Такси для ангела - Платова Виктория - Страница 30

• Предыдущая
• 30/81
• Следующая

Мертвая Аглая.

— Вы намекаете на то, что это… — Софья сделала вторую попытку. В рывке. Но штанга ей так и не покорилась.

— Если классифицировать отравление как убийство, то намекаю. — Бесстыжий Чиж находился с госпожой Сафьяновой в разных весовых категориях и поэтому легко справился со снарядом. С первого захода. — Нужно вызвать милицию.

— Подождите… — повысила голос Tea. — Почему мы должны верить какому-то сомнительному типу? И его сомнительным выкладкам?

— Вам-то чего бояться, дорогая Tea? — тотчас же отозвалась толстуха Минна. — По-моему, это ваш звездный час. Попрактикуетесь в даче автографов — какая вам разница, что подписывать: книгу или протокол?.. Говорят, у вас в наличии имеется двадцать вариантов подписи — на все случаи жизни.

— Вот именно — жизни! Но не… — мулатка скосила глаза на тело Аглаи.

— Никогда не поздно начать.

— Для меня — да. А в вашем почтенном возрасте поздно все. Даже соучастие в убийстве. — Tea, самая легкая, самая хрупкая из всех, легко перемахнула барьерчик с надписью “преступление” и теперь на всех парах неслась к финишу.

Черт возьми, они снова начали совать друг другу шпильки в мягкие места!.. В самое удачное время и в самом удачном месте, ничего не скажешь! Даже сидя на соседних электрических стульях, они будут поносить друг друга, даже стоя в одной очереди на гильотину!..

— Я не претендую на соучастие в убийстве. Уступаю это почетное право вам… — Минна ловко обошла Tea на повороте и первой разорвала финишную ленточку.

— Дамы, дамы! — Софья постучала ладонью по столу. — Думаю, сейчас не самое подходящее время для выяснения отношений! В комнате находится тело.

— Если это тело, — бросила Tea. — Если это тело, а не мистификация. Вы уверены, что она нас не надула?

— В каком смысле?

— Она любит такие штучки. До последней страницы держит кукиш в кармане. Это ее обычная практика. Слова в простоте не скажет, от нормального, человеческого мотива преступления ее тошнит. Все норовит с подвывертом, с подвывертом, да еще и Фрейдом по башке бьет при первой же возможности.

Tea снова выдвинулась к лежащей на полу Аглае. Она присела на корточки перед телом и с влюбленной ненавистью посмотрела на него:

— Не на тех напали, дорогая Аглая! Поищите других ДУР.

— А может, уже начались съемки? — высказала предположение Минна.

— В сценарии подобного эпизода не было, — уточнила Софья.

— А кто же придерживается сценариев? — Tea явно не хотела покидать первый ряд партера. Напротив, она основательно расположилась в нем и теперь не спускала глаз с обездвиженного, чудовищно исказившегося лица Аглаи. — Сговорилась с режиссеришкой, возможно, даже заплатила ему, чтобы выставить нас идиотками. Все повернули головы в сторону режиссера Фары. Несчастный Фара стоял возле горки с посудой и все еще сжимал в руке бокал шампанского. У него был такой перепуганный вид, что мысль о сговоре отпала сама собой.

— Что скажете, Фараххутддин? — Сдаваться вот так, запросто, Tea не хотела. — Сколько получили от этой флибустьерки пера?

Фара съежился прямо на глазах и картинно, как в индийской мелодраме, заплакал. После подобных тягуче-глицериновых слез непременно должен следовать танец “Джимми, Джимми, ача, ача” — на фоне цветущей магнолии и Бенгальского залива.

— Оставьте человека в покое, — вступился за своего коллегу Чиж. — Человек-то здесь при чем? Вы меня просто поражаете! Она мертва, вы же сами видите! Какая уж тут мистификация?!

— Я поверю в это только тогда, когда тело будет предано земле в присутствии как минимум двадцати свидетелей. — Tea было не так-то просто сбить с толку. Она призывно посмотрела на остальных корифеев жанра, как бы ища у них поддержки.

— А я бы и тогда не поверила. — Минна поправила брошь на пудовой груди. — Только после эксгумации с последующим анализом ДНК.

— Может быть, вскроем тело, чтобы убедиться окончательно? — подвела итог Софья. И выразительно посмотрела на тесак, который все еще держал в руках Чиж.

