Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия - Страница 164

• Предыдущая
• 164/166
• Следующая

- Хочу тебя, - прошептала бесстыдно, прикусив зубами мочку уха.

Под ладонями напряглись твердые мускулы. Он словно бы попытался отстраниться, но она не отпустила, чувствуя, как лихорадка, что сжигала ее передается и ему.

- Сонечка, mon ange, не торопи меня, - выдохнул Раневский, страшась потерять контроль над собственным телом.

- Не могу более ждать, я два года ждала, - прошептала в ответ.

Сладко, горячо до внутренней дрожи. Софья не слышала ни жалобного скрипа старой кровати, ни звуков ночного парка из открытого настежь окна, только шепот, утягивающий сознание в самый омут сладострастия. Только когда, ночная прохлада проникла в комнату и коснулась разгоряченной кожи, она пришла в себя, лежа на его груди. Чуть поежившись от сквозняка, проникшего в спальню, Софи выскользнула из кольца его рук, намереваясь вернуться в свою комнату. Ей показалось, что Александр спит, но стоило только подняться с постели, как его ладони сомкнулись на ее талии.

- Никогда не смей оставлять меня по ночам, - прошептал ей в ухо, опрокидывая обратно на постель.

- Никогда более, - согласилась она, устраиваясь удобнее на его плече.

- Отныне у нас не будет раздельных спален, madame, - усмехнулся Раневский. – Дабы у вас не было соблазна закрыть дверь перед моим носом.

- Никогда более у меня не будет такого соблазна, - отозвалась она. Накрыв себя и ее покрывалом, Александр обвил тонкий стан обеими руками и только тогда уснул.

«Только так, в его постели, в его объятьях каждую ночь отныне, - счастливо вздохнула Софья, мягко соскальзывая в сон. – Неважно, что говорят. Неважно. Пусть судачат. Вместе с ним ничего не страшно».

Раневский проснулся, едва первые лучи солнца показались из-за горизонта. Софья, утомленная долгими ночными ласками еще спала, а он никак не мог отвести взгляда от ее лица. «Непостижимая женщина. Одна единственная. Такой другой не сыскать, хоть полмира обойди. Моя женщина, - улыбнулся Александр. – Моя, навеки вечные».

Дрогнули ресницы, и взгляды встретились.

- Bonjour, mon cњur, - целуя тонкие пальчики, хрипло прошептал Раневский.

Софья залилась румянцем, рассмеялась и спрятала лицо на его груди.

- Я думала, то сон, - поглаживая его плечи, прошептала она.

- А ежели сон, так лучше нам никогда не просыпаться, - усмехнулся Раневский, поднимаясь с кровати. – Помнишь, я говорил тебе, что всегда буду любить тебя, чтобы ни случилось?

- Помню, - натянув покрывало до подбородка, улыбнулась Софья. – Я каждый мгновение помню, каждую встречу, каждое слово.

- Вот и не забывай о том никогда, - нахмурился он. – Что бы я ни говорил, что бы ни делал, помни о том. Я лгал сам себе, когда говорил о том, что ненавижу тебя, когда думал, что способен забыть, вычеркнуть из своей жизни.

- Madame! – послышался голос Бланш из соседней комнаты.

Софья тихо охнула и, соскочив с постели, накинула на себя капот, прямо на нагое тело. Прошлепав босыми ногами к себе в спальню, она обернулась в дверях.

- Я люблю тебя, - прошептала одними губами и скрылась за дверью.

После завтрака в усадьбе поднялась суматоха, грузили уложенный с вечера багаж. Александр, спросив позволения у Софьи, прошел в детскую. Все утро он провел с мальчиками. Сердце переворачивалось в груди, когда касался губами пухлой щечки, когда маленькие ручки исследовали его собственное лицо, ком в горле мешал говорить и дышать. Пожилая нянька француженка, наблюдая за отцом и сыновьями, не смогла сдержать слез, и только всхлипывала, поднося к глазам платочек.

- Comment en sont-ils vous ressemblent, monsieur. Je devinais que le prince ne leur pиre. (Как же они походят на вас, сударь. Я догадывалась, что князь им не отец), - прошептала она, взяв на руки Андрея, когда настала пора выходить, дабы садиться в экипаж.

Раневский лишь кивнул головой в ответ на ее слова. Подхватив Мишеля, Александр спустился вместе с ним на двор.

