Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия - Страница 111

• Предыдущая
• 111/166
• Следующая

- Собери нам чего-нибудь к обеду. И вот еще, - остановил он денщика, протягивая ему, горсть серебра, - сходи в лавку напротив, возьми вина.

Дождавшись, когда Тимофей покинет их, Завадский присел в изящное кресло с высокой спинкой.

- До меня дошли слухи, что тебя нынче сопровождает одна известная нам обоим особа.

- Это не слухи, - отозвался Раневский.

- Даже года не прошло, - хмуро заметил Андрей. – Неужели ты уверовал в то, что она погибла?

- Кити написала, что о моей жене по-прежнему нет никаких вестей, - уклончиво ответил Раневский.

- Я не верю в то, что ее больше нет, - вздохнул Завадский.

- Я не знаю, что сказать тебе на это, mon cher ami, - глухо ответил Александр.

- Скажи как есть, что ты не собираешься искать ее более, что не нужна тебе! – вспылил Андрей.

- Не выноси поспешных суждений, - поднявшись со стула, Раневский нервно заходил по комнате, чуть припадая на правую ногу.

- Какие уж тут суждения, - развел руками Завадский, - коли весь полк судачит о твоем новом увлечении.

- Я не собираюсь оправдываться перед тобой, - остановившись посреди комнаты, заявил Александр. – У меня нет оправданий, но хочу напомнить тебе, что это моя жизнь и только я буду решать, что мне с нею делать.

- Поступай, как знаешь, - поднялся Андрей, не скрывая своего раздражения, - я сам найду Чартинского и потребую у него объяснений.

- Вам, Андрей Дмитриевич, не мешало бы в собственной семье уладить разногласия, - не остался в долгу Раневский, перейдя на холодное «вы», что давно не случалось между ними.

- Я не понимаю… - остановился в дверях Завадский.

Александр взял со столика один из конвертов.

- Как давно вы писали своей супруге? Отчего она обращается ко мне, справляясь о вас?

Андрей вспыхнул, взяв из рук Раневского конверт, он отвесил ему издевательский поклон:

- Премного благодарен вам, Александр Сергеевич, за ваши хлопоты.

Выйдя из дома, где остановился Раневский, Андрей, остановившись под раскидистым кустом сирени, извлек письмо Надин из конверта.

«Mon cher ami Alexandre, простите, что обращаюсь к Вам с подобной просьбой. Мне право неловко просить о том, кого-либо еще кроме Вас. Andr й не отвечает на мои письма, и вот уж сколько времени я терзаюсь беспрестанной тревогою о нем. Прошу Вас, напишите мне о его делах, ежели Вас не затруднит моя просьба…»

Надин писала ему каждые две недели, но он не прочел ни одного ее письма, они так и лежали нераспечатанными в его багаже. «Для чего она вновь впутывает Раневского? – разозлился Андрей. – Неужели все еще любит его?» Но пока он добирался в расположение своего эскадрона, гнев его поутих, уступив место сожалению. Да, они не слишком хорошо расстались, но она не заслужила подобного отношения. Завадский вполне сознавал, что отказ отвечать на ее письма, был мелкой местью с его стороны, недостойной и глупой.

После визита графа Завадского и случившейся ссоры, Александр, повинуясь настоятельной потребности сделать все по-своему, написал короткую записку Мари. Явившийся к нему вестовой получил приказ доставить письмо лично в руки madame.

Она приехала спустя четыре дня.

- Барин, зазноба ваша приехала, - заглядывая в двери маленького кабинета, зубоскалил Тимошка.

- Язык придержи, - осадил его Раневский, поднимаясь с дивана и вытряхивая пепел из трубки.

Одернув колет, Александр неспешно спустился и вышел на крыльцо. Мари, стоя подле нанятого ею дормеза, распоряжалась багажом. Словно ощутив на себе его взгляд, она быстро обернулась, так что прелестное летнее платье цвета лаванды завернулось вокруг стройных ног. Смеясь, она легко вбежала на крыльцо и повисла у него на шее.

- Боже, я так ждала! Так ждала твоего письма! – быстро заговорила она.

Обняв тонкий стан, Раневский коснулся небрежным поцелуем разрумянившейся щеки.

- Я всегда держу свое слово, - улыбнулся он ее неподдельной радости.

