Жена Кукловода (СИ) - Данцева Юлия - Страница 41

• Предыдущая
• 41/82
• Следующая

Анна помолчала. Людмила поняла, что исповедь приближается к самому болезненному моменту.

- А потом я познакомилась с фотографом Артемом Кавериным. Ему было двадцать шесть. Он казался таким взрослым, умопомрачительно красивым, утонченным, изысканным. Засыпал ворохом цветов, устраивал невероятные сюрпризы, дарил дорогие подарки, с ним для меня открывались самые престижные клубы и рестораны. У меня не было шансов. Я влюбилась в него отчаянно и безоглядно.

- Эти игры... - Людмила не могла представить себе господина Кея восторженным влюбленным. - Это Каверин?

- Нет. - Анна грустно улыбнулась. - У нас был просто красивый ванильный роман. Мой первый мужчина… Мы были вместе почти два года. Мне тогда казалось – навсегда. Наивная дурочка…

Она опять замолчала. Отвернулась. Кончиками пальцев промокнула уголки глаз. Людмиле вдруг представилось, как Каверин, надменный и безжалостный, бросает в лицо юной влюбленной девочке страшные слова.

- Я четыре дня вообще не выходила из своей комнатки, - голос Анны стал глухим. - Не открывала никому, даже Шталю. Пока он не пригрозил сломать двери.

Тонкие холодные пальцы Анны все так же судорожно сжимали ее руку, а темные глаза, ставшие огромными, будто смотрели в пустоту.

Помолчали. Потом Анна отпустила ее руку и сделала глоток уже остывшего чая. Людмила тоже поднесла к губам чашку. Чай показался ей горьким и терпким. Как и то, что рассказывала ей эта девушка.

- Но как ты оказалась…- спросила Людмила тихо.

- Рабыней Шталя? – закончила за нее Анна, и грустно усмехнулась. – Все просто. Он починил меня, как сломанную куклу. Предложил заботу. Пообещал, что никто не сможет больше причинить мне боль. Только он, и если я ее заслужу. Подарил незабываемые, жгучие удовольствия. Жить в полном подчинении, бездумно, беззаботно отдавшись его воле, оказалось легко и приятно. Через полгода Шталь предложил мне лайф-стайл, и я переехала к нему.

Анна замолчала. Людмиле хотела уже сказать «Ну все, уже все в прошлом!», но девушка продолжила:

- Я и сейчас его боготворю. То, что я ушла – это моя вина и мое несовершенство. Если мой Господин захотел кого-то еще, значит, я не смогла быть для него всем, чего он желал.

Эти слова были чужими. Анна произнесла их словно заученный текст…

Людмиле стало страшно. Но одновременно она задохнулась от нестерпимо острой жалости.

Она обняла девушку и прижала к себе, погладила по волосам.

- Нет, - шептала она, глотая слезы, - нет, это не так…, не так… ты такая необыкновенная, талантливая, особенная…

- Это все его заслуга, - упрямо произнесла Анна.

Людмила разжала объятия и отстранилась. Осознание того, что одной беседой не изменить того, что годами вкладывал в сознание девушки Шталь, ваяя из ее неокрепшего разума и психики послушную куклу для своих удовольствий, было горьким и болезненным. Но ей искренне захотелось помочь ей найти себя, избавиться от этого кукольного сознания.

- Так ты вернулась к Каверину, потому что до сих пор его любишь…

Пальцы Анны дрогнули в ее руке.

Она всхлипнула.

- Нет. Он уже не такой. Совсем. Жесткий, грубый. Моего любимого Артема больше нет. Только господин Кей. А я теперь не его сладкая Энни. Я его нижняя. Вещь, рабыня.

- Он жесток с тобой? – Людмила почувствовала, как по ее щекам тоже текут слезы.

- Шталь был строже. Но Каверин вымещает на мне обиду. Ему нравится унижать, делать мне больно. Иногда жалеет, видимо вспоминает… Но редко. Хорошо, что вы не посещаете собрания. В вашем присутствии было бы вообще туго.

Она осеклась и замолчала.

- Прости, я не могу это обсуждать. Правила…

- К черту правила! – Людмила вспылила. Ее разрывало от жгучего чувства несправедливости. – Я позвоню ему и поговорю. Потребую прекратить над тобой издеваться! Ты же человек! Такой же, как и он. Он не смеет…

Анна больно стиснула ее пальцы.

