Медиавирус - Трой Николай "Ник Трой" - Страница 17

• Предыдущая
• 17/61
• Следующая

После Москвы, с ее огромными территориями и масштабами, совершенно не воспринимается гигантомания японцев, стремящихся создать на родине только самое-самое. Крупнейший в мире Диснейленд, самый загруженный перекресток, и загружен он не машинами, но пешеходами. Сразу вспомнились величественные эстакады по дороге из аэропорта, расположенного почти за семьдесят километров от центра города. Ехали на такси, что влетело в довольно приличную сумму, но иначе было нельзя – сказывалась социопатия Данила.

Их автомобиль несся на высоте шести-семи этажей, часто мелькали акустические стены, защищающие от шума шоссе жителей окрестных домов. Сердце сжимал восторг от многочисленных парящих над землей дорог, переплетенных художественным узлом. Уровней эстакады и новых ответвлений шоссе столько, что их невозможно сосчитать. И потом, когда уже начинаешь верить в общий стереотип хай-тековской урбанизации Японии, такси вдруг опускается на землю и влетает в царство зелени!

«Каждое дерево в Токио, – слышится сквозь адреналиновую свежесть и головокружительные эмоции голос Данила, – абсолютно каждое дерево имеет свой паспорт в городской администрации. Все зафиксировано и постоянно учитывается: дата посадки, ухода, подрезания и полива. А за обломанную ветку здесь вкатят нехилый штраф, так что на икебану ничего тут не собирай без спросу…»

Обилие гибридных автомобилей и популярность метро, поездов и велосипедов, миллионы дорожных датчиков и «умных» светофоров, регулирующих движение в режиме реального времени, просто не позволяли создать пробки.

Несмотря на сильный ветер, в груди появился теплый клубочек. Когда ты день за днем работаешь, с головой погружаешься в бытовые проблемы, попросту не замечаешь красоты мира. А ведь это стоит того, чтобы хотя бы раз увидеть! Сколько позитива, какая масштабность! Сколько сил сразу вливается в мышцы, заставляя душу плясать от нетерпения. Сразу хочется и самой взяться за работу, чтобы еще чуть-чуть улучшить этот прекрасный мир!

Даля вдруг подумала, что патриотизм, в том значении, какое сейчас преподносят в дешевых агитках – полумилитаризированная готовность атаковать и соперничать, – изжил себя. Когда за окнами двадцать первый век и человечество, род, племя или семья больше не воюют с природой за место под солнцем, все должно измениться. Пусть патриотизмом теперь станет называться лишь ответственность за любимый уголок земного шара, ответственность за улучшение и сохранение его природных и культурных памятников. Пусть в мире исчезнут гражданства, чтобы каждый мог жить там, где захотел, и любить то, к чему лежит его душа. Возможно, тогда исчезнут вековые и бестолковые распри между людьми… Да и вообще, втайне Даля была согласна с Данилом, что Интернет навсегда изменил судьбу человечества, и что теперь мир нуждается в позитивной реорганизации.

Правда, в чем она заключается, эта реорганизация, сказать не могла. Просто хотелось, чтобы мир вдруг стал бы лучше, доступным каждому, что ли…

Даля подошла к перилам, волосы рванул и взъерошил порыв городского турбулентного ветра. При взгляде на далекую пропасть внизу Даля ощутила вдруг чисто детское желание то ли плюнуть туда, то ли бросить что-нибудь. Интересно же! Но тут же стыдливо покраснела и отвернулась.

Даля надела очки, перевела их в режим панорамной видеосъемки, обернулась, в надежде рассмотреть цветистое полотно знаменитого японского ботанического сада, когда неожиданно заметила фигуру здоровенного парня, показавшегося ей смутной знакомым.

Высокий, плотный, с косолапой по-медвежьи походкой. Их взгляды пересеклись, и его глаза под очками с толстыми стеклами обрели смущенное выражение.

Парень двинулся навстречу.

На нем потертые джинсы и черная футболка с серебристой голографической надписью, сменяющей одни слова другими: «Истинная смерть наступает тогда, когда мы перестаем стремиться к лучшему». При этом последние два слова постоянно менялись на «творить лучшее».

