Твоя навеки - Монтефиоре Санта - Страница 115

— У меня такое впечатление, будто здесь ничего не изменилось. Удивительно, как можно снова включиться в ритм прежней жизни.

— Но неужели все произошло так быстро, как ты говоришь? — шелковым голосом проговорила Клаудия.

— Конечно.

— Но люди-то меняются. Если судить по внешним признакам, то кажется, что ничего не изменилось. Кажется, что ты дома, но на самом деле ты здесь чужая, так как тебя не было слишком долго.

— Не думаю, что все так драматично. Я не ощутила себя чужой, — солгала София.

— О, значит, тебе повезло. Это очень распространенная ситуация. Удивляюсь, что ты так быстро приспособилась. Ведь вокруг сплошь новые лица. Выросло новое поколение. А ты больше не принадлежишь клану Соланас. Санти сказал мне, что раньше ты была предметом всех разговоров, но теперь о тебе едва ли кто вспомнит.

София была неприятно поражена ее откровенной враждебностью.

— Клаудия, я не ставила себе целью стать центром внимания, — ответила она жестким тоном. — Я приехала сюда только ради Марии. Нас связывает долгая дружба, природу которой тебе не понять. Мои корни здесь гораздо глубже, чем твои.

— Но я живу здесь сейчас, София, ведь Санти— мой муж. В конце концов, ты уедешь и вернешься туда, где прошла твоя молодость. Здесь тебе уже не приспособиться.

В это мгновение на террасе появился Санти в сопровождении Мигеля, Панчито, Эдуардо и Чикиты. Он сразу заметил, как настороженно смотрит Клаудия, и с волнением перевел взгляд на Софию.

— Ты останешься с нами пообедать, София? — спросила Чикита. — Или, может, придешь на ужин?

— Я хочу пообедать с родителями, Чикита, но с удовольствием присоединюсь к вам за ужином.

Повернувшись к Клаудии, она добавила:

— Думаю, что мы больше сегодня не встретимся.

Клаудия вспыхнула от нахлынувшей злости. Она боялась Софию, что означало: в отношениях между мужем и женой давно назревали проблемы. Клаудия заполнила пустоту, которая образовалась у Санти с отъездом Софии.

София с торжеством произнесла про себя: «Но теперь я вернулась».

Когда машины начали выезжать из поместья, направляясь в Буэнос-Айрес, было около пяти часов пополудни. Дети Рафаэля и Жасмин уехали с водителем, а дети Клаудии и Санти, а также дети Марии отправились отдельно. Когда дорожная пыль рассеялась, София с победоносным видом направилась к дому Чикиты.

После ужина с семьей Санти София перешла на террасу. Воздух был тягучим, влажным, и на сердце Софии опустилась тень. Все расселись в темноте, под прицелом взглядов невидимых обитателей пампы, и открыто заговорили о Марии. София не могла вынести потерянного вида Эдуардо. Но разговор, даже такой тяжелый, как этот, очевидно, был крайне необходим. Они решили быть реалистами. Мария не выздоровеет. Мигель позвонил Фернандо, и тот впервые за много лет выразил готовность приехать в Санта-Каталину. Он должен был преодолеть страх, ради своих близких. Возможно, этот шаг поможет ему расстаться с преследовавшими его призраками прошлого.

Чикита и Мигель сидели, держась за руки. Они не могли осознать всего, что происходит, хотя уже много месяцев готовились к неизбежному финалу. Они не знали, сколько у них осталось времени.

Возможно, речь шла всего о нескольких днях. София ощущала их боль, как свою собственную, ведь они с Марией были очень близки. Общие впечатления детства соединили их крепкими нитями.

Позже, когда все разошлись по спальням, Санти и София уселись на скамейке, как и накануне ночью. Они хранили молчание, не ощущая необходимости о чем-то говорить. Их утешало осознание собственной близости. Санти привлек Софию к себе. Она не знала, сколько времени они так просидели, но почувствовала, что тело ее затекло.

— Мне надо идти, Санти, — сказала София и потянулась. — Надо отправляться спать. У меня уже слипаются глаза.

— Я хочу провести с тобой ночь, София. Мне необходимо, чтобы сегодня ты была со мной.

Она взглянула на его страдающее лицо. Он был большим и сильным, но сегодня выглядел беспомощным.

