Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия - Страница 163

• Предыдущая
• 163/166
• Следующая

Лакей, принялся было убирать со стола, но Софи отослала его. Она потянулась к графину с вином, но Александр опередил ее и наполнил ее бокал, а затем и свой.

- Вы очень красивы, madame, - иронично улыбнулся Раневский. – Вам не обязательно было так утруждать себя.

Софья вспыхнула. Итак, ее замысел разгадан и лежит на поверхности. Стараясь скрыть замешательство от столь откровенного признания в том, она поднесла к губам бокал с вином.

- Благодарю, - сдержанно отозвалась она. – Я думала, вам приятно будет видеть за столом женщину, которая следит за собой, тем более что она все еще ваша жена.

Александр отсалютовал ей бокалом:

- Toucher, madame, - улыбнулся он. – Мне приятно знать, что все это ради меня, - окинул он ее многозначительным взглядом.

Софи с досады прикусила губу: и как ему удается так легко вгонять ее в краску, она ведь не невинная девица, и именно благодаря ему познала, что есть страсть. А, может быть, именно потому, оторвалась она от созерцания содержимого собственного бокала.

- Стало быть, старания мои не были напрасными, коли мне удалось порадовать вас, - позволила она себе чуть заметную улыбку.

Раневский вздохнул и отставил бокал в сторону:

- Не буду лукавить. Я приехал бы за вами, даже ежели вы не писали бы мне. Не думать о вас – выше моих сил. Я полагал, что у меня получиться забыть обо всем, но того не случилось.

Софья смутилась. Слова его были произнесены тоном полной безысходности. От того и не вызвали радости, лишь горький осадок в душе. Несколько раз моргнув, дабы удержать близкие слезы, Софи поднялась из-за стола:

- Прошу меня извинить, - скороговоркой произнесла она, устремившись в сторону двери.

- Софи, - поднялся вслед за ней Раневский, заступив ей дорогу и поймав за руку. – Полагаю, нам стоит откровенно говорить друг с другом сегодня и сейчас, чтобы в будущем никогда более не возвращаться к тому.

- Что ж, - опустила она глаза, - откровенность за откровенность. Видеть вас мне и радостно, и мучительно одновременно. Мысли о том, что эта женщина была подле вас все то время, что мы провели в разлуке, мне невыносима. Глядя на вас я не могу не думать о том, что вы целовали, обнимали ее, при том, при всем у вас был выбор, тогда, как у меня его не было. Наверное, мне надобно было наложить на себя руки, дабы избежать бесчестия, ведь моего согласия Адам не спрашивал.

Раневский выпустил ее руку. Каждое ее слово камнем ложилось на сердце. Достав из кармана сюртука платок, Александр вытер слезы с ее лица.

- Не надобно слез, ma chйrie. Более ничто не может нам помешать, - приподнял он двумя пальцами ее подбородок.

Он говорил едва слышно, а Софи не могла отвести взгляда от его губ, что были все ближе и ближе к ее лицу. Вскинув руки ему на шею, она поднялась на носочки, тонкие пальцы запутались в шелковистых кудрях на его затылке, и коснулась его губ, робко, вопрошая.

Горячо, жарко, сладко, так как должно быть, так, как помнила. Ноги подгибались, и Софья приникла к нему еще ближе, цепляясь за широкие плечи.

- Сашенька, Са-а-а-ша, - шептала, чувствуя, как губы его скользят по шее, касаются тонких ключиц. – Как же мы будем, Сашенька?

- Не думай о том, - отозвался Раневский. – Пусть говорят, что хотят. Мне все равно, - сорвался его голос на хриплый шепот.

Софья прикрыла веки. Пред мысленным взором тотчас всплыл образ, который навсегда врезался в память: руки Мари на плечах Александра, ее губы, касаются его губ, сильные руки мужа обнимают тонкую талию madame Домбровской. Воображение разыгралось, рисуя ей бесстыдные объятья любовников на скомканных простынях. Вывернувшись из его объятий, Софья отступила к двери, качая головой.

- Софи? – потянулся вслед за ней Александр, не желая отпускать ее, но она отступила еще на шаг, увеличивая расстояние между ними.

- Pardonnez-moi (Простите меня). Мне надобно время.

Выскользнув за двери, Софья, не оглядываясь, поспешила вверх по лестнице.