Но все внимание приковывала к себе чудная красная борода, с волосками, торчащими в разные стороны. Казалось, что к лицу парня прилип морской еж.

Бугай приблизился и, краснея от смущения, жестом фокусника содрал накладную бороду. И сразу Даля вспомнила и этого парня, и промышленный контейнер на окраине Москвы, и ужасные события двухлетней давности…

– Здравствуй, Даля, – произнес Дикарь кротко.

В этот момент она почти физически ощутила грядущие неприятности. И, к своему стыду, в ответ на приветствие лишь простонала:

– Опять?!

Сегодня ему снился сон.

Высокий и длинный мост, уводящий под самый звездный купол неба. И, шагнув по нему ввысь, Аннигилятор увидел, как мост обернулся радугой. И бродил он над миром, и поражался его разнообразной серости, ведь его радуга-мост, лишь на первый взгляд семицветная, была в триллион раз красочней…

Но потом его душу заполнили тоска и отвращение. Оказалось, что шагал он не по радуге, а по чешуйчатой спине ядовитой твари. По лоснящимся ячейкам-восьмигранникам, остро пахнущим змеиными феромонами. Летучие хемосигналы давили, забивали легкие!!

И тогда он понял – под ним все грехи человечества…

Все грехи людские обратились в чешую, в кусочки змеиной плоти, в яд и холодную кровь, в мерзкий, то и дело ощупывающий воздух язык, в безжизненные всевидящие глаза. И имя этой твари – Интернет. Очаровывающий жертву мнимыми красками, завлекающий в свои кольца, называющий реальный мир суррогатом – многоглавый питон-убийца!

Когда наступило спасительное пробуждение, он долго не открывал глаз. Старался запечатлеть в памяти каждую деталь, каждую черточку отвратительного порождения ада. Напитывал подробностями ненависть, чтобы она кипела, чтобы ее ядовитый пар отравлял кровь и раздирал сердце! Чтобы не давал все спустить на тормозах!! Чтобы заставлял отречься от всепрощения и вновь и вновь находить благословленных на безумие самим дьяволом слепцов, называющих себя Internet Hate Machine!!!

Находить и убивать…

Он плавал в фатально бесконечной для его сознания информации. В структурированном хаосе из домыслов, фактов, искажений и откровенной в своей простоте человеческой лжи.

Где-то в ином, почти идеальном, но практически уже чуждом ему мире сейчас упорно трудились медицинские роботы, чтобы не допустить атрофирования и отеков в его слабой плоти. Он чувствовал их напряженную работу по отголоскам нервных всполохов и мышечным спазмам в теле. Точнее, в тех частях тела, что еще не имели бионических имплантатов. Медботы стимулировали обмен веществ, тренировали мускулы, разминали кожный покров, пока отрешенное сознание витало в Сети.

Он давно привык к двойственному восприятию мира и теперь не отвлекался. Значение для него имели только фрактальная графика, постоянная связь и непрерывный поток данных. Информационная сингулярность – страшный сон и сладкая реальность в одном флаконе. Когда-то, еще на заре карьеры, он и мечтать о таком не мог. Теперь же не может принять иной жизни.

Хоть его тело, как могло показаться многим, и мертво, он продолжал следить за внешним миром. Миром Проявлений, как он его называл. Физическая реальность теперь чутко связана с реальностью виртуальной. Они соперничают за право быть основополагающей сущностью. Всегда выигрывал рилайф… теперь, когда идеи и медиавирусы, порожденные киберпространством, находят отражение и влияют на общественную жизнь на планете, первенство уже не так явно. Недаром Мир Проявлений обрел такое название: мир, где проявляются идеи, зарожденные в Сети, сделавшись при этом вторичным.

Все ярче становится аналогия с телом и мозгом: мозг решает, тело проявляет. Эти две физические величины – единое целое Божественного творения, а Сеть – порождение ада. Это и есть цифровой ад. Место, породившее демонов Машины Ненависти!

• Предыдущая
• 17/61
• Следующая