- Не вздумай! Только все утряслось. Каверин очень злопамятен. Он найдет способ навредить тебе и мужу. Да и мне… будет только хуже…

Она всхлипнула снова.

А Людмила вспомнила слова мужа: «А если эта информация дойдет до нашего сына?»

Во рту появился противный металлический привкус, а сердце больно стукнулось о ребра, оставляя в груди тянущую пустоту. Она прижала руку к груди.

- Тебе плохо? – встревожено спросила Анна, вытирая слезы.

- Ничего, ничего, - пробормотала Людмила.- Все хорошо. Сейчас пройдет.

Она сделала несколько больших глотков совершенно остывшего чая. Боль отпускала, уходя из груди в кончики пальцев левой руки. Она несколько раз сжала и разжала пальцы, чувствуя противное онемение. Такое было с ней впервые. «Нужно сказать Руслану – подумала она.

Но вечером она утонула в домашних заботах. Антошка пришел из школы совершенно убитый, проиграв в финале городского конкурса фотографий сыночку главы районной администрации. Причем фото, с которым он выиграл, было скачано из интернета, как утверждал сын, пылая праведным гневом. Он даже собирался идти доказывать это конкурсному жюри. Людмиле стоило много сил, чтобы отговорить сына от опрометчивого поступка. Окончательно его убедить смог только авторитет отца. Правда, были и хорошие новости. Из Пражской Академии Изящных Искусств пришло подтверждение, что Антошкины работы с успехом прошли первый тур творческого конкурса, и он вошел в число претендентов на стипендию от академии. Все это немного сгладило неприятный осадок от обидного и несправедливого проигрыша. Но Людмилу эта новость, сама по себе радостная, заставила тоскливо подумать о том, что уже скоро ей придется расстаться с сыном.

Неделя подходила к концу, а вместе с ней и волнующее ожидание пятницы. Руслан загадочно улыбался, и она замирала от предвкушения чего-то особенного.

Но в четверг вечером он сообщил ей, что в субботу они приглашены к Шталю на торжественный ужин, посвященный его юбилею. Это было приглашение, от которого никак не отказаться.

Людмилу пробивала нервная дрожь, когда она снова переступала порог его квартиры на канале Грибоедова. Слишком тягостное впечатление оставило у нее последнее посещение этого дома. Тревожные предчувствия не отпускали, и она судорожно стискивала ладонь мужа. Руслан тоже выглядел напряженным, будто ожидал подвоха.

В гостиной был накрыт стол, сверкавший хрусталем, белизной фарфора и накрахмаленных скатертей. Сияла затейливая кованая люстра, играла негромкая классическая музыка.

Гостей было не слишком много, около пятнадцати человек, в основном мужчины в строгих дорогих костюмах, белых батистовых рубашках и бабочках. У всех без исключения были знаки отличия сообщества. Среди этого черно-белого великолепия, поблескивавшего золотыми часами, бриллиантами на запонках и булавках для галстуков, женщины смотрелись, словно диковинные цветы в изящных вечерних платьях, довольно откровенных. Их было всего пятеро, не считая Людмилы. Одна, строгая чопорная дама с властным жестким лицом, была одета более сдержанно, в светло-серый брючный костюм, и носила на пальце кольцо домины. Четверо остальных были явно сабмиссивами, хотя ошейник она разглядела только на одной.

Людмила раньше видела всех этих людей не один раз на собраниях в особняке на Шпалерной. И даже знала некоторых по псевдонимам. Но лично ни с кем знакома не была. Руслан сдержанно поздоровался со всеми, в том числе с дамой с кольцом, но обошел вниманием остальных женщин. Людмилу тоже никто не приветствовал. Ее это уже давно не задевало. В этой сумеречной части их жизни она уже привычно играла роль бессловесного покорного приложения к своему мужу. Эль, куклы Кукловода.

Они подошли к хозяину дома, Руслан поздравил его и вручил серебряный портсигар довольно тонкой работы. Шталь улыбнулся и поблагодарил его за подарок, даже удостоив легким кивком головы Людмилу. Она ответила почтительным полупоклоном.

Перед тем, как гостей пригласили за стол, в гостиной появился немного запоздавший гость в сопровождении своей спутницы. Людмила посмотрела в их сторону, и ее сердце рухнуло в пустоту. Это были Каверин и Анна.

• Предыдущая
• 41/82
• Следующая