Спальня, которую она велела подготовить для Александра, была смежной с ее собственной. Часы внизу в гостиной пробили полночь. Весь дом погрузился в тишину, и только за стеной скрипели старые деревянные половицы под неровной поступью Раневского. Софья, прислушиваясь к его шагам, ужом вертелась на постели. Лицо ее пылало, тонкая ночная рубашка неприятно липла к телу. Сдернув с головы ночной чепец, она со злостью швырнула его через всю комнату. Сама оттолкнула его, собственными руками, а ведь все могло бы быть иначе, могла бы быть с ним, а не маяться бессонницей, прислушиваясь к каждому шороху.

Докурив трубку, Александр вытряхнул пепел из окна. Он никак не мог взять в толк, что за игру затеяла Софья. Явившись к ужину во всем блеске своей красоты, она не обмолвившись ни словом, тем не менее, явно заявила о своих намерениях, а после, когда сама же спровоцировала его, тотчас оттолкнула.

И как можно было усомниться в искренности ее слов? И тихое: «Сашенька, С-а-а-ша», - сводило с ума, глаза, блестевшие от непролитых слез, казалось, смотрят в самую душу. «Неужто сыграть так возможно?» - в который раз вопрошал он сам себя. Да и для чего все эти игры? Или ждала, что в ноги упадет, умолять будет? Отчего так жестока с ним? Отчего то манит, то отталкивает? Чего еще ждет от него? Какие невозможные поступки он должен совершить, чтобы быть прощенным.

Ведь он был уверен, что и она желает того же, что и он сам. Поверил, открылся, но его просто дразнили, как мальчишку. Раневский скинул сюртук и жилет, развязал галстук. Он попытался сам стянуть сапоги, но того ему не удалось, а Тимошка, как назло, запропастился куда-то. Звать денщика Александр не решился, опасаясь потревожить спящих обитателей усадьбы. Сдавлено чертыхнувшись, Раневский предпринял другую попытку.

- Позвольте, я помогу, - услышал он тихий голос и вздрогнул.

Затянув потуже пояс на шелковом капоте, Софья шагнула в комнату от порога двери, разделяющей спальни.

- Не надобно, я сам, - растерялся Раневский.

Но Софи, не слушая его возражений, опустилась на колени и ухватилась за голенище сапога.

- Прежде мне приходилось оказывать подобную услугу Andrй, - улыбнулась она.

Александр усмехнулся и откинулся на спинку кресла. Постепенно сапог поддавался ее усилиям.

- Утром шкуру спущу с Тимофея, - пообещал он, когда и со вторым сапогом было покончено.

- Не надобно его наказывать, - выпрямилась Софья, во все глаза глядя на него. – Я не могла уснуть, - сглотнула она ком в горле, - мне послышалось, что у вас возникли некоторые затруднения, и я решила помочь.

- Иди ко мне, - прошептал Раневский, раскрывая ей объятья.

Не колеблясь долее ни единого мгновения, Софья шагнула к нему, приникла всем телом, ощущая тепло его кожи под своими ладонями через тонкое полотно рубахи.

- Вновь сбежишь? – улыбнулся Александр в растрепанные кудри.

Софья отрицательно покачала головой, прислушиваясь к быстрым ударам его сердца под своей щекой.

- Никогда более по собственной воле я не расстанусь с тобой, - прошептала в ответ.

Выпустив ее из объятий, Раневский шагнул в сторону и задул свечу. Софья забралась в его постель, прислушиваясь к шороху одежды, которую он снимал с себя. Скрипнула кровать, когда Александр лег подле нее и, приподнявшись на локте поцеловал. Пытаясь развязать ленту, что стягивала ворот ее рубашки, Раневский только туже затянул узел. Пальцы вдруг стали неловкими от охватившего его нетерпения. Шепотом выругавшись, Александр рванул ворот сорочки. Тонкая ткань затрещала и разошлась под его руками. Софья выгнулась дугой, стремясь, как можно ближе прижаться к нему, ощутить тепло ладоней на своей коже. Раневский с трудом перевел дух, уговаривая себя не спешить поддаться соблазну. Кончики его пальцев легко заскользили по плавным линиям ее тела, едва касаясь, вызывая дрожь, губы приникли к губам в невесомом легчайшем поцелуе.

Кровь застучала в висках, зажигая пожар под кожей. С тихим стоном Софи сама впилась ему в губы, обхватила руками крепкую шею.

• Предыдущая
• 163/166
• Следующая