Граф и его графиня (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 67
- Предыдущая
- 67/96
- Следующая
Но что заставило ее… боги, жуть! Тормоза сорвало?
То ни с кем, а то с кем попало?
Какого черта ее вообще понесло в покои бывшего мужа?
Ладно, с последним все понятно. Угрызения совести. Ведь действительно – не смогла помочь. Хотя и старалась. Но видимо, яд был качественным.
Чего уж там, и в двадцать первом веке от некоторых ядов откачать не могут.
Но почему она не ушла, как только там появился Ричард?
Просто пожалела мужчину. Он выглядел таким потерянным, что захотелось его хоть чуть успокоить. Доуспокаивалась. А если… брррр…
Лилю аж передернуло.
А если это продолжится? К Рику совершенно не тянуло. И вообще было острое чувство неловкости.
А если она – того? Залетела?
Вот черт!
Лиля растеряно подумала, что не принимала противозачаточные отвары, потому что их надо пить с начала цикла. Да и страшновато было. Что бы там ни говорили про натуральную контрацепцию, но отравиться шансы всегда есть.
А если – правда?
Могла?
Хорошо, что ее сейчас никто не видел. Потому что по лицу графини расползалась совершенно идиотская ухмылка.
Если она залетит – значит, судьба точно женщина. Потому что иначе такой кошмар просто не придумать.
Ричард, насильно лишенный грелки и подстилки, застонал и тоже открыл глаза. А может, поспособствовала и хлопнувшая дверь. Выглядел он жутко. А чувствовал себя еще хуже.
Причем и физически и морально.
Воспоминания о вчерашнем дне – и ночи – возвращались. И – не радовали.
Тошнило, голова болела, в глаза словно песку насыпали, а еще…
Как он мог!
Нет, как у него только ума хватило!?
Чуть ли не на могиле друга, с его вдовой…
Ричард заметил предусмотрительно поставленную на пол бутылку, дотянулся и глотнул прямо из горлышка. Стало чуть полегче – и принц смог через пару минут подняться. Сначала – как гордый лев, на четвереньки. Потом и сесть удалось без опасений, что голова разлетится на кусочки.
Нет, ну как его вчера накрыло…
А в принципе, ничего тут удивительного нет.
Вчера у него умер друг, ему было тошно, плохо, холодно и одиноко. Не подвернись Лилиан – была бы любая другая. Но именно она, жена друга, Альдонай милосердный…
А что будет дальше?
Так, подумаем об этом чуть позже, после разговора с Лилиан. Судя по тому, что она ушла, не разбудив его, она тоже восторга не испытывает. А значит…
Поговорим, посмотрим…
Вот вечером после похорон и…
А сейчас надо взять себя в руки, подняться, одеться и хоть немного привести себя в порядок.
Лиле невероятно повезло. Ей никто не встретился по дороге – и в покои Алисии она проскользнула, оглядываясь, как воровка.
Разумеется, Алисия была там и смотрела на невестку со странным выражением.
– Хорошааа…
Лиля вздохнула и привалилась к двери.
– Не то слово.
– А какое? – язвительно поинтересовалась Алисия. – Как ночь прошла?
– Не знаю, – призналась Лиля. – Я просто напилась до свинского состояния.
– И с кем это произошло – и где? – голос «гадюки» был полон яда.
– Так заметно?
– Губы, как две подушки и на шее засос. И глаза красные, – церемониться Алисия не собиралась.
Лиля чертыхнулась.
– Отлично. И как теперь жить?
– Примочку на губы, засос закрыть воротником и списать все на бессонную ночь в слезах, – ровным тоном посоветовала Алисия. – Так кто это был?
– Ричард, – призналась Лиля.
Теперь настала очередь ругаться для «гадюки».
– С ума сошли!
Лиля покачала головой.
– Нет. Это просто так получилось. Ему нужно было забыться, мне нужно было забыться…
– То есть это разово – и больше не повторится?
Лиля пожала плечами.
– Сейчас у меня нет сил об этом думать.
– Тогда приводи себя в порядок. Примочку я принесу. Одежда в спальне.
Лиля кивнула и отправилась в указанном направлении. Миранда еще спала – и то слава Богу. Одежда.
