Твоя навеки - Монтефиоре Санта - Страница 112

— Я не могу представить, чтобы мы снова расстались, — пробормотала она.

— Я думал о том же. Мне так жаль, что мы с тобой не убежали много лет назад.

— О, если бы только...

— Нам выпал всего один шанс, но мы не сумели им воспользоваться.

— Не говори так, Санти! Мы хозяева своей судьбы, — сердито прошептала она.

— То, что ты пришла сюда, — это верх безумия, — еще крепче прижимая ее к себе, произнес он. — И я очень надеюсь, что в эту ночь больше никого не будет мучить бессонница.

— Ты же знаешь, что мы всегда чувствовали друг друга.

— И в этом-то и была главная проблема. Даже если мы снова окажемся по разные стороны океана, связь между нами сохранится.

— Сколько у нас времени, Санти? — спросила она с нарочитым спокойствием, не желая показывать, что на самом деле в отчаянии.

— Завтра вечером Клаудия увозит детей в Буэнос-Айрес, — сообщил он.

Она не знала, намеренно ли он не ответил прямо на вопрос.

— Значит, мы проведем это время вместе?

— Ей приходится довольно тяжело.

— Что?

— Ей трудно смириться с тем, что ты так внезапно появилась.

— Она знает о нас? — полюбопытствовала София, втайне желая услышать утвердительный ответ.

— Она знает, что мы когда-то были любовниками. Я ей все рассказал, чтобы она не подумала, что это была какая-то грязная история. Рано или поздно она услышала бы обо всем от других, ведь такой скандал, как этот, трудно удержать в стенах дома. Клаудия заслуживала того, чтобы я был с ней откровенен. Она заполнила пустоту в моей душе, Софи, когда тебя не было. Она сделала меня счастливым в то время, когда я думал, что жизнь моя закончена.

— О чем ты? — медленно вымолвила София, понимая, однако, что он хочет этим сказать.

Санти поцеловал ее в висок, и сердце ее учащенно забилось в груди.

— Не знаю, Софи, я просто не хотел бы причинять ей боль.

— Давай не будем сейчас думать об этом, — храбро проговорила она.

Она верила, что, пока не признано поражение, всегда остается надежда на победу.

— Нам нет необходимости принимать судьбоносное решение прямо сейчас. Давай просто наслаждаться тем, что дарит нам настоящее.

— Да, мы не должны принимать судьбоносных решений, — согласился он.

София не сомневалась, что неопределенность так же мучительна для него, как и для нее.

Когда она вернулась к себе в комнату, уже брезжил рассвет, окрашивая все вокруг в розово-голубые тона. Она решила не думать о будущем, ибо слишком боялась неизбежной разлуки.

София проснулась очень поздно, но на этот раз точно знала, что находится в родном доме. Она надела короткий сарафан и бодрым шагом направилась к террасе. Беспощадное аргентинское солнце палило немилосердно. Она вспомнила, как проводила большую часть таких дней у бассейна, наслаждаясь жарой. Как ей не хватало такой погоды в Англии! Прошло время, и она почти забыла, каким бескрайним бывает прозрачное синее небо.

Рафаэль и Жасмин читали, когда София вышла им навстречу. Анна и Пако сидели под зонтиками. Дети лежали на солнышке и занимались рисованием. Она бы тоже так жила, если бы вернулась тогда? Могли бы они с Санти расчитывать на совместное будущее на родине? Ее мысли вернулись к малышу Сантьягито. Она тут же ощутила острое желание обнять и его, и двух своих дочерей. Где сейчас был ее сын? Ему сейчас исполнилось двадцать три года, и он был уже не юношей, а молодым человеком. Он ни за что не узнал бы ее, даже если бы произошло чудо, и она встретила своего сына. Они были чужими, незнакомыми людьми.

Заглушая боль, она поздоровалась с семьей и села за стол. Вскоре Соледад принесла чай, тост и сыр. София заметила, что Жасмин держит малышку у груди, прикрыв ее красивой белой шалью. Ребенок спал, и Жасмин спокойно читала. Если бы София умела, то нарисовала бы Жасмин — прекрасную и полную достоинства, назвав картину «Мать и дитя».

