Морской волк. 3-я Трилогия (СИ) - Савин Владислав - Страница 75

Ну и финал — русский вождь Сталин за свое спасение вручает герою высшую русскую награду, как она называлась — Бронзовая Звезда? А Фрэнки производит героя в чин коммандера и просит Сталина не наказывать офицеров «Льва Троцкого», искупивших вину, а отпустить их на службу демократии.

И самый финал: Норфолк, наш герой в парадной форме и с орденами, а позади в строю те русские: «Лучше быть матросом ВМС США, чем офицером в русском флоте».

Ну вот, я фактически сделал за вас вашу работу! Теперь распишите сценарий подробно, и чтобы через неделю был у меня на столе! И если этот фильм возьмет меньше трех «Оскаров», я ставлю вам ящик самого лучшего виски!

Да, и не забудьте где-нибудь вставить и лав-стори. Чтобы и женская часть аудитории была не забыта. И не забудьте о квоте на афроамериканцев, а также секс-меньшинства, если не хотите после разориться на одних судебных издержках, Гильдия киноактеров — это та же мафия! Что значит, не было чернокожих русских и чернокожих эсэсовцев? Помните, вы мне то же самое про викингов говорили — и кто оказался прав?!

И клянусь, это будет самый правдивый фильм, снятый в Голливуде, о встрече Большой Тройки полвека назад!

Свят, свят! Попа на борту нет — а то обязательно попросил бы изгнать вселившуюся нечистую силу. Или это уже в здешнем будущем такие фильмы станут снимать? Если еще полвека проживу, то может, и удостоверюсь в своей правоте, и посмеюсь заодно.

Генерал де Голль чувствовал себя униженным и оскорбленным — как персонаж романа какого-то русского писателя. Не понимая, зачем он вообще нужен на этих переговорах! Все протокольные приличия были соблюдены — но разговор вели исключительно Сталин, Рузвельт, Черчилль между собой, обращая на присутствующего здесь француза внимания не больше, чем на пустое место! Даже когда разговор зашел об «общефранцузском восстании», это в его присутствии прозвучало как издевательство — потому что первую скрипку в этом оркестре должна была сыграть не «Сражающаяся Франция», а американское УСС и британское УСО. Что еще обиднее, при поддержке многих его соотечественников.

Кто был прав в этом споре? Англичане с американцами, рассматривающие французов как расходный материал в собственных шпионских играх? Или он, считавший, что важнее сохранить силы для послевоенного мироустройства, а не растрачивать ради мелких тактических успехов? Уверенный в своей правоте, он не мог не видеть, что его политика отталкивает от него многих французов, желающих сражаться; иные горячие головы издевательски добавляли к названию его организации частицу «не». С предателями разговор был короткий — доходило до того, что еще год назад Черчилль самолично выразил неудовольствие тем фактом, что служба безопасности «Сражающейся Франции» на английской территории стала слишком походить на гестапо, с тюрьмами и пыточными камерами — куда бросали своих же соотечественников, заподозренных в работе на англичан; это было, когда отток людей из Организации в УСО принял катастрофические размеры. В оккупированной Франции же существовали «территории влияния» соответственно УСО и свободофранцузов — где людей из конкурирующей фирмы легко могли убить или сдать немцам. Однако же генерал ни в чем не раскаивался, оправдывая свою политику тем, что она, в конечном счете, ради прекрасной Франции и в ее истинное благо.

Неужели Франция безвозвратно выброшена из числа мировых держав? И ей отныне суждено играть лишь подчиненную роль? Франция, всего двадцать четыре года назад, в Версале, считавшаяся первой силой на европейском континенте, имеющая лучшую в мире сухопутную армию, одолевшую германцев в прошлой Великой войне! А что будет теперь, с учетом, как смотрят британцы, янки и русские на Францию, страдающую под германским сапогом — дележ ее имущества, как разделили тогда в Версале «наследство больного человека — Османской империи»? В колониях, еще не оккупированных державами Оси, не только британские войска, но и британские губернаторы (называются иначе, но не в этом суть). И мало извечного врага и конкурента, англичан, так еще и русские проявляют интерес — в Индокитае активизировались коммунисты, а в самой Франции одними из самых боеспособных считаются отряды из бежавших русских пленных.

