Ритуал последней брачной ночи - Платова Виктория - Страница 38

• Предыдущая
• 38/124
• Следующая

Самым же густонаселенным оказался третий по счету фотографический шедевр: то ли прием, то ли пати, то ли вечеринка по поводу. Я даже не стала ее рассматривать. Я перевернула фотографии — в тайной надежде, что хоть одна из них будет подписана.

Дудки.

Девственно-чистая поверхность с издевательски бледным логотипом «Кодак». Неужели это все? Эстонская сволочь Рейно сработал не хуже наперсточника, он надул меня самым беззастенчивым образом!

Я снова глубоко задышала и попыталась взять себя в руки. В конце концов, эти снимки предназначались не мне, а Олеву Киви — и могли не нуждаться в комментариях. То, что было для меня филькиной грамотой, могло оказаться крайне важным для него. Но Киви вышел из игры и ничего уже не скажет. Ни мне, ни кому-либо другому.

Вот только на что я теперь буду жить? Не на куцую же зарплату Сергуни Синенко?..

Воспоминание о репортере подстегнуло меня. Пора возвращаться. На Канонерский, в единственное место, где мне гарантирована относительная безопасность.

Я добралась до Канонерского только поздним вечером. Сергуня ожидал меня возле подъезда, сидя на вкопанной в землю автомобильной шине. Рядом меланхолически жевал траву преданный Идисюда. Репортер мрачно подпихивал кота под ребра и смотрел на остов какого-то административного корпуса на противоположной стороне канала. Я пристроилась рядом и тоже принялась смотреть на безжизненный дом. Должно быть, именно такой — разбитой, никчемной и заброшенной — будет моя последующая жизнь. Если я не сумею защитить себя, если дам себя заарканить.

— Поздновато возвращаешься, — сказал Сергуня, все еще глядя в пространство.

— Дела, — я не стала вдаваться в подробности визита на «Королеву Реджину».

— Замочила еще кого-нибудь? — спросил он с тайной надеждой в голосе.

— Обошлось.

Некоторое время мы просидели молча.

— Я достал то, что ты просила. Полный гостевой список плюс обслуживающий персонал.

— Отлично. Как продвигается дело?

— Тебя объявили в федеральный розыск.

Я едва не упала с камеры. Меня, скромную труженицу, которая в своей жизни и мухи не обидела, которая хлопалась в обморок даже при первом намеке на месячные, — меня считают преступницей!.. Я попыталась зарыдать, но, очевидно, лимит на слезы был исчерпан. Я погладила тершегося о ноги Идисюда (сентиментальность, как это, должно быть, характерно для хрестоматийного убийцы!) и безучастным голосом спросила:

— И что же мне инкриминируют?

— Двойное убийство, — с тихой гордостью отозвался Сергуня.

— Стас Дремов и Олев Киви.

— Именно.

— А как насчет рабочих версий?

— Твои пальчики нашли в Эстонии, — Сергуня повернулся, взял в руки мою ладонь и с чувством поцеловал. — Вот эти самые.

— Оперативно. — Вот она и всплыла, та история в таллинском полицейском департаменте. — И когда только успели?

— Ничего удивительного нет. Дело приобрело широкий международный резонанс. У нас ведь тоже не дураки сидят, когда дело касается репутации. Послали отпечатки на родину покойного. Там откликнулись.

Что ж, события развиваются по самому худшему сценарию. Почему я все еще спокойно сижу на автомобильной шине, а не сую голову в петлю — неизвестно.

— И как они все это объясняют?

— Что именно?

— Почему я убила Киви?

— Объяснять будешь ты. Они предполагают. Предполагают, что ты была знакома с Киви по Эстонии, в свою бытность… — Сергуня сделал целомудренную паузу.

— Договаривай, — поморщилась я.

— В свою бытность девушки по особым поручениям… — Он поднялся и оборвал ветку сирени, которая все еще никак не могла отцвести. И забегал передо мной по дорожке. — Ну, почему, почему я ничего о тебе не знаю?!

— Я же обещала все тебе рассказать!

— Когда?!

— Когда ты поможешь мне сопоставить некоторые факты…

Сергуня грубо ухватил меня за руку и потащил к подъезду. Я не сопротивлялась. Я слишком устала, чтобы сопротивляться. До четвертого этажа мы ехали в лифте в напряженном молчании, а потом Сергуня снова накинулся на меня:

— Ты приходишь ко мне после того, как убила двух человек, ты приносишь с собой какой-то кинжал с камнем, наверняка краденый… Да еще тискаешь мой футляр…

— Рылся в сумке. Все понятно, — я укоризненно посмотрела на Сергуню.

— Рыться в вещах — моя профессиональная обязанность. Извини. За это мне деньги платят…

Нож. Я зажмурилась и снова ощутила тяжесть его рукоятки в своей руке. Интересно, испытал ли Синенко то же, что испытала я?

— Ты брал его в руки?

— Кого?

— Нож?

Сергуня подмигнул мне: знаем, мол, твои потайные мысли!

— Я же не дурак. Ты с самого начала врала мне. Придумала историю о благородном мщении! Может, ты выдумала и про то, что выбросила в воду орудие убийства. Может, этот нож и есть главная улика. Зачем же я буду осквернять главную улику своими отпечатками?!

— Железная логика. Не боишься стать соучастником?

— Я боюсь только одного: что материал о тебе сорвется… А ведь это готовая книга… Ты не кинешь меня, правда? Не подставишь? Ты ведь обещала…

Я с умилением смотрела на Сергуню и вспоминала Сюлева Хааса, свою первую любовь. Сюлев Хаас ушел от меня к моей школьной подруге Викки, переболел волчанкой в возрасте двадцати лет и стал психиатром. Теперь я была почти уверена: попади Сергей Синенко в руки амбициозного Сюлева — докторская диссертация ему была бы обеспечена. А перечень всех маний, фобий и пограничных состояний, которым подвержен Сергуня, займет не одну страницу. Психопат чертов!

Но пока я должна мириться и с психопатом. У меня просто нет другого выхода.

…Едва зайдя в дом, я потребовала у Сергуни гостиничный список. Он не стал торговаться и требовать в обмен на список ни подробностей любви, ни подробностей смерти, ни дачи показаний. Он умел укрощать редакционный отдел своих демонов.

Мы устроились на кухне, друг против друга. Сергуня торжественно открыл свой затасканный репортерский талмуд, вынул оттуда несколько листков и принялся с выражением читать:

— Трехэтажный гостевой особняк на Крестовском, более известен в народе как Флотская Дача. Построен в 1902 году архитектором…

• Предыдущая
• 38/124
• Следующая