Твоя навеки - Монтефиоре Санта - Страница 104

— Красное, — машинально ответил Санти.

Красный всегда был ее любимым цветом.

— О да, благодарю, — удивившись, подтвердила она.

Клаудия, оторвав взгляд от журнала, наблюдала за тем, как ее муж наливает Софии вино. София ожидала, что на ее лице сейчас отразится тревога, однако ничего подобного не произошло. Если Клаудия и встревожилась, то не подала виду.

— София, а надолго ты планируешь остаться? — спросила она, и в ее холодных голубых глазах вспыхнул страх, который она тщетно пыталась скрыть, — София его заметила.

— Я не знаю, у меня нет никаких особых планов, — улыбнулась София.

— Разве тебя не ждут муж, дети?

— Конечно, ждут. Давид занят постановкой пьесы, поэтому он не смог приехать со мной. Кроме того, ему было бы очень неудобно оказаться в компании незнакомых людей, да еще не зная испанского языка. Он не возражает, если я пробуду здесь столько, сколько сочту нужным.

— Мы читали о вас в газетах, — с энтузиазмом произнесла тетя. — Такая красивая картинка. Ты выглядела прекрасно. Я где-то сохранила ее. Обязательно вам покажу.

Санти принес ей вина.

— Тебе надо было стать актрисой. Ты всегда обладала артистизмом, — пустилась в воспоминания Чикита. — Ты любила быть в центре внимания. Знаешь, Клаудия, ей всегда нравилось придумывать что-то новое. Удивляюсь, почему твой муж не настоял на том, чтобы ты блеснула в одной из его пьес. Помню, что ты однажды отказалась участвовать в постановке, потому что тебе не досталась главная роль. Санти, ты помнишь? София, как мне кажется, ты плакала целую неделю. Ты сказала, что сыграла бы эту роль лучше всех.

— Да, я помню, — ответила она.

— Она всегда добивалась своего, Клаудия. Бедный Пако не мог отказать ей ни в чем.

— Как и дедушка, — робко призналась София, тихонько рассмеявшись. — Моя мама доходила до бешенства.

— О, твой дедушка был великим человеком!

— Знаете, я до сих пор скучаю по нему. Мне не хватает его чувства юмора, — сказала София. — Я никогда не забуду, как он попал в реанимацию — у него обнаружилась какая-то инфекционная болезнь. Так вот, врачи этой больницы в Буэнос-Айресе пришли в ужас. Ты помнишь, Чикита?

Чикита вздохнула и нахмурилась.

— Боюсь, что нет.

— Доктор сказал, что дедушке не разрешается покидать палату. Дедушка как-то позвонил, чтобы выйти в ванную, но никто из персонала не явился, и тогда он встал и начал бродить по всему этажу. Когда он вернулся, на его палате было написано: «Не входить, очень опасно, пациент заражен инфекционной болезнью». Дедушка решил, что не станет нарушать этот приказ, и отправился по другим палатам, пока его не нашла медсестра. Мне кажется, что эта его выходка поставила на уши всю больницу. Если я правильно понимаю, он сделал это нарочно. После этого случая персонал всегда отвечал на звонок сеньора О'Двайера.

— Думаю, они благодарили небо, когда настал день его выписки, — хмыкнул Санти, качая головой. — А я помню, как однажды ты поссорилась с Анной, пришла к нам с вещами и заявила, что хочешь, чтобы моя мама удочерила тебя. София, ты помнишь это? — Он смеялся, так как вино позволило ему расслабиться и отвлечься от переполнявших его эмоций.

— Не думаю, что это самое приятное воспоминание, Санти, я так смущена, честно говоря, — потупившись, сказала София.

— Ничего страшного. Санти и Мария, как я помню, были в восторге. Они просили меня выполнить твою просьбу, — ответила Чикита.

— А как отреагировали мои родители? — решила выяснить София спустя много лет.

— Дай-ка мне подумать, — Чикита прищурилась. — Пришел Пако и забрал тебя. Он сказал, что подыщет для тебя хороший приют, потому что не может преподнести своему брату такой шикарный подарок.

— Неужели? — захихикала София.