Прекрасная погода, установившаяся в конце мая, сделалась в июне холодной. Целыми днями дул промозглый ветер, стихавший только под вечер, и, несмотря на то, что ночи были довольно прохладными Мари и Александр подолгу гуляли по узким улочкам прусского городка. Их часто видели в обществе друг друга, и вскоре их совместное появление, где бы то ни было, перестало вызывать любопытство, хотя толки разного свойства продолжали ходить вокруг этой une liaison scandaleuse (скандальная любовная связь).

Первое время по заключении перемирия войска не рассчитывали, что оно продолжится долго, но, не смотря на это, часто устраивали военные смотры и парады. Высочайший смотр трем дивизиям кирасир и гвардейской кавалерийской дивизии состоялся шестнадцатого июля между Михелау и Оссигом в присутствии короля прусского и принцессы Шарлотты (будущая супруга Николая I императрица Александра Федоровна). Madame Домбровская была среди числа восторженных зрителей. Мари не сводила глаз с эскадрона Раневского и с него самого, ехавшего на своем гнедом в авангарде колоны. После высочайшего смотра, все офицеры командования были приглашены на торжественный обед.

Вернувшись на квартиру, Александр облачился в парадный вицмундир. Выйдя в гостиную и застав там Мари, перелистывающей какую-то книгу с выражением обиды на хорошеньком личике, Раневский передумал идти один.

- Мари, отчего вы не переменили платье? – улыбнулся он. – Эдак мы с вами опоздаем.

- О, я и не надеялась, что вы пожелаете, взять меня с собой, - поспешно поднимаясь с кушетки, улыбнулась она. – Дайте мне четверть часа, и я буду готова, - оглянувшись в дверях, пропела она.

За обедом вниманием Раневского завладел генерал Шевич. Еще издали заприметив его, входящим в большой зал замка одного из представителей местной аристократии, Иван Егорович устремился ему навстречу.

- Александр Сергеевич, право слово вы совсем забыли старика, - шутливо укорял он его, при встрече.

Весьма сдержано кивнув Мари, Шевич увлек Раневского к укромному алькову в углу зала.

- Мне бы хотелось поговорить с вами о вашем воспитаннике Морозове, - сразу перейдя на серьезный тон, начал генерал.

- Вы недовольные им? – поинтересовался Раневский.

- О, Александр Афанасьевич весьма умный, честолюбивый и исполнительный молодой человек, - заверил его Шевич. – Речь о другом. Помниться, вы рекомендовали его мне как своего дальнего родственника, но я никогда не слышал, чтобы вы состояли в родстве с генералом Астаховым.

- Я никогда и не был в родстве с генералом Астаховым, - удивленно отозвался Александр.

- Может быть это ошибка, досадное недоразумение? – пожал плечом Иван Егорович. – Дело в том, что я недавно получил письмо от него. Петр Григорьевич обращается ко мне с просьбой устроить отпуск своему внуку Морозову Александру Афанасьевичу, потому как его супруга, а стало быть, бабка Морозова весьма тяжело больна и хотела бы увидеть внука, ну вы сами понимаете…

- Признаться честно, мне ничего не понятно, - пробормотал Раневский. – А что сам Морозов говорит вам на то?

- Я решил переговорить сначала с вами, но коли вам ничего не известно…

- Вы позволите мне сначала переговорить с Морозовым? – осведомился Александр.

- Конечно, я надеюсь, что вы разберетесь в этом деле, - согласился Шевич.

Заинтригованный словами генерала, Раневский обвел задумчивым взглядом зал в поисках madame Домбровской, обнаружив ее в обществе поручика Истомина и, недавно произведенного в ротмистры, Салтыкова.

- Мария Федоровна, - склонился над ее рукой Истомин, - не выразить словами, как я рад вновь видеть вас в нашем скромном обществе. Поистине – Вы его главное украшение, - галантно заметил он.

- Благодарю, поручик, - опустила глаза Мари.

Пристальный оценивающий взгляд Истомина смущал ее и тревожил. Ей не нравилось его общество, и она всегда старалась избегать его, насколько это было возможно.

- Вы собираетесь сопровождать полковника до самого Парижа? – иронично поинтересовался Истомин.

• Предыдущая
• 111/166
• Следующая