Твоя навеки - Монтефиоре Санта - Страница 105

— Сеньорита, как вы могли провести столько времени вдали от родины? О чем вы думали? Неужели вы считали, что я не скучаю по вас? Наверное, вы решили, что мне все равно? Я чувствовала себя отвергнутой. Я несколько лет плакала. Мне следовало бы рассердиться на вас. Но как я могу? Я так счастлива видеть вас снова, — с укоризной закончила она, повернувшись к плите, у которой колдовала над соусом.

София почувствовала укол совести. Она знала, что всегда была для Соледад любимицей, что служанка относилась к ней как к родной дочери, а София почти не вспоминала о ней.

— О Соледад, я никогда не забывала тебя. Но возвратиться не могла. Я решила начать с чистого листа, и теперь моя жизнь связана с Англией.

— Сеньор Пако и сеньора Анна так и не смогли оправиться после вашего отъезда. Не спрашивайте, в чем это выражалось. Я не люблю влезать в чужие дела, но они не сумели преодолеть это. Вы уехали, и все разительно изменилось. Они стали жить каждый своей жизнью. Изменилось все: обстановка, разговоры, настроение, — и эти перемены мне были не по душе. Я так мечтала о вашем возвращении, но вы не написали ни строчки. Ничего!

— Мне очень жаль, Соледад, это было так бесчувственно с моей стороны. Но я буду с тобой откровенна, потому что ты знаешь все мои секреты... Хотя я очень скучала по Санта-Каталине, я не могла написать. Знаю, что должна была, но мне легче было начать новую жизнь, забыв старую.

— Но как можно забыть о своих корнях, София? Как можно было так поступить? — покачав своей седой головой, сказала она.

— Поверь мне, когда ты оказываешься на другом конце земли, то начинаешь думать о родине все меньше. Аргентина была так далеко, поэтому я просто заставляла себя жить дальше. Я приехала слишком поздно.

— Вы такая же упрямая, как ваш дедушка.

— Но я здесь, — возразила София, словно это могло утешить Соледад.

— Но вы здесь не задержитесь. Здесь для вас ничего не осталось. Сеньор Сантьяго женат, а я вас хорошо знаю.

— Я тоже замужем, Соледад. У меня есть семья, которая ждет моего возвращения, у меня есть муж, которого я обожаю.

— Ваше сердце принадлежит Санта-Каталине. Я знаю вас. Разве вы забыли, что я вырастила вас?

— А Клаудия — какая? — вдруг спросила София.

— Мне не хотелось бы плохо отзываться о людях, тем более, если они носят фамилию Соланас, ведь вы знаете, что я душой и телом преданна вашей семье. Нет другого такого человека, который бы был так предан своим господам, иначе я покинула бы вас много лет назад. Но я говорю с вами, поэтому не стану скрывать того, что думаю. Она не Соланас. Думаю, что он ее не любит. В мире есть всего одна женщина, которой он отдал свое сердце. Я не стану хитрить или выпытывать детали. После того как вы уехали, сеньор Сантьяго бродил по ранчо, словно призрак. Местная колдунья сказала, что его аура затуманилась. Она заверила, что может помочь ему, но он никогда не верил в магию. После того ужасного случая с сеньором Фернандо Санти начал приглашать сеньориту Клаудию в Санта-Каталину. На его лице снова появилась улыбка. А затем они поженились. Думаю, что, если бы она ему не встретилась, он бы поставил на себе крест. Но, по-моему, он так и не полюбил ее. Я все замечаю. Конечно, это не мое дело. Он ее уважает, она мать его детей. Но она не единомышленница, не родственная душа и не вторая его половинка. Колдунья сказала, что человеку суждено встретить свою вторую половинку только один раз.

София слушала ее рассуждения. Чем больше она вслушивалась в слова старой служанки, тем сильнее становилось ее желание освободить его от страданий. Ее удивило то, что Соледад так много знает. Наверное, она слушает сплетни других горничных и гаучо, но в данном случае речь шла не о досужих вымыслах, а об истинной правде.

