Ты, я и Париж - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/64
• Следующая

Тина наполнила ванну, забралась в теплую воду, постаралась расслабиться. Расслабиться не получилось, в голове кружился рой вопросов, и главным из них был вопрос — как жить дальше? Новый дом и его обитатели не показались ей особенно дружелюбными. Конечно, она еще многого не знает и многого не видела, но ощущение такое, будто здесь каждый сам по себе. И она, похоже, тоже предоставлена сама себе. Отец признал ее своей дочерью, представил друзьям и домочадцам и словно забыл о ее существовании. А как же ей теперь? Это Амалия и Серафим чувствуют себя здесь как рыбы в воде, все творящиеся вокруг чудеса воспринимают как данность, но она-то так не привыкла. Семнадцать лет она жила совсем по-другому. На память пришли слова бабы Любы о том, что хуже, чем было, ей уже не станет. А может, так оно и есть? Надо просто немного потерпеть, пообвыкнуться, присмотреться…

Тина уснула в начале двенадцатого, кажется, только закрыла глаза, как в сон ворвался настойчивый стук. Она немного поворочалась, прогоняя стук прочь, потом резко села, затрясла головой. Стучали в дверь, а часы показывали без пяти девять. Проспала!

На пороге стояла Анна Леопольдовна, бодрая и свежая, в легком шелковом костюме. Она выразительно посмотрела на часы и только потом заговорила:

— Доброе утро, Клементина. Как спалось?

— Спасибо, хорошо, — Тина попыталась пригладить растрепавшиеся со сна волосы. — Дайте мне пять минут, и я буду…

— Я зайду за вами через четверть часа, — домоправительница уже собралась уходить, но Тина ее остановила:

— Прошу прощения, я не думала, что просплю.

— Вам совершенно незачем извиняться, — Анна Леопольдовна казалась удивленной. — Я просто зайду за вами через пятнадцать минут.

Чтобы собраться, Тине хватило и десяти минут. Умыться, почистить зубы, застелить постель, переодеться, причесаться — вот и вся недолга. Она уселась в кресло напротив двери, приготовилась ждать.

Сегодня ей предстоял очень насыщенный день: осмотреть дом с Анной Леопольдовной, встретиться с дизайнером, съездить в город с Амалией. Любопытно, сколько отсюда до Москвы и на чем они поедут? Тина в столице не бывала ни разу в жизни, поэтому предстоящая поездка волновала ее особенно. И одежда опять же… Отец сказал: «Остальное докупим в Москве». Не то чтобы ей нужно что-то особенное, но даже из вещей первой необходимости список получается очень длинный. Амалия сказала, что теперь она богата и не нужно волноваться о деньгах, но ведь это же не ее деньги. Как-то неудобно получается.

Стоп! А ведь она же не совсем бессребреница! Дед оставил ей приличную сумму. Этих денег должно хватить и на новую одежду, и на черный день. Конечно, гораздо приятнее думать, что в ее биографии больше не будет черных дней, что все теперь окажется светлым и безмятежным, но жизнь научила ее осторожности и здоровому скепсису. Как любила говаривать баба Люба, на Бога надейся, а сам не плошай.

Решено, часть денег она возьмет с собой в Москву, а остальную, большую часть, спрячет в каком-нибудь укромном месте, уже потом, когда освоится и изучит дом. А еще нужно будет обязательно поговорить с отцом по поводу учебы. Время идет, ей надо подавать документы. Они с дедом никогда не обсуждали этот вопрос, но как-то само собой разумелось, что Тина будет поступать в мединститут. Ближайший медицинский находился в областном центре, в ста пятидесяти километрах от их города, но сейчас, в свете случившихся в ее жизни перемен, наверное, придется вносить в эти планы коррективы. Теперь разумнее поступать в один из московских мединститутов, а столичный вуз, да еще такой престижный, это уже совсем другой уровень. Она, конечно, не дурочка, и училась всегда хорошо, но, кажется, без репетитора не обойтись, хотя бы по химии…

В дверь опять постучали, Тина выбралась из кресла, бросила быстрый взгляд на свое отражение в зеркале, распахнула дверь.

— Вы уже готовы? — поинтересовалась Анна Леопольдовна. Смотрела она при этом не на Тину, а куда-то поверх ее плеча.

