В поисках ковчега Завета: По следам скрижалей Моисея - Манро-Хэй Стюарт - Страница 19

Затем он [взял?] кубок с вином и дал его ей, [поместив?] туда свое кольцо… [Она] сказала ему: "Если я выпью кубок с вином, что находится у тебя в руках, то унижу себя перед тобой. Я буду… и говорю с тобой, о, Соломон, [царь] царей. Если… царица… Этот кубок [вина]… [я] унижу себя перед тобой.

[Есть] колонна, опора в моем царстве, о Соломон, царь царей. Если ты пошлешь за ней и доставишь ее сюда, то она будет полезна [?] в [?] твоем дворце.

Собери мне всех духов, что находятся под твоим владычеством… колонна"…Первый поспешил и сказал: "…до вечера". Второй…: "…также". Полудух поспешил… и сказал: "От вздоха к вздоху [я] принесу тебе колонну".

И когда слово все еще было у Соломона на устах, смотри, а полудух уже вернулся и колонна была в его крыльях, и обернулся он в пути и как… и…

Вся мудрость, [что есть] в мире написана на той колонне и… солнце и [луна] стоят на ней. Это чудо видеть ее[53].

С точки зрения Эрмана, эта сцена повествует о Соломоне и царице Савской, что следует из контекста: Соломон, магия и чужестранная царица, пьющая вино с Соломоном в его дворце. Царица пришла увидеть Соломона, и, как обычно в подобного рода историях, была задействована магия. Чудесная колонна, принесенная "полудухом", по-видимому, не смогла быть быстро доставлена первыми двумя демонами, но "полудух" (перевод, буквальная калька с коптского, реальное значение его неизвестно) смог выполнить задачу за время одного вздоха. Хаббард замечает, что форма данной истории неизвестна в исламских источниках (хотя принесение колонны напоминает, как демоны принесли трон царицы Савской Соломону, сцену, встречающуюся в других версиях).

Мог ли подобный текст циркулировать в коптском и вообще восточнохристианском мире еще до Михаила Тинийского? Царица из коптского текста и эфиопская идентификация Шебы Михаилом Тинийским могут подразумевать коптское происхождение позднейшей эфиопской версии.

Мы можем вспомнить, что когда Альварес перечислял языки, от которых, насколько он знал, произошла КН, это были не коптский и арабский, как в официальной версии колофона, а еврейский, греческий и сабейский (что обычно обозначало древнеэфиопский, но могло говорить и об арамейском). Записи Альвареса имеют непосредственное отношение к истории процитированного выше коптского фрагмента. Он мог частично происходить от более раннего греческого текста, датированного примерно 200 годом до н. э., связывающего Соломона и царицу Савскую, — "Завета Соломона".

Этот псевдоэпиграфический текст, по-видимому, одним из первых представил Соломона в его ставшей классической ипостаси могущественного волшебника, повелителя демонов и духов. "Завет" повествует о том, как Соломон построил храм и как к нему явилась царица-колдунья Юга (царица Савская). Она была заворожена великолепием храма и царской мудростью и богатством. В это время Соломон получил письмо от арабского правителя, умоляющее его поймать Эфипа, духа, порождающего разрушительные ветры в стране. Соломон послал слугу вместе со своим кольцом с печатью пленить духа, которого тот принес в Иерусалим в сосуде. Царь спросил духа, что тот умеет делать. Он мог двигать горы и "нарушать клятвы царей". Более того, он был достаточно силен, чтобы поднять камень на вершину храма. Вместе с демоном Красного моря Соломон установил в храме большой столб.

Эта история вскоре стала известна на множестве языков: "Легенда о камне и духах, поддерживающих столб в храме, снова появляется в грузинских источниках IV века. В них фигурирует огромная деревянная колонна, поднятая демонами, когда царь и его рабочие не смогли сделать этого. Духи поддерживали ее в воздухе, прежде чем опустить на место"[54].

