Такси для ангела - Платова Виктория - Страница 38

• Предыдущая
• 38/81
• Следующая

Интересно, сколько это будет стоить?

Я приподняла легкую крышку ноутбука и.., отшатнулась от стола.

На клавиатуре лежал смятый цветок. Те же белые лепестки, то же хищное желтоватое жало сердцевины — брат брата чайной розы!..

«БОЙСЯ ЦВЕТОВ, СУКА!»

Цветок на клавиатуре легко переводился на вполне доступный мне язык: кто-то хотел не только уничтожить Аглаю, но и уничтожить дело ее жизни. В любом случае компьютер нужно взять с собой — чтобы не погибло хотя бы это.

— Ну, что вы там застряли? — Фара снова напомнил о себе.

— Ничего. Уже иду.

— Или мародерствуете втихаря?

Я едва сдержалась, чтобы не запустить ноутбуком в его наглые губы — раскоряченные, как ляжки у последней потаскухи. Никогда еще он не был мне так отвратителен. Должно быть, все это отразилось у меня на лице — Фара захлопнул пасть и примирительно сказал:

— Шучу.

— Идемте.

Связываться с придурком, вооруженным Буддой, не хотелось. Но свет… Я ведь явственно видела свет в конце коридора!..

Всю обратную дорогу я прикрывала тылы. Фара, так и не пожелавший расстаться со статуэткой, гордо шествовал впереди.

До первого этажа мы добрались без приключений, но стоило только режиссеру распахнуть дверь в мини-юрту, как спина у него затряслась, а Будда выскользнул из руки. И с громким стуком упал на пол.

— Вы?! — прошелестел Фара.

Прямо напротив нас, у противоположной стены холла, стоял Ботболт.

— Зачем вы взяли Будду? — с укоризной спросил он. Как будто ничего не произошло, как будто он и не пропадал никуда, как будто он и не был записан в разряд убийц-оборотней.

— Что?!

— Зачем вы взяли Будду?

— Орехи колоть, — нашелся Фара. — А вы куда запропастились?

— Вы должны поставить статую на место. Статуя освящена, не нужно навлекать на дом неприятности.

"Не нужно навлекать на дом неприятности”, надо же! Как будто смерть Аглаи не берется в расчет, как будто до нее и дела нет всесильным степным богам!

— Сами и ставьте. — Фара уже пришел в себя и ощерился.

— Гости не должны так вести себя…

— А хозяева… Хозяева не должны лишать гостей жизни, вот!

Ни один мускул не дрогнул на лице Ботболта. Он подошел к Будде, поднял его и любовно поднес к груди. И только теперь я заметила, что в руке у непроницаемого мажордома зажата банка с каким-то раствором.

Интересно, где он был все это время? И что это за банка? И как объяснить таинственное исчезновение связи с внешним миром? Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Да и получим ли мы ответы? В любом случае второе пришествие Ботболта можно считать настоящей удачей; хотя бы потому, что с его появлением дом перестал быть декорацией к третьесортной бульварной пьесе, ковры с негодованием отказались от клейма “К/с “Ленфильм”, а чучела пумы и гепарда с таким же негодованием отреклись от родства с магазином “Рыболов-охотник”. Все снова стало подлинным, отяжелевшим и подтвержденным документально.

— Мы искали вас, Ботболт, — вступилась за Фару я. — Согласитесь, что это странно, пропадать в такой момент.

— Я не пропадал. — Ботболт не оправдывался, он мягко указывал нам на наши заблуждения. — Вот. Железный купорос. Ваш парень что-то говорил о железном купоросе. Что с его помощью можно определить состав яда.., вам повезло. У нас в подвале как раз осталась одна-единственная банка, строители им пользовались для консервации древесины. Я принес.

— Долгонько же вы несли, — проворчал Фара. — У вас что, подвал под Петропавловской крепостью? Или под Мариинским театром?

— Зачем же? Он в другом крыле. Вы можете спуститься, посмотреть.

— Увольте.

— Как знаете…

— И вот еще что, Ботболт. У меня пропал мобильный телефон.

— Этого не может быть, — отрезал Ботболт.

— То есть как это — не может? Куда же он, по-вашему, делся?

— Вам виднее.

— Или вы хотите сказать, что его и вовсе не было?

— Вам виднее.