Посидев немного с родителями, с братом и его женой, София ощутила горячее желание увидеть Санти. Она с нетерпением ждала вечера, когда Клаудия отправится в город и оставит их вдвоем. Все молчали, погруженные в свой маленький мир, где каждому была отведена определенная роль. Она вспомнила дни юности, когда и она была частью этого мира. Она следила за тем, как читает ее мама, спрятав лицо под широкополой шляпой. София всегда помнила ее в шляпе — это была визитная карточка матери. Она не могла припомнить, что носила Анна зимой. Казалось, здесь все время было лето. Пако просматривал воскресные газеты. На его крючковатом носу сидели маленькие очки с круглыми стеклами. Почувствовав взгляд дочери, он поднял глаза и улыбнулся ей. Пако искренне любил Софию. Но теперь она странным образом ощущала себя чужой. Они сидели в молчании, потому что настолько хорошо знали друг друга, что им не требовались слова. София не принадлежала этому миру; только в воспоминаниях о тех далеких днях сохранилась неясная, а от этого еще более притягательная картинка прошлого.

Она пила чай, не нарушая тишины. Прибежала Клара, чтобы показать ей свой рисунок. Для ребенка ее возраста он был очень хорошим. Девочка владела цветом, а на картинке изобразила счастливые лица. Она рисовала уверенными штрихами, смело экспериментируя с формой. София искренне изумилась.

— Ну, разве ты не настоящая маленькая художница? — воскликнула она горячо.

Клара вся засияла от гордости.

— Кто научил тебя рисовать?

— Никто. Но я рисую лучше всех в классе.

София с улыбкой всмотрелась в лицо эльфа.

— Ты станешь художницей, когда вырастешь.

— Нет, — уверенно ответила Клара. — Я стану актрисой.

Она широко усмехнулась.

— Думаю, что из тебя получится прекрасная актриса, Клара.

— Ты и вправду так думаешь? — крикнула девочка, подпрыгивая на одной ноге.

— А какой у тебя любимый фильм?

— «Мэри Поппинс».

— И кого бы ты хотела сыграть. Маленькую девочку?

— Нет, только Мэри Поппинс. Я знаю все слова.

И она начла петь. София рассмеялась.

— Мама говорит, что если учить песенки, то можно быстро научиться английскому.

— Она права.

— Я сегодня уезжаю в Буэнос-Айрес, — пожаловалась Клара.

— Но тебе же нравится школа, и потом... В выходные ты снова приедешь.

— Ты все еще будешь здесь?

— Конечно, буду, — ответила София, не желая разочаровывать девочку.

Она не знала, когда ей придется уехать, и ей не хотелось думать об этом.

— Папа сказал, что ты останешься навсегда.

София взглянула на Рафаэля. Тот оторвался от газеты и виновато улыбнулся.

— Я не думаю, что останусь навсегда, но ты обязательно приедешь в Англию, потому что лучшие театры находятся в Англии.

— О, я знаю. А еще Мэри Поппинс живет в Лондоне, — с серьезным видом добавила Клара.

— Точно.

— Смотрите, повозка!

Из-за деревьев показалась двуколка. Роль возницы выполнял Пабло. София вспомнила, как она с бабушкой каталась по ранчо, когда была еще совсем маленькой. Бабушка Соланас говорила, что самой большой радостью для нее было путешествовать по пампе. Каждый раз, когда они приближались к месту, где была плохая дорога, она тихим, но твердым голосом напоминала Жозе, что тот должен быть осторожным. Иногда она приказывала ему остановиться, если замечала какое-то интересное животное или птицу. Бабушка сказала, что когда была молодой, то ездила на этой двуколке в город. София ответила, что это, должно быть, отнимало у нее много часов, и бабушка заметила, что жизнь в то время двигалась не на такой бешеной скорости, как сейчас. «Ты состаришься, не успев насладиться вкусом юности, если будешь спешить», — неодобрительно говорила она, когда София просила Жозе ехать побыстрее. Она получала огромное удовольствие от окружающего пейзажа, от размеренного стука колес и церемонных приветствий встречных гаучо.

Пако направился к лошадям. Он похлопал их по лоснящимся шеям и обернулся к дочери.

— София, не хочешь прокатиться со мной?

— И я, и я! — закричала Клара и, бросив рисовать, побежала к дедушке.