— Ты всегда была подарком судьбы, и я рада, что твоя жизнь сложилась так счастливо, — сказала Чикита с любовью.

Клаудия не проронила ни звука. Она лишь внимательно слушала.

— Она любила играть с мальчиками в поло, — продолжила Чикита.

— Бог ты мой, да это было сто лет назад. Я бы сейчас и не вспомнила, как надо играть.

— Ты могла соперничать в мастерстве с мальчиками? — подала голос Клаудия, желая показаться вежливой.

— Не так хорошо, как Санти, но, во всяком случае, лучше, чем Августин, — ответила за нее Никита.

— Мне нравилось делать то, что делали мальчики, потому что мне казалось, что их жизнь намного интереснее и веселее, — произнесла София.

— Ты была настоящим сорванцом, Софи, — вмешался Санти.

Он впервые после их встречи назвал ее «Софи». Чикита сделала вид, что ничего не заметила, но София видела, что это взволновало всех, ибо взгляды присутствовавших метнулись от него к ней. Клаудия с невозмутимым выражением лица потягивала вино, как будто муж не сказал ничего особенного.

— София нашла мужа, родила детей, что еще можно желать женщине? Я знала, что так и будет, — начала заполнять образовавшуюся паузу Чикита, явно нервничая.

Клаудия посмотрела на часы.

— Санти, пора сказать нашим малышам спокойной ночи, — жестко произнесла она.

— Прямо сейчас?

— Они будет очень разочарованы, если ты забудешь об этом.

— О, мне пора возвращаться к родителям. Я так устала. Мы увидимся завтра.

София встала.

Следом за ней поднялись Санти и Клаудия. Санти не поцеловал ее, а лишь проводил грустным взглядом. Никита с нежностью потянулась к Софии.

— Поговори с Анной, — сказала она.

— О чем ты? — отозвалась София.

— Просто поговори с ней. Между вами все складывалось не так-то просто, пора дать друг другу шанс.

София медленно брела к дому и вспоминала, сколько раз ей приходилось в свое время пересекать эту полоску земли. Раньше это был ее дом. Во влажном воздухе висел запах эвкалиптов, и она слышала, как пофыркивают пасущиеся на полях пони. Мерное стрекотание сверчков завораживало ее. Они были такой же частью аргентинского пейзажа, как и дерево омбу. Она не могла бы представить себе без них жизнь на ранчо. София вдыхала сладкий аромат пампы, и горькие воспоминания развеивались, оставляя в памяти лишь радостные образы детства.

Софию охватила ностальгия. Ей хотелось побыть одной. Она ожидала, что Санта-Каталина очень изменится. Увидев, что этого не произошло, София погрузилась в печаль. Она могла перенестись мыслями в то далекое время, но она стала взрослой женщиной, которая провела большую часть своей жизни в другой стране. Оглянувшись вокруг, София с удивлением отметила, что Санта-Каталина словно выпала из времени — ее не коснулись никакие перемены. София прошла к бассейну, и воспоминания водопадом обрушились на нее. Настоящее настойчиво вызывало к жизни прошлое. На этом теннисном корте они с Санти часто играли. Ей вдруг померещилось, что она видит в темноте неясные фигуры, слышит задорные голоса и смех.

София присела у края бассейна и подумала о Давиде. Она представляла себе выражение лица, его голубые глаза, его прямой аристократический нос, который так любила целовать. Она любила его черты. Она любила своего мужа, но не так, как любила Санти. Она знала, что так нельзя. Она знала, что не должна желать объятий и ласк чужого мужа, прикосновений его губ, но она никогда не переставала любить этого человека, который был ее второй половинкой. София мечтала о Санти, и это желание душило ее. После двадцати трех лет ее желание все еще было таким же сильным, как и в далеком прошлом.

Когда она дошла до дома, стало уже совсем темно. София успокоилась, немного прошлась, начала глубоко дышать и повторять про себя «утихомиривающие» слова, как учил ее дедушка О'Двайер, когда она становилась объектом насмешек братьев. Она прошествовала на кухню, где ее встретила Соледад, которая готовила соус. Присев на свое обычное место у кухонного стола, София стала болтать со служанкой, как со старой подругой. София решила, что это отвлечет ее от мрачных мыслей.