Траурно-зеленое платье с таким же кружевом. Ни единой белой ниточки.
Зеленый кружевной платок укрывает волосы. Высокий воротник надежно закрывает засос. Поблескивают графские изумруды… прости меня, Джерисон. Я с самого начала просто пользовалась, ничего не давая взамен. Или – не прощай. Чего уж там – виноваты оба. По твоей вине ушла Лилиан Брокленд. Кстати – тоже от яда. По моей вине ушел ты. Жестокое равновесие жизни. И круги замыкаются. Просто какие-то раньше, а какие-то позже…
И Лиля вышла из комнаты.
Алисия уже ждала ее.
– Миранда?
– За ней приедет твой отец. Он сбирается забрать ее к себе на это время.
– На какое?
– До заката. На похоронах она быть должна. А вот соболезнования…
– Да, для нее это будет тяжело. А я справлюсь.
– Я тоже там буду.
– Спасибо. Откуда платье?
– Твоих вирман попросила.
– Спасибо.
Алисия молча протянула примочку.
– Нам надо будет поговорить через пару дней. Но – после похорон.
Лиля опустила глаза.
– Обещаю.
– Не вини себя.
– Что?!
– Я тебя знаю. Сейчас будешь переживать, что не спасла, не помогла… не надо. Джес сам выбирал свою дорогу.
– Я не смогла разобраться с ядом…
– А ты и не Альдонай. Не бери на себя больше возможного.
Лиля отняла примочку от губ и посмотрела на Алисию.
– Куда мне надо идти?
– В те покои, где он умер. Тело там. Будете молиться вместе с альдоном.
– Альдоном?
– Альдон Роман приехал. Сказал, что сочувствует тебе в твоем горе. И проведет службу сам.
Лиля кивнула и вышла за дверь. Алисия выкинула примочку за окно и последовала за ней.
Осуждала ли она невестку?
И да – и нет. С одной стороны – у Лили умер муж. Умер на ее руках. С другой… муж – объелся груш. И иначе не скажешь.
Любовь? Привязанность? Уважение?
У них даже об этом речь не шла. Джес жену и в грош не ставил. И Лилиан ему за это благодарна не была. Их связывали Миранда и фамилия. И – все. Так стоит ли упрекать?
Алисия поправила прядь волос и отправилась вслед за невесткой. Молиться и плакать.
Похороны были на закате, как и принято в Ативерне. Когда бы ни умер человек – следующий день он проводит в своем доме, давая людям время попрощаться, а на закате его опускают в могилу или в склеп. Исключения бывают – как с Ивельенами. Когда тела изуродованы, их хоронят практически сразу. Или с преступниками. А так – обычно на закате…
По обычаю, Джеса надо было бы отвезти в его дом, чтобы там все прощались с ними. Но Эдоард распорядился оставить его во дворце. Ему хотелось попрощаться с сыном… и придворные шли.
Перед комнатой, где вчера умер ее супруг, Лиля на миг задержалась, поежилась, но потом решительно толкнула дверь.
У тела молился патер (да-да, с недавнего времени патер) Воплер. Там же находился и альдон Роман. Лиля прошла в комнату, привычно встала на колени – и день потянулся.
Тоскливый, унылый, мрачный…
Приходили люди, выражали соболезнования, женщины откровенно плакали, мужчины целовали ей руку и все это безумно раздражало.
Неискренние соболезнования, взгляды, перешептывания, «как она страдает», «что удивительного», «беременна или нет?».
Потом все подходили к Алисии, где повторялось то же самое.
Появился Ричард. Бледный и такой же красноглазый. Сказал Лилиан о своей печали и принес соболезнования.
Лиля посмотрела – и подумала, что неприятного разговора не избежать. Ну и пусть. Одним больше, одним меньше. Не в разговоре дело. Просто… противно.
Она все смотрела на лицо супруга.
Тихое и умиротворенное в смерти. В жизни он никогда таким не был.
Могли мы быть счастливы?
Нет. Я не стану другой, ты не станешь другим. И все же – прости меня за то, в чем я не виновата. Я просто старалась выжить. Если бы я получила помощь, поддержку, если бы мне подставили плечо, если бы…
Если бы я тогда умерла?
- Предыдущая
- 67/96
- Следующая