По-видимому, эти истории, рассказанные в "Завете Соломона", сохранились тем или иным путем, пока посредством коптского языка не были включены в КН. Есть еще одно пересечение "Завета" с КН, касающееся описания того, как Соломон стал служить ложным богам. Макшара, дочь фараона, пригласила его к себе, но только в том случае, если он не заденет нити, натянутой на ее двери. Соломон для этого убил трех насекомых саранчи на алтаре ее богов. В "Завете" женщину не зовут Макшарой, и есть отличия в деталях, но Соломон использует насекомых с той же странной целью:

И когда я ответил, что ни при каком случае не буду поклоняться незнакомым богам, они сказали девственнице не спать со мной до тех пор, пока я не соглашусь и не принесу жертву их богам. Я был разгневан, но лукавый Эрос принес и положил рядом с ней пять кузнечиков со словами: "Возьми этих кузнечиков и раздави их всех вместе во имя бога Молоха; и тогда я буду любить тебя". И я сделал это. И в тот же миг Святой Дух покинул меня, и я стал слабым, а в речах глупым. И после того я должен был из-за нее построить храм идолам Ваала, Рафы, Молоха и многим другим.

Достаточно непонятным остается неожиданное появление ковчега в Хазарии, иудейском царстве, находящемся между Черным и Каспийским морями. Здесь ковчег был воссоздан заново в результате соглашения с Господом. Хазарский ковчег не пересекается с историей эфиопского ковчега, но он интересен как часть истории иудаизма в единственной стране, кроме Южной Аравии, где он стал государственной религией.

Хазарский каган был обращен примерно в 740 году, и иудаизм оставался здесь государственной религией на протяжении нескольких столетий. Хазары не говорили, что являются иудеями по крови, но существовали более серьезные последствия их иудаизации, как утверждают некоторые авторы (среди них Артур Кестлер со своим "Тринадцатым коленом"). Возможно, именно хазарские евреи дали начало восточноевропейским евреям. Иудейская диаспора существовала в Хазарии еще до крещения правящей элиты, в которой было немало ее представителей, и таким образом большинство иудеев, живших позднее на территории Польши, России и других стран, были именно потомками хазар, а не изгнанными из Израиля.

В еврейском письме, продиктованном примерно в 960 году Хасади ибн Шапрутом, визирем кордовского халифа Абд эль-Рахмана III (ум. в 961 году), и направленном Иосифу, сыну Аарона, хазарскому кагану, иудейский чиновник интересовался подробностями устройства иудейского государства. Каган ответил, как ангел явился его предку Булану, даруя ему благословение, если он будет поклоняться подлинному Богу. Он построил место бытия Господа и совершил победоносный поход в Закавказье. Булан создал "святую скинию, содержащую священный сосуд ["ковчег Завета"], канделябр, алтарь и сакральные объекты, сохранившиеся до наших дней и до сих пор находящиеся во владении [царя Иосифа]". Далеко на севере, в Хазарии, в то время, когда чужестранная царица, известная как Гудит, правила покоренной Эфиопией, был создан новый ковчег.

Мы изучили источники, которые могли привести нас к ковчегу, с самых ранних христианских свидетельств в Эфиопии до переломной эпохи прихода к власти царей Загве. Результат удивляет. Несмотря на его предположительно древнюю историю, во всех этих документах нет ничего о ковчеге или каком-либо другом сакральном талисмане, хранящемся в церкви Аксума. Нет свидетельств, подтверждающих версию КН о том, что он прибыл в Эфиопию еще в глубокой древности. Новый поворот данная история приобретает только в середине правления царей Загве. Наконец-то в империи появляется ковчег, и это выглядит достаточно определенно, что и было принято Грэмом Хэнкоком.

Но тайна далека от разгадки. Доказательства двусмысленны, несмотря на то что у нас есть документ XII–XIII веков, который прямо утверждает, что ковчег пребывает в Эфиопии. Идентичность этого предмета может быть установлена только путем анализа эфиопских таботов, уже проделанного нами.