Эпоха Воюющих провинций - Вязовский Алексей - Страница 39

Вот именно это сомнение я вижу на лицах строителей. Что же делать? Начнем с малого.

— Мастер Лю, — обращаюсь я к корейцу, — замок Норикаты ваши бригады строили?

— Да, господин.

— Сколько времени ушло на земляные работы?

— Где-то полгода рыли фундамент, — чешет в затылке Лю.

— Смотрите, вот с таким устройством, — быстро рисую на песке простенькую тачку в разрезе, — скорость земляных работ увеличилась бы вдвое.

Вытаращенные глаза, скептическое переглядывание. Строители явно сомневаются, но кое у кого из молодых на лицах появляется интерес. Договариваемся с Лю о тестировании моего нововведения на постройке усадьбы одного из городских коор-бугё. Уже выезжая из квартала, сталкиваемся с бригадой строителей, возвращающихся домой. Человек двести — у всех растрепанные волосы, грязная одежда, рукава кимоно закатаны на локтях. Большинство идут сгорбившись, засунув руки за пазуху. Позади бредут ученики и подмастерья, несут бамбуковые лестницы, стройматериалы, включая обрезки бревен, стружку. Охрана слегка напряглась, но все прошло спокойно. Строители поклонились и продолжили свой путь.

Следующая остановка — квартал красных фонарей. На самом деле он называется Ёсивара, и свернул я к нему вполне сознательно. Во-первых, это было ближайшее место, где можно познакомиться с силами правопорядка. Если в Эдо такая беда с преступностью, то я хочу знать, кто и как с ней борется. Во-вторых, путешествуя по городу, я заметил, что жители усердно готовятся к празднику — развешивают цветные фонарики, украшают улицы и дома связками цветов. Оказывается, сегодня вечером начинаются гуляния, посвященные празднику О Бон. Три дня, когда японцы и все буддисты поминают усопших. Именно для них вешают фонарики, чтобы души родственников могли найти дорогу домой. Эмуро именно поэтому посоветовал мне заглянуть в Ёсивару — там, как ни странно, был центр всех торжеств. И действительно, кроме чайных домиков, на верандах которых, зазывая клиентов, сидели нарядные гейши с отбеленными лицами, в квартале была сконцентрирована, так сказать, культурная жизнь Эдо. Тут и танцовщики с веерами, глотатели мечей, несколько театральных помостов, где давали спектакли из жизни дайме. К своему удивлению, в одной из постановок я узнал если не себя, то что-то очень близкое. Тихонько подобравшись к выступавшим, мы с Ясино с изумлением следили за ходом действия, где молодой актер, играющий самурая с символами клана Сатоми, под хохот зрителей гоняет деревянным мечом толстого дайме с моном клана Огигаяцу. При этом декламируя мои клятвы покончить с властью князей. Затем на сцену выходит процессия, которую возглавляет, очевидно, император Японии (в руках бутафорское зеркало и «бриллиант»), и начинает награждать героя. Когда же только успели?! Только сегодня тезисы вывешены кем-то на стене замка, а уже в обед комедианты дают представление с элементами Клятвы.

Кстати, об обеде. Пора перекусить. Глаза разбегаются от количества харчевен и забегаловок. Выбираю одну, заходим. Охрана начинает выдавливать из местной ресторации посетителей, которые и сами рады, кланяясь, сбежать, но я останавливаю порыв самураев. Поиграем немного в демократию. Сажусь за стол. Прибегают все служанки и сам хозяин заведения. Заказываю на всех соевый суп-пасту мисо, тофу (соевый сыр), бобовую похлебку, лапшу удон. Пятьдесят человек охраны рассаживаются по столам, в корчме становится тесно. Хозяин мечется, пытаясь угодить всем.

Пока ждем, прошу принести риса, уксуса, соли и морепродуктов. На столешницах лежат бамбуковые циновки макису, и я решаю похулиганить. В глиняной миске смешиваю рис с уксусом, добавляю соли, пока рис пропитывается, нарезаю квадратиками унаги но кабайяки (филе угря). Выкладываю на циновку листья водорослей нори, сверху слепленный в плоскую лепешку рис, на рис водружаю куски угря. Плотно сворачиваю все в длинную колбаску, убираю циновку, посыпаю сверху тобико (икрой летучей рыбы), режу ножом на дольки. Ролл унаги готов!