Когда де Голль просил о личной встрече со Сталиным, то не исключал, что последует отказ, всё же СССР и «Сражающаяся Франция» находились в слишком разных весовых категориях. Хотя тот факт, что именно Сталин настоял на приглашении французской стороны на эту конференцию, внушал оптимизм.

В Малой гостиной кроме Сталина были переводчик и секретарь, всё тот же или очень похожий на него молчаливый человек в штатском, с неизменной папкой в руке, стоящий за креслом босса. Де Голль был один. Что ж, когда нет уверенности, куда идти — иди вперед. И наступление — это лучший вид обороны, а де Голль недаром был танковым генералом. Вообще-то звание бригадного генерала командиру 4-й танковой дивизии полковнику де Голлю в 1940 году до капитуляции Франции и бегства де Голля в Лондон — формально дезертирства! — утвердить не успели. И официально, после выхода в отставку, он получал пенсию как полковник. Однако же обращение к нему «генерал» было общеупотребительным во время войны. Ведь неудобно, когда Виши возглавляет Петен, имеющий чин маршал Франции, признанный герой прошлой Великой войны, а ему противостоит даже не генерал?

Обменялись приветствиями. Затем де Голль, гордо вскинув голову, предпочел сразу взять быка за рога. Представив, что, как в тридцать девятом, перед ним сидит премьер Даладье, по иронии судьбы имеющий прозвище «вогезский бык».

— Господин маршал, — де Голль решил, что ему привычнее называть русского правителя по его воинскому званию, — ваша политика сейчас показывает явное уважение к русскому имперскому прошлому. Я хотел бы узнать о признании вами царских долгов Франции, которые ваши предшественники в Генуе, в 1922 году, соглашались вернуть. И в Лозанне, 1923 год, вы не отказывались от обязательств.

Сталин молчал секунду, затем ответил — медленно, размеренно, негромко:

— Вы, генерал, спрашиваете меня об этом сейчас. Однако до того вы неоднократно говорили и своим соратникам, и англичанам, и лично мистеру Черчиллю об этих обязательствах СССР перед вами. Интересно, на чем основывались ваши предположения, если я слышу о них от вас открыто впервые?

Вы ссылаетесь на Геную? Так я напомню, что наше согласие там предполагалось взаимным — вы признаете нас, установив дипломатические отношения, заключаете торговый договор и даете кредит. Тогда этого не было сделано — одна лишь Германия пошла нам навстречу. Следовательно, то обещание не могло иметь силы.

Вы вспоминаете Лозанну? И там мы соглашались на уплату долгов — при условии, что режим Черноморских проливов будет выгоден нам. Вы же не только отказались это обсуждать, но еще и организовали убийство нашего посла на конференции, товарища Воровского. Однако требуете, чтобы мы заплатили?

Что вы можете предложить сейчас? Учитывая, что из трех политических сил, действующих во Франции — режима Петена, «английской» партии и вас — вы, пожалуй, находитесь на третьем и последнем месте? По какому, собственно, праву вы говорите от лица Франции — если даже для англичан ваш приход к власти после войны далеко не очевиден? И очень может быть, ваша страна после свержения Петена и изгнания немцев станет британским протекторатом? Что тогда — снова будете сто лет ждать новую Жанну д'Арк?

— Господин маршал, — прищурился де Голль, — неужели вам в Европе будет выгоднее еще один британский протекторат, а не независимая, сильная и дружественная вам Франция?

— Второе, — сказал Сталин, — но и первое мы как-нибудь перетерпим. А вот вы?