После этих слов ситуация в зале стала ощутимо отдавать сюрреализмом. Неужели не найдется ни одного здравомыслящего человека? Фара и Райнер-Вернер полностью деморализованы, то же самое можно сказать о Дашке, заслонившейся божками из набора начинающего шахматиста. О трех масскультовых стервятницах и речи не идет…

— Вскрывать тело будут судмедэксперты, — отрезал Чиж. — Это не ваша компетенция.

— Что касается компетенции, молодой человек… Я много лет проработала в прокуратуре. Я прошла все ступени… И готова провести дознание.

Огромный рот Софьи выгнулся — и снова все пространство вокруг нее искривилось. Пространство, находившееся теперь под прокурорским надзором. Софья моментально увеличилась в размерах, и в ее правой руке ослепительным светом блеснул меч законности. А в левой — звякнули весы правопорядка. Зрелище было таким завораживающим, что мне сразу же захотелось признаться во всех преступлениях человечества: от варварского распятия Христа до варварского истребления стеллеровой коровы. Подобное чувство, должно быть, испытали все присутствующие. Даже Чиж едва не выронил тесак перед суровой физиономией дознавательницы.

Но до признаний дело так и не дошло.

— Значит, говорите, прошли все ступени в прокуратуре? — съехидничала Tea. — От столовой на первом этаже до женского туалета на втором?

— И до бухгалтерии на третьем, — съехидничала Минна. — Кажется, вы там заседали последние пятнадцать лет, дорогая Софья?

— И даже не главным бухгалтером, — продолжала издеваться Tea.

— И даже не старшим экономистом, — продолжала издеваться Минна.

Дутая величина Софьи Сафьяновой лопнула как мыльный пузырь. Меч законности выпал из ее рук, да и весы правосудия значили теперь не больше, чем самый обыкновенный безмен. С килограммом маргеланской редьки на крюке.

— А работали вы ма… — подмигнула Софье Минна.

— А работали вы ши… — подмигнула Софье Tea.

— …нисткой, — хором закончили обе и подмигнули друг другу. — Машинисткой!!! Простой машинисткой, даже без среднего специального! Так что все вы врете в своих интервью!

Н-да… Если так пойдет и дальше, то мы узнаем много интересного.

— Да ладно, — огрызнулась Софья, усмирив беснующийся рот. — Сами-то… Минна Майерлинг, она же Мария Моисеенко, старший повар инфекционной больницы номер тридцать четыре. Уволена в 1992 году за систематические кражи продуктов!

Минна-Мария, не ожидавшая такой прыти от машинистки без среднего специального, почесала отроги груди и со слезой в голосе произнесла:

— А в 1993 году восстановлена. По суду.

— И снова уволена. — Tea с проворством блохи переметнулась через линию фронта. — Спустя месяц после восстановления. И не только за систематические кражи продуктов, но и за систематические кражи белья из прачечной больницы.

— Временные трудности, — пробормотала Минна.

— То-то вы харю… — подмигнула Минне Tea.

— То-то вы наели… — подмигнула Минне Софья.

— То-то вы харю наели на временных трудностях! — хором закончили обе и подмигнули друг другу. — Полнокровная вы наша! Кровушку с мясцом девать некуда, вот и пишете про вампиров и маньяков. И про бензопилы на бойнях!

— Да ладно, — огрызнулась Минна, нервно застегивая и расстегивая палехскую брошку. — Сами-то… Теодора Тропинина, она же Теодора-Эйприл-Вивиан-Октавия Мкамбе, внебрачная дочь гражданина Ганы, отрыжка Международного фестиваля молодежи и студентов…

— Пятьдесят седьмого года, — ввернула Софья.

— Его, его! — подтвердила Минна. — После окончания педучилища работала ночной воспитательницей в детских садах. Отовсюду уходила по ходатайству родителей. Дети жаловались на плохой сон, ночное недержание… Без аппетита ели. И вообще.., нервничали.

— А все почему? — подмигнула Tea Софья.

— А все почему? — подмигнула Tea Минна. — А все потому, что Теодора-Эйприл-Вивиан-Октавия Мкамбе пичкала детей страшилками на ночь.

— С-страшными страшилками! Отдай мое сердце!'! — хором закончили обе и подмигнули друг другу.

• Предыдущая
• 30/81
• Следующая