Рафаэль с женой, Анна с Пако и София ужинали на террасе. София была рада составить им компанию. Жасмин была приятной, чувственной женщиной, которая, выносив стольких детей, сохранила хорошую форму. Клаудии явно не хватало того, чем Жасмин обладала в избытке, — теплоты и чувства юмора. Жена Рафы принесла их двухмесячную дочь и кормила ее грудью, присев за самый дальний угол стола. София видела, что Анна смотрит на невестку неодобрительно, но пытается скрыть свое недовольство. Жасмин прекрасно знала свою свекровь, поэтому распознавала скрытые знаки, но, обладая природным умом, игнорировала их.

— Рафа больше не желает иметь детей. Говорит, что пятерых вполне достаточно. У меня двенадцать братьев и сестер, только представьте!

Она широко улыбнулась, и ее зеленые глаза блеснули озорным огоньком.

— Но, дорогая моя, тринадцать детей в наше время — это перебор, ведь мне надо будет всем им дать образование, — с любовью глядя на жену, произнес Рафаэль.

— Я не вижу причин останавливаться, — засмеялась она, приглядываясь к тому, как малышка сосет грудь. — Когда я вижу новорожденных, мое сердце тает. Становясь старше, они уже не нуждаются так в тебе.

— Я не согласен, — ответил Пако, накрывая рукой ладонь Софии. — Если в доме царит любовь, дети всегда вернутся на свет домашнего очага.

— София, у тебя есть дети?

— Да, две дочери, — ответила она, ощущая волнение от прикосновения отцовской руки.

— Как жаль, что ты не привезла их с собой. Клара и Елена были бы счастливы познакомиться с ними. Они ведь примерно такого же возраста, что и мои девочки? Я бы очень обрадовалась, если бы у них появилась возможность попрактиковаться в английском.

— Они могут попрактиковаться со мной, Жасмин, — вмешалась Анна.

— Но ты же знаешь детей. Ты не можешь заставить их делать то, чего они не хотят.

— Вероятно, надо немного их дисциплинировать. Дети не знают, что для них лучше.

— О нет. Я бы не стала их так расстраивать. После школы они приедут домой, а дома они любят играть.

София увидела, что в этом конфликте матери ни за что не выйти победительницей, и это привело ее в восторг. Под покладистостью Жасмин скрывался жесткий и настойчивый характер.

Соледад пользовалась любым предлогом, чтобы выйти на террасу: то чтобы подать еду, то чтобы сменить блюда, то чтобы вынести сладкий мусс или кувшин с водой. Она дважды выглядывала в дверь, сделав вид, будто услышала колокольчик сеньоры Анны. Каждый раз она улыбалась, и, в конце концов, София начала смеяться, прикрыв рот салфеткой. Соледад было очень любопытно посмотреть, как пройдет первый после такой долгой разлуки ужин в кругу семьи. Она должна была «вооружиться информацией», чтобы потом пересказать все другим горничным на ранчо.

В одиннадцать часов Жасмин поднялась из-за стола с малюткой на руках и пошла по аллее, исчезая вдали, подобно сошедшему с небес ангелу. Пако и Рафаэль продолжали разговаривать. Вокруг ламп роились мошки. Анна отправилась спать, сказав, что уже не в том возрасте, чтобы полуночничать. София была втайне рада тому, что она ушла, так как ей не о чем было говорить с Анной. Она до сих пор испытывала на мать сильную обиду, поэтому старалась держать ее на расстоянии. Как только Анна скрылась из виду, София ощутила необыкновенный душевный подъем. Она присела к брату и отцу, и они начали шутить, как в старые добрые времена. София была счастлива. В половину двенадцатого она ушла в свою комнату.

На следующий день София проснулась очень рано из-за разницы во времени. Она не видела снов, и даже мысли о Санти не смогли нарушить ее ночного покоя. Она испытала облегчение. Ее одолевало легкое головокружение, но не вследствие перелета, а из-за эмоциональной опустошенности. Однако как только она проснулась, то уже не смогла уснуть снова. Она прошла в кухню, в окно которой проникал рассвет, освещая стол и кафельный пол. Она вспомнила, как в былые времена хватала что-нибудь в забитом едой холодильнике и выскакивала на улицу, чтобы найти Жозе, который учил ее играть в поло. Рафаэль сообщил ей, что Жозе умер десять лет назад. А она даже не смогла проводить его в последний путь... Без Жозе Санта-Каталина выглядела, как безобразная улыбка.