Дама с рубинами. Совиный дом (сборник) - Марлитт Евгения - Страница 85

• Предыдущая
• 85/111
• Следующая

Но Беата не успела открыть рта, как Лотарь обернулся к ней, и она увидела такое бледное и осунувшееся лицо, что испугалась, – в последние дни у нее не было времени смотреть на брата.

– Ради бога, Лотарь, – сказала она, подходя к нему, – ты болен?

– Нет, нет!

– Ты чем-то озабочен?

– Озабочен, как человек, положивший все свое добро, все свои надежды на шаткий корабль, покинувший берег, чтобы стать жертвой ветра и волн, и знающий, что крушение повлечет за собой нищету и отчаяние, – тихо сказал Лотарь.

– Но, Лотарь! – в ужасе воскликнула Беата.

Она не привыкла, чтобы он говорил в таких выражениях и таким горьким тоном, и умоляюще сказала:

– Доверься мне, Лотарь, выскажись яснее, ты пугаешь меня!

– О, ничего, Беата, не обращай внимания, это сорвалось у меня с языка. Я преодолею все только тогда, когда в Нейгаузе снова станет тихо. Будь снисходительна ко мне.

Но сестра не отставала.

– Лотарь, – решительно сказала она, хотя ей и было больно, – я думаю, что вы, мужчины, плохо понимаете некоторые вещи и что на сей раз тебе стоит только протянуть руку…

– Нет, моя умная сестрица, на сей раз нет, – возразил он. – Через мою руку протягивается теперь другая, уверенная в победе, и когда я увидел это, то молча отнял свою и сжал ее в кулак. Не расстраивай меня больше, Беата, и оставь одного.

– Ты остался таким же неразумным юношей, каким был прежде, – проговорила она и обернулась. – Ей-богу, она бегает за тобой, как твоя Дианка, – и Беата указала на собаку, которая умными глазами следила за каждым движением своего хозяина.

После этого она внезапно остановилась в вестибюле, следя глазами за принцессой Еленой, которая в светлом утреннем платье спускалась по широкой лестнице в сопровождении графини Морслебен. Черные глаза принцессы, бросившие пронзительный взгляд на дубовую дверь комнаты Лотаря, вызвали злость в озабоченном сердце Беаты.

Нет сомнения, что принцесса без ума от него – она показывала это очень явно, даже слишком, по мнению Беаты. Страстные взгляды и нервозная подвижность принцессы были ей невыразимо противны. Один Бог знает, что может прийти Елене в голову. Конюшни и стойла так же подвергались ее набегам, как детская и склеп, ключ от которого она недавно повелительно потребовала, дабы возложить венки на гробы умерших родителей Лотаря. Это должно было означать внимание к их сыну, которого он, к сожалению, совершенно не заметил.

Беата покачала головой и пошла наверх, в большую комнату, где стояли шкафы и сундуки с бельем. Она села там и дала волю слезам. Было ли счастьем то, к чему Лотарь стремился? Стремился с надеждой и страхом. Это высокопоставленное страстное создание… И было ли счастливым его первое супружество? Зачем желания Лотаря устремлялись так высоко? Беата подумала о его будущем рядом с принцессой, о заброшенном доме его предков, в котором она снова останется одна, управляя им, как и теперь. Лотарь же погрузится в шумную жизнь резиденции, уедет путешествовать, как с первой женой, и лишь иногда будет один заезжать сюда на несколько дней. Светлейшей жене здесь нечего делать. Ее присутствие сейчас означало только поощрение, игривый интерес принцессы к хозяйству только показывал, что она снизойдет к нему так же охотно, как сделала это ее сестра.

И когда он будет изредка приезжать домой, брат и сестра будут смотреть друг на друга и находить, что оба постарели, один – в удушливой придворной атмосфере, а другая – в одиночестве и тоске по личному счастью.

Беата сама испугалась рыданий, против воли вырвавшихся из ее груди; она стиснула зубы, с затуманенными от слез глазами отперла сундук и поспешно стала вынимать оттуда пестрые ковры и шали. Этими драгоценными смирнскими и турецкими тканями, собранными Иоахимом во время его путешествий и купленными ею на аукционе за собственные деньги, она хотела украсить вестибюль. И пока женщина рассматривала красивые сочетания красок, слезы градом катились по ее лицу.