- Мы поедем сперва до Рощино, - заговорил Раневский, удерживая на руках, норовившего вывернуться Мишеля, - затем в Завадное, по пути заедем в Берсенёвку. Пусть все знают, - улыбнулся он, коснувшись рукой мягких золотистых кудрей сына.

- Comme vous le dites, seigneur, mon mari ( Как скажете, господин супруг мой), -обернулась Софья, стоя на подножке экипажа.

Эпилог

Вознесенское

1823 г.

Накануне весь день и всю ночь огромными пушистыми хлопьями шел снег, налипая на ветках деревьев в парке, укрывая хрустальную гладь пруда, одевая все вокруг усадьбы в нарядные рождественские одежды. Над подъездной аллеей в одну ночь возник дивной красоты свод из снежного кружева.

К полудню дворовые мальчишки затеяли игру в снежки прямо во дворе усадьбы. Казалось, даже воздух звенел от их задорного веселья. Monsieur Лаваль, нанятый два года назад воспитателем для близнецов, безуспешно пытался призвать к порядку своих подопечных. Приникнув к окну, мальчишки с завистью созерцали веселую возню сверстников на улице, в то время как им надлежало изучать скучнейшую латынь.

- Полагаю, monsieur Лаваль, на сегодня вполне достаточно, - заглянула в классную комнату Софья.

- Comme vous le souhaitez, madame ( Как пожелаете , мадам ),- сдаваясь, удрученно вздохнул француз.

- Маменька, можно и нам на двор? – озорно сверкнул глазами Мишель.

Андрей вторил брату умоляющим взглядом.

- Отчего нет, - улыбнулась Софья.

Едва она успела ответить согласием на их просьбу, как близнецов и след простыл.

- Будьте осторожны, - успела она крикнуть в спину убегающим сыновьям.

- Вы их избалуете, madame, - выходя из кабинета, нахмурился Раневский.

Александр все утро провел с поверенным своего покойного дядюшки. Владимир Александрович скончался месяц назад после продолжительной и изнурительной болезни, оставив все свое состояние единственному племяннику. Никто не мог доподлинно сказать, по какой причине Раневский-старший, так и не обзавелся семьей. Ходили разные слухи и домыслы, но более всего толковали о несчастной любви. Будто бы Владимир Александрович некогда сватался к одной барышне, но ему предпочли другого.

Как бы то ни было, некогда огромное состояние Раневских, разделенное пополам дедом Александра между двумя сыновьями, отныне вновь было сосредоточенно в одних руках. Что не говори, а забот и хлопот его владельцу в связи с этим прибавилось немало.

- Но ведь сегодня Рождество, - подставляя щеку его губам, улыбнулась Софья. – Отчего вы хмуритесь, mon cher? – поинтересовалась она, окинув супруга внимательным взглядом.

- Пустяки, душа моя, - отмахнулся Раневский. – Вы правы, нынче Рождество и все дела покамест можно отложить.

Восьмилетний Сенька младший сын дворецкого топтался около сторожки привратника. Мальчишка изредка посматривал на дорогу, ведущую к усадьбе, а все больше на двор, где появление барчуков было встречено громким криком и градом снежков. Вытерев нос рукавом зипуна, Сенька погрозил кулаком неизвестно кому и вновь тоскливо уставился на дорогу. На его счастье вскоре показался крытый возок.

- Едут! Едут! – закричал он, поворачиваясь в сторону усадьбы и на бегу размахивая руками.

Сенька с разбегу влетел в переднюю, наследил снегом на темно-красном ковре, за что тотчас получил подзатыльник от отца. Сообщив новость, мальчишка поспешил присоединиться к снежному бою во дворе. Двое лакеев вышли на крыльцо, готовясь встречать дорогих гостей. Вскоре возок миновал подъездную аллею, и остановился у ступеней парадного. Игра в снежки замерла. Мальчишки, отряхиваясь от налипшего снега, глазели на приезжих. Первым из возка выбрался молодой человек в бобровой шубе и подал руку молодой женщине. Ступив на снег, Кити огляделась, с наслаждением вдохнула чистый морозный воздух.

- Саша, как же хорошо здесь! – повернулась она к мужу.

Взяв на руки девочку лет пяти, Морозов обернулся.

- Соскучилась? – улыбнулся он Кити.

• Предыдущая
• 164/166
• Следующая