Брачное слияние (ЛП) - Пробст Дженнифер - Страница 43

• Предыдущая
• 43/70
• Следующая

Парень зашел в гостиную, сел на серебряные диванные подушки и оттолкнул причудливую синюю полосатую подушку.

Сойер отметил блеск пота на лбу, измятую рубашку от скручивания вперед назад в простынях, и впалые щеки. Парень, наконец, заговорил.

- В чем дело? Я думал, ты хорошо спишь ночью.

- Я тоже так думал. – Короткая тишина. Обычно он не любил, чтобы кто-то был в его личном пространстве, но присутствие Вульфа утешало его. – Кошмарный сон. У тебя бывают?

Вульф сместился на подушке.

- Да. – Он сделал паузу. – О чем они?

Сойер изучил парня на своем диване и понял, как он был похож на Дэнни. Молодой. Сильный. Напыщенный. До жути умный. Но с босыми ногами и своими сумасшедшими волосами он казался таким чертовски уязвимым. Так легко…разочаровывающимся. Опять. Он откашлялся.

- Плохие вещи. Избиения, попытки выжить. А у тебя?

Голубые глаза Вульфа стали вялыми.

- То же самое.

Сойер перешел к обычному разговору, не желая мучить парня минным полем чувств, которые он все еще пытался понять.

- Я должен быть на месте рано утром. Можешь разобрать инвентарные записи, которые я определил для доставки?

- Да.

- Обед был хорош, да?

- Мне понравилась паста. Лучше, чем какая-либо еда, в некоторых из этих модных ресторанах, в которые ты ходишь.

- Да, Матушка Конте не валяет дурака, когда дело доходит до еды. Как прошел ваш разговор?

Он опустил голову.

- Она была так добра ко мне.

- Она спасла мою задницу, когда я был немного старше тебя. Она хороший человек.

- Да.

- Вся семья удивительная. Ты пробовал какой-нибудь их десерт? Чертовски невероятно.

- Это когда-нибудь уйдет?

Вопрос выстрелил через комнату, как пушечная осечка. Сойер быстро скрыл свое удивление и посмотрел на парня. Губы плотно сжаты, подбородок вверх, какое-то колебание в глазах, блеск отчаяния, ему было необходимо услышать, что все уйдет, и он будет счастлив оставшуюся часть жизни.

Связь установилась между ними. Его грудь сжалась, и глубоко в душе он хотел забрать боль парня, покрывающую его волдырями изнутри. Господи, он хотел солгать. Но он знал, что правда была важнее.

- Нет. – Опустошение на лице Вульфа душило его. – Но становится лучше. Клянусь тебе, что будут ночи без кошмаров или воспоминаний. Ты в состоянии обращаться с большинством нормальных вещей. Работа помогает. Может, терапия.

Вульф усмехнулся.

- Проходили. Спасибо.

- Зависит от психиатра. Некоторые неплохие. Я тоже проходил через это. Но мы можем осмотреться и попробовать снова.

Вульф кивнул.

- Спасибо. По крайней мере, ты был честен.

Образ его мертвого брата в переулке как куска мусора вставал перед его глазами и насмехался над ним. Сойеру стало трудно дышать.

- Я всегда говорю тебе правду. И я помогу тебе в любом случае как смогу. День за днем. И я знаю, что я тоже не эмоциональный тип, но ты можешь поговорить со мной. Обо всем.

Вульф отрывисто кивнул. Некоторые мышцы его тела ослабли.

- Спасибо, Сойер.

Сойер принял быстрое решение. Ну и черт с ним. Так иди иначе он не заснет сегодня. Он встал и указал на Вульфа.

- Пошли.

- Куда?

- Мой вид терапии. Тренажерный зал. Встретимся тут через пять минут. Идет?

- Идет.

Сойер поплелся в свою комнату, чтобы переодеться, подготовиться к нескольким раундам с грушей, немного на татами и немного свирепого соперничества. Его настроение улучшилось, когда он с нетерпением ожидал несколько часов тяжелого труда, блаженной пустоты ума и души в компании мальчика, о котором он начинал заботиться все больше. Он схватил свою сумку и ушел.

Джульетта рассматривала наклоненную картину и спрашивала себя, каким образом ее прибили так неровно. Ее кожу всегда покалывало, когда ее начали охватывать навязчивые идеи. Карина прислала ей картину в подарок, и она успокаивала ее каждый раз, когда она смотрела на неё. Джульетта решила повесить ее в своем офисе, а не в своем доме, так как она проводила большую часть своего времени здесь, особенно касательно обсуждаемых вопросов.

