Ты услышишь мой голос (СИ) - Пиженко Эвелина Николаевна - Страница 205
- Предыдущая
- 205/230
- Следующая
— В четырнадцать тридцать.
— Хорошо, я встречу.
— Ты ведь не спал… Я могу взять такси и встретить сама.
— Я встречу, — включив плиту, он поставил на неё чайник и подошёл к холодильнику.
— Сейчас я тебе приготовлю завтрак, только докормлю Валеру, — глядя, как она зачерпывает ложечкой мясное пюре, мальчишка сидел с раскрытым ртом, как птенец.
— Я сам, — снова, как и в предыдущие дни, лаконично ответил Дима, и Наташка почувствовала, как тоска снова заползает в сердце…
Позже, проходя в свою комнату, она невольно прислушалась к разговору Димы с матерью, доносившемуся из-за двери родительской спальни. Анна что-то говорила ему укоризненным тоном, но он отвечал ей очень тихо, так, что Наташа не смогла расслышать его интонацию… «Анна Сергеевна знает, где он ночевал», — подумала она, входя к себе.
Единственным обстоятельством, которое могло её сегодня радовать, был приезд Валерия… В клинику отец должен был лечь только завтра, поэтому остаток сегодняшнего дня он собирался провести в семье Морозовых.
Но радовалась Наташка не только его приезду… Она знала, что положить гостя можно было только в гостиной, а это значило, что Димке пришлось бы вернуться к ней, хотя бы на одну ночь…
К сожалению, радость была недолгой… буквально до тех пор, пока она вдруг не вспомнила, что именно в это вечер Дима улетит на гастроли…
Глава 36
«Я поеду с тобой, можно?» — Дима уже собирался ехать встречать Валерия, когда Наташа вышла в прихожую. «Поехали», — пожал он плечами и она, наскоро одевшись, уже через пару минут выходила вместе с ним из квартиры, оставив Валерика на попечение дедушки, который, по случаю приезда свата, устроил себе выходной.
Спускаясь по лестнице, она старалась не отставать от Димы, но даже ходьба вниз теперь давалась ей с трудом. В последнее время Наташа стала пользоваться лифтом, но Димка об этом не знал, и пошёл, по обыкновению, пешком. Ей ничего не оставалось, как пойти следом.
Всю дорогу до автовокзала они проехали молча, но, когда он заглушил двигатель на стоянке, Наташа вдруг повернулась к нему:
— Дима, ты только папе ничего не говори, что у нас с тобой произошло… Ладно? Пусть он пока ничего не знает.
— Я и не собирался ему ничего говорить, — поставив машину на ручной тормоз, он собрался выходить.
— Я потом ему всё расскажу… после операции, — Наташка опустила взгляд и тяжело вздохнула.
— Как хочешь…
Встретив Валерия, они вернулись назад, в квартиру Морозовых. Из-за болезни отца подниматься пришлось на лифте, чему Наташа была рада не столько из-за своего состояния, сколько из страха расстроить этим состоянием своего родителя. Она из последних сил, как могла, скрывала ото всех своё плохое самочувствие, решив, что после отъезда Димы обязательно обратится к врачу.
Александр Иванович уже с нетерпением ждал дорогого гостя, прикупив по этому случаю бутылку хорошей водки, так что, когда Анна Сергеевна вернулась с работы, супруг был уже немного навеселе. Валерий, который и раньше не часто употреблял алкоголь, а теперь и вовсе отказался от него, был абсолютно трезвым. Впервые попав к Морозовым, он сначала немного смущался, но потом, освоившись, весело разговорился с Анной. Наташа тоже старалась быть весёлой, и ей это удавалось — приезд отца поднял настроение. Глядя, как он радостно возится с внуком, она чувствовала душевное облегчение.