— Мы не можем остаться у тебя, — возразила она.

— Я знаю. Это не самый лучший вариант. Я пойду с тобой.

— Ты уверен?

— Конечно. Мне нужно ощущать твое тепло, Софи. Я самый несчастный на земле человек, разве ты не видишь?

Она обняла его, как ребенка. В том, как он сидел, было что-то невероятно трогательное. Ее сердце учащенно забилось.

— Мы ничего не можем поделать. Я чувствую себя таким бесполезным. А затем мне приходит в голову страшная мысль: что, если бы это случилось с моим ребенком? Как бы я пережил это? Справился бы? И как справляются мои родители?

— Ты держишься молодцом, потому что у тебя нет другого выхода. Это причиняет невыносимую боль, но нам надо быть сильными. Господь посылает нам испытания. Мы не можем знать причин, почему Господь забирает Марию к себе. Но мы должны быть благодарны Богу, за то, что он даровал нам счастье узнать ее.

Она смахнула слезы. Подумав о только что сказанном, София поняла, что ее слова прозвучали так, как если бы их произнесла Анна. Постоянно восставая против матери, она усвоила ее философию. Это не могло не удивить ее.

— Пойдем. Ты сегодня слишком расстроен. Утром почувствуешь себя гораздо лучше.

Они прошли по усаженной деревьями аллее, держась за руки. В другое время они ощутили бы необыкновенный подъем, от перспективы провести вместе целую ночь, но сегодня их сердца были полны печали.

— Никогда прежде я не думал о смерти. Мне не приходилось с ней сталкиваться, и она очень пугает меня. Как же мы все уязвимы!

— Я знаю, — ровным голосом произнесла София. — Придет время, и все мы покинем эту землю.

— Я смотрю на лица своих детей. Как мне объяснить им, что Мария уходит от нас навсегда? Не знаю, как мне верить после всего этого.

— Ты сердит на Бога... Я провела все свое детство, испытывая похожие чувства, потому что моя мать была фанатично предана мальчикам. Меня раздражала ее истовость, но теперь я пришла к вере. Я думаю, что у всего есть свой смысл.

— Мне приходится быть сильным, потому что мама зависит от меня, но я чувствую только собственную беспомощность, — признался он.

— Тебе не надо казаться сильным передо мной, Санти, — сказала София.

Он сжал ее руку.

— Я рад, что ты приехала. Ты мне сейчас нужна больше всего на свете.

Она закрыла дверь и прошла к окну, чтобы прикрыть ставни и задернуть шторы.

— Послушаем сверчков, — проговорила она.

София нервничала. Они уже любили друг друга не один раз, но сегодня это должно было произойти по-особенному. Они будет предаваться любви нежно и трепетно. Она услышала, как Санти подошел к ней сзади, обнял за талию и привлек ее к себе. София поцеловала его шею, прислонилась к нему и закрыла глаза, отдаваясь страсти. Его руки скользнули под ткань ее рубашки. Она ощутила его огрубевшие руки на бархатистой коже своего живота. Воздух был словно напоен влагой. И вот уже его руки покоились на ее груди, но так, что она едва ощущала их прикосновение. София подалась к нему, отвечая на его порыв. Повернувшись, она сразу почувствовала его губы. Он целовал ее с такой неистовостью, что ей стало больно. Ему хотелось забыться в объятиях любящей женщины. Они нырнули в темноту ночи, не отпуская друг друга ни на секунду, делясь секретами, которые останутся тайной до скончания веков.

— Я постарела? — спросила она позже, когда заметила, что он рассматривает ее тело.

— Нет, ты никогда не постареешь, — ласково ответил он. — Ты просто стала старше.

Понедельник, 10 ноября 1997 года

Фернандо ощутил, как пот крупными каплями скатывается по его спине, когда он покинул паром, который перевез его через мутные воды, отделяющие Уругвай от Аргентины. Он не ступал на родную землю почти двадцать лет. Двадцать лет назад он принимал участие в политических демонстрациях против военного правительства, пришедшего к власти 24 марта 1976 года. Хотя переворот был бескровным, в течение следующих пяти лет по тем или иным причинам в стране исчезли десять тысяч человек. Фернандо едва не стал одним из них.