе и людям.

— Она будет молчать, Сафар. Что она может и кто она?

— О, я бы не недооценивал ее, дорогой брат.

— Разве я когда-нибудь недооценивал противника, совершал промахи? Ты обижаешь меня, брат. Я предусмотрел все и знаю, как заставить ее молчать.

— А родители твоей жены?

— Ты отправил им фотографии и письмо?

— Снимки превосходны и не вызывают сомнений – вы прекрасная пара и счастливы вместе. Но письмо отпечатано, то, что ты мне дал, а лучше бы она написала сама, от руки, чтоб у них не возникло сомнений. И еще лучше, если б позвонила и лично сообщила о своем решении.

• Предыдущая
• 36/57
• Следующая