Посидев немного за столом, Дима уехал в студию: вечером «Ночной патруль» улетал на десятидневные гастроли, и нужно было кое-что подготовить. Наташка подумала, что это к лучшему — без него она могла вести себя намного естественнее, не нужно было изображать перед отцом счастливую жену. Через пару часов Дима вернулся, но уже ненадолго. Взяв приготовленные вещи, он попрощался с родителями, пожелал тестю удачной операции, расцеловал Валерку и вышел из дома. Стоя в прихожей с сыном на руках, Наташа осторожно покосилась на отца — ей показалось, что он с недоумением посмотрел на Димку, когда тот, тепло попрощавшись со всеми, кинул ей лишь короткое «пока»…
— Наташа, а твой папа всегда был дальнобойщиком? — поздно вечером, когда все мужчины, включая Валерку, уснули, Анна вошла в кухню, где невестка мыла посуду.
— Да, всегда, — улыбнулась ей Наташа, — пока не заболел.
— Надо же, — Анна Сергеевна уважительно покачала головой, — никогда бы не подумала. Очень интересный, культурный мужчина. Если бы я не знала, то подумала бы, что у него несколько высших образований.
— Он очень много всегда читал, у нас дома большая библиотека.
— Серьёзно?
— Да, — кивнула Наташа, — и мама много читала…
— А кем была твоя мама?
— Она преподавала музыку.
— Надо же… — уже в который раз удивилась свекровь, — Значит, она тоже — педагог?
— Да, была… — Наташка, как можно ниже, опустила голову, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы.
— Ты меня прости… — заметив это, Анна положила ей руку на плечо, — Я совсем не хотела тебя расстраивать…
— Всё хорошо, — слегка улыбнувшись, Наташа закрыла кран и, вытерев руки полотенцем, неожиданно повернулась к свекрови. Она не поняла, что с ней произошло… Закрыв ладонями лицо, она вдруг уткнулась в плечо Анне и окончательно расплакалась…
— Ну, что ты… — та растерянно гладила невестку по голове, — Наташенька, не плачь… всё будет хорошо… И голос вернётся, и с Димой вы помиритесь…
— Спасибо вам за всё… спасибо… — повторяла та сквозь слёзы.
— Ну, что ты… что ты… — в свою очередь, повторяла Анна, — И тебе спасибо…
— А мне-то за что?.. — отстранившись, Наташка удивлённо смотрела на неё заплаканными глазами.
— За Валеру… За Диму… за то, как ты его любишь, — Анна говорила обычным строгим тоном, но в её голосе сквозила настоящая материнская ласка, и Наташа, отвыкшая от неё за столько лет, разревелась снова.
— Дима меня не простит… Не простит…
— Простит, вот увидишь…
— Нет… он уже никогда не простит… ни-ко-гда…
Самолёт летел почти бесшумно, и казалось, что он и не летит вовсе, а всё ещё стоит на взлётной полосе аэродрома. Сидя возле задёрнутого плотной шторкой иллюминатора, Дима пытался уснуть, но, несмотря на поздний час и проведённый в заботах день, сон никак не шёл. Решение остаться ещё на некоторое время в продюсерском центре, принятое им на удивление легко, теперь почему-то не давало покоя. Напрасно он уговаривал себя, что оно — единственно правильное, и что других вариантов пока нет. Какое-то десятое чувство подсказывало ему, что сделал он это зря, и что в просьбе Кристины кроется ей одной известный подвох. Списывая сомнения на усталость, он уже в который раз, закрыв глаза, пробовал думать о новых проектах, но получалось это плохо. Что бы он себе не представлял, перед глазами снова и снова всплывала Наташа… Все эти дни после их серьёзной размолвки он старался не думать о ней, хоть и видел постоянно, и вот теперь, когда она была далеко, подсознание как будто мстило, возвращая память в те дни, когда они были счастливы. Вспоминая о Наташке, он уже не в первый раз подумал о том, как болезненно она теперь выглядит. Выходя сегодня вместе с ней из дома, он заметил, как она с трудом спускалась с четвёртого этажа. Как всегда, она ни на что не жаловалась… не устраивала ему разборок и сцен…
Он привык к тому, что она никогда ничего не требовала, не ставила условий. Его интересы для неё были превыше собственных…
Она всегда была рядом, всегда ждала его звонков, всегда радостно встречала, в котором бы часу он не вернулся домой.
И даже теперь, когда он так отдалился от неё, Наташка не оправдывалась и не припоминала ему его собственные ошибки.
Да, он просто привык. Он даже не поговорил с ней, когда она об этом попросила.
- Предыдущая
- 205/230
- Следующая