— Я готова. Что-то не так? — Тина обвела комнату придирчивым взглядом. Вроде бы все в порядке, постель застелена, вещи на своих местах. Может, домоправительницу смущает вон та складочка на покрывале? Так это из-за спешки, больше такого не повторится.

— Это совершенно необязательно, — сказала Анна Леопольдовна.

— Что именно?

— Вы не должны прибираться в комнате, для этого существуют горничные.

— Так я вроде бы и не прибиралась, только кровать застелила.

— Это тоже входит в обязанности прислуги.

— Застилать за мной постель?!

— Застилать постель, ежедневно делать влажную уборку, стирать и гладить ваши вещи, следить за вашим гардеробом, — принялась перечислять Анна Леопольдовна.

— С ума сойти! А что же останется мне?

— Уверяю вас, Клементина, вам будет чем заняться.

— Не называйте меня Клементиной, пожалуйста, — попросила Тина. — Это слишком вычурно. Просто Тина, хорошо?

— Хорошо, — домоправительница кивнула. — Тина, вы готовы к завтраку?

— А в этом доме и к завтраку принято спускаться в вечерних платьях? — на всякий случай уточнила Тина, рассматривая свои джинсы.

— Нет, завтрак не предусматривает определенной формы одежды.

— Ну слава богу!

— Но ваш отец, — продолжила Анна Леопольдовна, — любит, когда домочадцы одеты элегантно.

— А джинсы и элегантность — это понятия несовместимые? — спросила Тина с вызовом.

— Думаю, если вы появитесь на кухне в таком виде, небеса на землю не упадут, — сказала домоправительница очень серьезно.

— Это хорошо, как-то не хочется становиться причиной вселенского катаклизма, — фыркнула Тина.

Интересно, Анна Леопольдовна и в самом деле одобрительно улыбнулась или ей это только показалось?..

Кухня была большой и очень уютной. Резные фасады темного дерева, ряды начищенных до зеркального блеска кастрюль, черпаков, поварешек и плошек. Мерно гудящее жерло вытяжки над огромной плитой. Окна с яркими занавесками, горшки герани на подоконнике, а за стеклами — настоящий яблоневый сад. Из приоткрытой двери тянуло утренней свежестью и запахом только что скошенной травы. Запах этот, перемешиваясь с ароматом свежеиспеченной сдобы, делал картинку совсем уж пасторальной. У плиты, на которой что-то скворчало и булькало, суетилась миниатюрная черноволосая женщина.

— Надежда Ефремовна, — позвала домоправительница, — вот мы и пришли.

По сравнению со вчерашним «я привела ее» сегодняшнее «вот мы и пришли» прозвучало почти по-родственному. Женщина стремительно обернулась, уставилась на Тину темно-карими блестящими глазами, покачала головой и сказала:

— А на папеньку-то ведь совсем не похожа.

— Надежда Ефремовна, что вы такое говорите?! — Анна Леопольдовна укоризненно покачала головой.

— Так правду и говорю! — женщина воинственно взмахнула поварешкой.

— Я на маму похожа, — вставила Тина. Почему-то эта перепалка ее совсем не расстроила, даже насмешила.

— Вот видите, Анна Леопольдовна, девочка на маму похожа. А мама у нее небось красавицей была. Наш-то Романович мужчина хоть и видный, но не писаный красавец, а тут, гляди ж ты, чисто куколка.

— Надежда Ефремовна! — на щеках домоправительницы выступили багровые пятна. Оказывается, и эту невозмутимую леди можно вывести из себя. — Что с нашим завтраком?

— А что с вашим завтраком?! Готов ваш завтрак! Когда это у меня были проблемы с завтраками? — проворчала повариха и тут же добавила вполне мирным тоном: — Детка, ты бекон будешь?

Тина весьма смутно представляла, что такое бекон, но на кухне пахло не только сдобой, а еще и жареным мясом, а мясо она любила в любом виде.

— Буду.

— Ну так обожди секундочку, сейчас на стол накрою. — Нина Ефремовна отложила поварешку, привстала на цыпочки и принялась доставать из навесного шкафчика посуду.

— Бекон с утра, — Анна Леопольдовна едва заметно поморщилась.

— А что тут такого? — не оборачиваясь, бросила повариха. — Это вы у нас постоянно на диете из воды да овсянки, а девочка растет, ей белки нужны.

• Предыдущая
• 27/64
• Следующая