Ее папа сидел во главе резного соснового стола в их кухне. Тарелки с едой, корзины хлеба и винные бутылки были расставлены на его поверхности. Расплывшиеся тени силуэтов олицетворяли членов семьи, усаженных вокруг него, их лиц было не видно, отражался лишь пристальный взгляд ее отца. Его руки были сложены в замочек, а темные глаза были наполнены нескрываемой любовью, когда он смотрел на свою семью. Седые волосы были тщательно зачесаны назад, на его лице было много морщин и складок, как от усталости, так и от смеха, но его длинный итальянский нос выделялся среди всех его черт.

Их отношения были особенными. Она определенно была папиной дочкой, но причина этого была намного глубже: просто они оба понимали, что «Ла Дольче Фамилия» была основана на семейном поту, крови и слезах. Уважение, которое она испытывала к нему и к тому, как он работал, чтобы сделать мечту ее матери реальностью, заставило ее последовательно добиваться большего успеха. Для него. Для нее. Для всех.

Джульетте нравилось смотреть на картину в то время, когда она обдумывала различные решения, касающиеся бизнеса, или когда сотрудники уходили, и она оставалась одна. Как будто Карина знала, что Джульетта нуждается в ком-то, кто бы заботился о ней.

Ей стало интересно, был ли у Сойера когда-либо подобный опыт в его жизни.

Джульетта не ложилась спать всю ночь, анализируя каждую деталь их последней встречи как томящийся от любви подросток. То, как он потребовал, чтобы она справлялась с ним и своими эмоциями. То, что он никогда не распылялся или не пугался ее холодных слов, вместо этого он всегда смотрел вперед и выяснял правду. Ее голова говорила ей держаться от всего этого подальше, но ее тело и сердце нуждались в большем.

Когда она встряхнулась и повернулась, ожидая рассвета, странная правда, наконец, дала о себе знать. Она часто рисковала в своем деловом мире, но никогда не пыталась сделать хотя бы один шажок в своей личной жизни. Много раз она убегала от сложностей или угрозы волнения в свой безопасный небольшой пузырь. Теперь, все ее родные братья и сестры были счастливы в семейной жизни, а она до сих пор была одна.

Джульетта постучала ногтями по своему столу и сосредоточилась на своем папе. Он гордился бы ею? Или он с сожалением покачал бы головой, обвинив её в неспособности сделать прыжок? Хотя он осудил бы сексуальную связь без обязательств, Джульетта знала, что должна была довести дело до конца.

Сойер не давал гарантий, но он был честен. На данный момент она хотела выбросить предостережения и участвовать в опрометчивой, страстной связи, которая могла бы привести к чему-то большему. Таким образом, она решила попытать счастье с человеком, который заставлял ее испытывать такие эмоции, в возможность которых она никогда даже не верила. В следующий раз, когда она увидела его, ей были предельно ясны собственные намерения.

С довольной ухмылкой она поднялась со стола и скинула свою обувь. Она сошла бы с ума, если бы ей пришлось смотреть на искривленный ракурс, хотя бы еще секунду. Джульетта придвинула к стене стул кремового цвета и взобралась наверх. Она протянула пальцы, но только коснулась края. Хм, мебель была достаточно тяжелой, а вот если бы она стояла на верху деревянной спинки стула, она была бы в состоянии поправить картину. Она задрала свою юбку на несколько дюймов, чтобы было удобнее. Опершись одной рукой о стену для баланса, она поднялась, качаясь из стороны в сторону, и схватилась за край тяжелой позолоченной рамки. Один дюйм. Два, еще один вправо и…

- Что ты делаешь?

Знакомый голос гулко раздался эхом через всю комнату. Испугавшись, она попыталась устоять на ногах, но поскользнулась и упала в никуда.

Автоматический вопль страха замер на ее губах, поскольку сильные руки прервали ее падение. Дыхание вырвалось из нее со свистом, поскольку она врезалась в твердую мускулистую грудь. Он отшатнулся назад на один шаг, два, затем выровнялся. Она взглянула на него, и её настигло непреодолимое желание накрыть его чувственный рот своими губами. Mio Dio, как он был прекрасен. Лицо - просто дар небес, с губами, благословленными демонами.

• Предыдущая
• 43/70
• Следующая