Загадка старого клоуна (с илл.) - Нестайко Всеволод Зиновьевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/49
• Следующая

Конечно, уроки я как следует сделать не смог. Какие там уроки!

И когда меня вызывала Тина Гавриловна, я бекал и мекал, отвечая так, как, наверное, никогда не отвечал.

И неожиданно я услышал, что мне подсказывает – кто бы вы думали? – Игорь Дмитруха! Это было так неожиданно и так странно, что я и вовсе умолк. И хотя Тина Гавриловна поставила мне двойку, сердце моё пело. Игорь Дмитруха, который только и знал, что дразнил меня и издевался надо мной, подсказывал мне, как лучшему своему другу! После того события на троллейбусной остановке и после того как я сказал ему одно только слово «молодец», он вдруг изменил отношение ко мне. И поглядывал не враждебно и не насмешливо, как раньше. А это вдруг начал подсказывать.

Туся, глядя на меня, лукаво улыбнулась, но ничего не сказала.

Сурена в школе не было.

У него были последние съёмочные дни. Приблизительно через неделю он уже уезжает. Вернётся в свой Ереван. Жаль! Такой хороший, такой компанейский парень! Муха!

Лина Митрофановна тоже, как назло, вызвала меня и тоже поставила двойку. Вот уже эти учителя! И как они чувствуют, что человек не подготовился к уроку? Когда всё знаешь, никто на тебя и не смотрит, никто тебя не замечает, как будто тебя и на свете нет. А стоит только не подготовиться, как сразу «Наливайко! К доске»! Вот же ж!

Настроение у меня слегка испортилось. Не то чтобы я очень волновался из-за этих двоек. Я их, естественно, исправлю. Учусь я хорошо. Хотя и не круглый отличник, но и в отстающих не числюсь.

Просто не люблю я получать двойки. Самолюбивый я. Двойка эта – как пощёчина мне.

Придя домой, я сразу же сел за уроки на кухне. И не поднялся, пока всё не сделал. Даже спина заболела. Наконец встал, потянулся. И тут внезапно зазвонил телефон. Этот телефон почему-то всегда звонит внезапно. Др-р-р! – прямо сердце останавливается.

– Алло!

– Стёпа! День добрый!.. Как жизнь молодая? – голос Чака звенел весело, бодро.

– Добрый день! Здравствуйте! Нормально… Только что уроки закончил.

– А как насчёт того, чтобы встретиться? Надо бы довести всё-таки это дело до конца. Да?

– А что? Вы что-то узнали?

– Да, кажется…

– Тогда я – пожалуйста… Хоть сейчас!

– Ну, в таком случае на Подоле, возле Сковороды.

– Хорошо.

Мне показалось, что Чак то ли похудел, то ли осунулся. Морщины чётче вырисовывались на его лице, под глазами темнели круги. Но улыбался он бодро.

– Вот, два дня сидел в библиотеке, летописи перечитывал. «Повесть временных лет» главным образом. Искал.

– Ну и как? – нетерпеливо спросил я.

– Погоди. Сейчас. Сначала давай историю немного вспомним. Ну, легенду о том, как был основан Киев, ты знаешь.

– Знаю. Братья Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь! – выпалил я.

– Так. Пропустим Аскольда и Дира, Олега, Игоря, жену его Ольгу, Святослава, сына его Владимира, Ярослава Мудрого, период расцвета Киевской Руси… Посмотрим, что делалось в Киеве после смерти Ярослава Мудрого. Власть перешла к его сыновьям. Великокняжеский престол получил старший сын Изяслав. Братья его получили так называемые удельные земли – княжества Черниговское, Переяславское и другие.

И вот в 1068 году на юго-восточные рубежи Руси напали половцы. Киевский князь Изяслав и его братья Всеволод Переяславский и Святослав Черниговский выступили против них. На реке Альте половцы разбили их вдребезги. Святослав с остатками своей дружины бежал назад в Чернигов, а Изяслав и Всеволод – в Киев. Киевляне были обеспокоены поражением: половцы угрожали их городу. И киевляне обратились к князю с требованием дать им оружие, чтобы защитить Киев.

Но князь, побоявшись, что киевляне могут направить это оружие против него, отказался.

Тогда вспыхнуло восстание – первое в истории Киева восстание народа против правителей.