У Эмуро Ясино и самураев культурный шок. Все осторожно пробуют ролл, после чего, несмотря на всю свою японскую сдержанность, начинают громко восторгаться.

Даю попробовать продукт хозяину. Тот закатывает глаза и стонет от удовольствия. Умоляет дать рецепт. Пока мы обедаем, записывает подробно, как делать суши, сасими, роллы. Как подавать посетителям (обязательно на деревянной подставке, с хреном васаби, соевым соусом и маринованным имбирем гари). Название блюд? Я почесал в затылке: о! Обед дайме Сатоми! Угорь по-Сатоми, треска по-Сатоми и так далее. Кушать японцы любят, готовить тоже умеют — глядишь, через годик мои рецепты разойдутся по стране, а лишний раз напомнить о себе, пусть и через еду, будет нелишним.

Закончив с приемом пищи, мы отправились к ёрики. Так зовут местных полицейских. В каждом квартале для них был построен специальный дом, где они вели прием горожан, разбирали тяжбы и держали преступников. Профессия ёрики была наследственной, поэтому полицейские хорошо знали свой квартал, живущих в нем граждан, потенциальных преступников.

Мы подъехали к плоскому одноэтажному зданию как раз в тот момент, когда во дворе происходило судебное разбирательство. На помосте сидел молодой парень с самурайской косичкой и короткой стальной палкой с двумя изогнутыми шипами над рукоятью вместо традиционных мечей. Я поинтересовался у Ясино, зачем ёрики носят эту дубинку. Как оказалось, это вовсе не дубинка, а дзиттэ — символ местного полицейского. Но символ практический. С самого раннего детства ёрики учатся обезоруживать вооруженных мечами самураев, захватывая клинок шипами дзиттэ. И ёрики достигают в этом поразительных успехов. Полицейские не боятся выходить с одной палкой против сразу нескольких преступников. Еще стражей закона учат специальным методам быстрого связывания злоумышленников. За пальцы рук, за кисти, с кляпом и без. В общем, японцы были бы не японцами, если бы и скручивание уголовников не превратили в искусство.

Увидев нас, все — ёрики, его помощники, посетители — тут же вскочили с циновок, начали кланяться. Я прекратил суету, попросив продолжить разбирательство, как будто меня нет. Рассматривалось дело кузнеца по имени Сукедзоро против ронина Мики Хиратэ. Последний заказал месяц назад у оружейника меч, тот его сделал, но в оплату получил лишь треть цены. Конечно, кузнец возмутился, с руганью отказался отдавать клинок, после чего был бит жилистым и сухощавым ронином. В доказательство чего оружейник показал многочисленные синяки.

Я пригляделся повнимательнее к Хиратэ и понял, что этот боец себя в обиду явно не даст. Невысокий, лет тридцати, со впалыми щеками, он производил впечатление хорошего мечника. Мозоли на кистях в правильных местах, взгляд расслабленный, но видит все, что происходит по бокам и как будто даже сзади. Стоило мне только прибрать поводья кобылы, как он сразу обернулся.

Суть дела была в следующем. Указами предыдущего дайме стоимость меча устанавливалась кратной его длине. Качество клинка в расчет не принималось. Формально был прав Хиратэ, который оплатил установленную стоимость. Но меч был оценен кузнецом дороже — отделка, ножны… И уж конечно ронин не имел права бить кузнеца. Ёрики по имени Сигезо Сасагава велел обеим сторонам встать на сирасу (белый песок), который символизировал чистоту правосудия, и огласил вердикт. Клинок доставался Хиратэ по установленной предыдущими указами цене, за побои на ронина накладывалась пеня в размере четверти коку. Большие деньги! Судя по потертому кимоно, Хиратэ вряд ли имеет такие средства. Тихонько прошу Эмуро внести деньги от меня, а самурая привести в замок. Даст присягу клану и вольется в мои войска, как и тысячи других ронинов, в самое ближайшее время.

В целом судебная система мне показалась разумной. Разбирательство прошло быстро, в соответствии с законами, которые установили власти, виновный наказан. Если подкорректировать указы Норикаты и выпустить новые, отлаженная машина местного правосудия будет работать без сбоев. Конечно, внедрять прогрессивные методы судопроизводства — прокуратуру, адвокатуру, присяжных — нет смысла, однако кое-какие мысли, как усовершенствовать клановую юстицию, у меня появились.