Беата снова сошла вниз, отдала распоряжения, разослала посыльных, переговорила с садовником и экономкой и получила отказ от Клодины и Иоахима.

На последнего мало рассчитывали, но Клодина… Беата поспешно отыскала брата. Она нашла его в саду, где он стоял с принцессой Еленой и графиней Морслебен на импровизированном бальном паркете под липами. Рабочие только что закончили его, и два садовника обвивали еловыми ветками столбы ограды и перебрасывали гирлянды с одного на другой.

– Лотарь, – начала Беата, – Клодина отказалась. Не съездишь ли ты попросить ее все-таки приехать?

Он на мгновение побледнел.

– Нет! – последовал краткий ответ.

Глаза принцессы Елены блеснули: она заметила его реакцию.

– Я пойду к ней, если позволишь, – сказала Беата.

– Тогда тебе придется отправиться в Альтенштейн – ты вряд ли найдешь ее в Совином доме.

– Я поеду к ней сегодня вечером, когда она будет дома, и не вернусь без ее согласия.

– Вам, кажется, не повезло, барон, – вступила в разговор принцесса с мрачно заблестевшими глазами. – По словам мамы, герцог почти наверняка лишит праздник своего присутствия. Ее высочество только что прислала ей записку относительно туалетов и с огорчением сообщила это.

На лбу барона вздулась жила, но ничто больше не изменилось в его лице – он внимательно смотрел на садовников, которые прикрепляли белые с красным флаги.

– Это довольно красиво, – спокойно сказал он. – Вы не находите, ваша светлость?

Принцесса кивнула.

– Почему нет цветов вашего дома? – спросила она с чарующей улыбкой. – Попеременно красное с желтым и красное с белым.

– Я не люблю это сочетание, – возразил он, – оно слишком вычурно.

В этот день Клодина после полудня подошла к столу брата, чтобы проститься с ним.

– Ты позаботилась о моем отказе?

– Да, и моем тоже. До свидания, Иоахим.

– И о своем? – с изумлением спросил он.

– Да, я не люблю подобных праздников, не сердись, Иоахим.

– Сердиться? Я только не понимаю тебя: ты очень огорчишь Беату.

По губам Клодины скользнула легкая усмешка.

– О, думаю, я скоро успокою ее… Иоахим, позволь мне остаться здесь. Ты не представляешь себе, как я радуюсь тем дням, когда после обеда провожу вечер под дубом с тобой.

Он протянул ей руку.

– Как хочешь, Клодина. Ты знаешь, я согласен со всем, что ты делаешь.

Клодина сошла вниз, поцеловала на прощание девчушку, которая шила куклам платья под надзором Иды, и заглянула в комнату фрейлейн Линденмейер. Старушка спала в своем кресле. Клодина тихо затворила дверь и через вестибюль прошла в сад; перед воротами стоял герцогский экипаж. Меньше чем через полчаса она уже сидела в альтенштейнском парке под дубом и читала герцогине сочинение Иоахима «Весенние дни в Испании», где история его любви переплеталась с поэтическими описаниями прекрасной природы этой страны.

– Клодина, – перебила ее герцогиня, – она, должно быть, была необычайно обворожительна, твоя маленькая невестка? Опиши ее мне.

Молодая девушка устремила свои голубые глаза на приятельницу.

– Она несколько походила на тебя, Элиза!

– Ах, ты льстишь, – погрозила пальцем герцогиня, – но это дало мне хорошую мысль – напомнило о туалете на вечер: не взять ли мне веер и мантилью и явиться в Нейгауз испанкой? Мне кажется, это будет интересно. А ты как оденешься?

– Я отказалась, Элиза.

Лицо герцогини омрачилось.

– Как жаль, – тихо и задумчиво сказала она. – Герцог тоже отказался.

Бледное лицо Клодины вспыхнуло от испуга.

Герцогиня вопросительно посмотрела на нее:

– Тебе жарко?

– Но почему его высочество не хочет присутствовать на празднике? – уклонилась от ответа Клодина.

– Он не объяснил причины.

– Элиза, – поспешно сказала молодая девушка, – если ты прикажешь, я возьму назад свой отказ. Мне легко это сделать у Беаты.

– Я не приказываю тебе, но буду очень рада, – сказала герцогиня с улыбкой.

– Так отпусти меня на час раньше – я хочу сама сообщить Беате о перемене своего решения.

• Предыдущая
• 85/111
• Следующая