Восставшие разгромили Гору, княжий двор, дворы бояр и воевод, и в первую очередь – ненавистного тысяцкого Коснячка. Изяслав и Всеволод бежали. Киевляне освободили из тюрьмы полоцкого князя Всеслава Брячиславича и провозгласили его великим князем киевским…

– Зачем? – удивился я. – А откуда он вообще взялся там, в тюрьме, этот Всеслав Брячиславич?

– Зачем, я и сам не знаю. А взялся он очень просто. В 1067 году дружина его, то есть армия, была разбита Изяславом, Святославом и Всеволодом в битве на реке Немиге, а его самого захватили в плен во время переговоров.

– Он что – такой был хороший?

– Нет. Он ограбил Софийский собор в Новгороде и сжёг город. Через семь месяцев он изменил восставшим киевлянам и сбежал к себе в Полоцк. А Изяслав захватил Киев и жестоко наказал восставших. Семьдесят вожаков были казнены, и очень многие ослеплены по приказу сына Изяслава Мстислава, дружина которого первой вступила в город.

– Семьдесят вожаков! – воскликнул я.

– Семьдесят. В летописи так и записано. И есть все основания полагать, что в первом киевском восстании участвовали и скоморохи. Потому что во всех упоминаниях о скоморохах говорится об их мятежном, вольнолюбивом характере. Следовательно…

– Следовательно, всё точно. Один из тех семидесяти, которых казнили за руководство восстанием в Киеве в 1068 году!

– Похоже на то. Послушаем, что скажет Елисей Петрович, – Чак посмотрел вверх. Я тоже поднял голову.

Елисей Петрович, как всегда, сидел на ветке, но в этот раз не читал, а, сдвинув на кончик носа очки, смотрел на нас и внимательно слушал.

– Елисей Петрович, что скажете? – спросил Чак.

Елисей Петрович слез с дерева, примостился на скамейке рядом с нами.

– Слушал внимательно и с интересом. От себя могу добавить, что скоморохи впервые упоминаются в историческом документе «Поучение о карах Божиих», который был написан именно как отклик на события, потрясшие Русь в 1068 году, то есть на знаменитое киевское восстание, о котором шла речь.

– О, а говорили, что историю не очень знаете, – улыбнулся Чак.

– Ну, эта история мне очень близка, – заметил лесовик. – Я же и сам родом из тех времён. И документ этот исторический, «Поучение о карах Божиих», нашего брата касался непосредственно. Не раз читал, почти наизусть знаю. Вот что там пишется (цитирую по памяти): «Дьявол обманывает разными способами, всякими хитростями отвращая нас от Бога, трубами и скоморохами, гуслями и русалиями… Когда же бывает время молитвы, молящихся мало оказывается в храме. Стоит только танцорам, гудцам или другим игрецам позвать на игрище бесовское, и все бегут радостно и весь день там торчат, участвуя в позорище, а когда в церковь позовут, то люди зевают, чешутся, потягиваются и говорят, что дождь, или холодно, или ещё что-нибудь. А на позорищах ни крыши, ни уюта, а дождь и ветер, однако всё принимают, радуясь, дозоры устраивая на погибель душам. А в церкви и крыша, и убежище чудное, но не хотят прийти на проповедь». О!..

– Хорошая у вас память, – с завистью сказал я.

– Вы заметили, – не отреагировал на мою похвалу лесовик, – что скоморохи здесь названы слугами дьявола, а игрища их – бесовскими? Следовательно, как видите…

– Ой! – неожиданная мысль вдруг мелькнула в моей голове. – Вы же говорили, что родом из тех времён и… Значит, может, и вы участвовали в тех событиях?

– Нет! – вздохнул Елисей Петрович. – Я же всё-таки лесовик. Жил я тогда не в самом Киеве, как теперь, а в лесу. Правда, неподалёку, за Перевесищем. Так тогда назывался поросший лесом Крещатый яр, где в настоящее время пролегает Крещатик. Да и очень молодым был я тогда, молодым и зелёным. В буквальном смысле. Нет, не участвовал я тогда в тех событиях. К сожалению. Но сейчас охотно поучаствую. Вместе с вами… Так, значит, 1068 год. А какой месяц, знаете?

– Не только месяц, но и день в летописи отмечен, – сказал Чак. – Пятнадцатое сентября. И начиналось всё здесь, на этом месте, на Подоле, на торжище.

• Предыдущая
• 39/49
• Следующая