Лицо Фары накрыла ударная волна самого оголтелого расизма: ах ты, бурят, мелкая сошка, чурбан косорылый, кобылье дерьмо, от мертвого ламы уши! Ужо я тебе!..

— Значит, мне виднее?! Я же при тебе разговаривал! Не помнишь?

— Вам виднее.

Фара попытался сказать что-то еще, но махнул рукой, а я снова взяла на себя функции парламентера.

— Ваши телефоны тоже не работают, Ботболт.

— Этого не может быть.

Интересно, в каком гостиничном колледже он обучался?! Скорее всего, в том, где существует только два спецкурса: “вам виднее” и “этого не может быть”.

— Проверьте сами.

Ботболт пожал плечами и двинулся к телефону. Как бы я была счастлива, если бы появление Ботболта воскресило еще и телефон!

— Ну? Что скажете? — с убийственной вежливостью поинтересовался Фара после того, как бурят протер трубку вытащенной из кармана салфеткой, а затем швырнул ее на рычаг.

— Этого не может быть, но…

— Что — “но”?

— ..вам виднее.

Поменяв местами банку с купоросом и безответного Бодхисатву, Ботболт направился к залу. Мы поплелись за ним. “Чуда не случилось, чуда не случилось, чуда не случилось”. — выбивали дробь мои зубы, теперь чуду остается только раствориться в железном купоросе.

Или выпасть в осадок.

…“Пейзаж с телом” при виде Ботболта пришел в неописуемое волнение.

— Вы? — громко выдохнула Минна.

— Вы? — еще громче простонала Tea.

— Вы?! — возопила Софья. — Вы, черт бы вас побрал?!

Они встречали Ботболта как запоздавшего боженьку, как спасенного со льдины полярника, как порнозвезду в расквартированном в непроходимых джунглях артдивизионе.

Остальные накинулись на нас с Фарой.

— Где вы его отрыли? — спросил Чиж, повернув тонкий нос в сторону Ботболта.

— Теперь я наконец-то могу позвонить в консульство? — затрясся лжетерминатор Райнер-Вернер Рабенбауэр.

Я с упоением развела руками. Еще ни разу в жизни я не испытывала такого удовольствия, говоря кому-то “нет”!

— Телефон, значит, накрылся медным тазом? — шепотом поинтересовалась Дарья. — Дервиш поджег Париж?

— Примерно. — Расстраивать и без того расстроенное общество сообщением о том, что “близок локоток, да не укусишь”, мне не хотелось.

— Скажи болвану-оператору, чтобы он отпустил меня… Сил нет слушать, как препираются эти стервы…

Я только развела руками. Что поделать, Дашка, я и сама оказалась в вольере, куда согнали обитателей серпентария на время дезинфекции…

Когда волнение улеглось, все взглянули на Ботболта-мученика новыми глазами: кому только в голову пришло, что в доме, который охраняет такой основательный, такой неспешный желтолицый дух, может быть нечисто? Кому только в голову пришло, что поход за железным купоросом можно трактовать как подготовку к серии ритуальных убийств? Кому только в голову пришло заподозрить невинного, как лифчик старой девы, бурята в сговоре с темными силами?

А сага о рабочих и неоконченном гарнитуре из карельской березы в подвале — трогательная, как куличик на Пасху! Эта сага вызвала у слушателей слезы благодарности.

— Вы сказали, что с помощью железного купороса можно определить наличие яда. — Ботболт обращался теперь только к Чижу. Он инстинктивно, как и полагается рабочей лошадке, понял, кто является хозяином положения на сегодняшний, такой скорбный, момент.

— Можно в принципе. В полевых условиях. — Чиж даже распух от гордости. И слабый девичий румянец коснулся его щек.

— Я принес.

— А можно ли в полевых условиях позвонить в немецкое консульство? — снова завел свою шарманку Райнер-Вернер. — Я не прошу чего-то сверхъестественного?..

— Да, Ботболт, что-то случилось с телефоном… — Чиж посмотрел на бурята с нескрываемой симпатией.

— Я не знаю, что случилось с телефоном. — Ботболт посмотрел на Чижа с нескрываемой симпатией. — Просто ума не приложу.

— Может быть, вы посмотрите? Вскроете проводку? А?"

— Я не могу.

— Почему? У вас ведь наверняка есть схема коммуникаций…

Ботболт на секунду опустил свои свинцовые азиатские веки. И снова приоткрыл их.

• Предыдущая
• 38/81
• Следующая