Любовь навеки - Райс Патриция - Страница 10
- Предыдущая
- 10/89
- Следующая
– Жить спокойно. Жениться на хорошей девушке, – сказал Гамильтон и, вытянув длинные ноги, стал со скучающим видом разглядывать носки своих начищенных до блеска сапог. – Самое время, не правда ли? Как ты думаешь, есть ли на свете еще такие девушки, как твоя Пенелопа? Я никогда прежде не знакомился с леди, расхаживающей по дому без обуви, которая к тому же показывает грозному мужу язык. Где ты откопал такой редкий драгоценный камешек?
Виконт нахмурился:
– Не вздумай и на этот раз увлечься моей женой, Гамильтон. Не осложняй жизнь нам обоим.
Гамильтон поднял глаза и увидел, что Грэм пристально смотрит на него.
– Поверь, Тревельян, мне жаль, что все так вышло. Мне не следовало приезжать сюда, но я должен был увидеться с тобой. Бонн не смог убить меня, хотя, смею сказать, я не особенно прятался от его пуль. Значит, у меня есть в мире какое-то предназначение, и я не собираюсь бегать за каждой юбкой. Ты меня понял?
– Я понял только то, что ты круглый дурак, – ответил хозяин дома голосом, в котором слышалось сожаление. – Но не единственный в этой комнате. Хочешь бренди?
И виконт Грэм достал графин.
Этим же вечером лорд Тревельян неожиданно появился в комнате Пенелопы. Он возник на пороге в тот момент, когда она растерянно разглядывала лежавшие повсюду рисунки моделей одежды и образцы тканей, которые оставила модистка с тем, чтобы миледи сделала свой выбор. У Пенелопы шла голова кругом от обилия впечатлений, и она была рада приходу мужа, который отвлек ее от мыслей о необходимости принимать какие-то решения.
– Я чувствую себя великой грешницей, сэр, – сказала она. – Я не смогу все это носить. Что мне делать со всеми этими вещами?
Грэм, прихрамывая, подошел к сидевшей у зеркала жене.
– Большинство женщин отдали бы все на свете ради того, чтобы иметь наряды, к которым вы относитесь с таким пренебрежением, – заметил он. – Никогда не высказывайте неосторожных суждений, иначе прослывете чудачкой и на вас в обществе будут смотреть так, как сейчас смотрят на меня.
– В любом случае мне не избежать этого. Вы же видели, как удивили мои провинциальные манеры мистера Гамильтона. Но мне кажется, я устраиваю вас. Вряд ли вы взяли бы в жены светскую львицу.
Пенелопа отложила в сторону стопку тонкого женского белья и, вздохнув, откинулась на спинку обитого парчой кресла.
– И все же для блага Александры вы должны выезжать в свет. Что же касается Гая, то он вовсе не считает ваши манеры провинциальными. Могу поздравить вас с первой победой, дорогая. Хотя предупреждаю вас, не относитесь к этому слишком серьезно. Гай способен влюбиться в первую встречную, если только она сможет выдержать его общество хотя бы в течение двух минут.
Произнося эти слова, Грэм внимательно следил за выражением лица Пенелопы.
– Он вовсе не показался мне столь глупым, как вы пытаетесь его представить, – заявила Пенелопа, не понимая, куда клонит Грэм. Она уже привыкла к тому, что муж никогда не ведет пустых досужих разговоров, и искала скрытый смысл в его словах.
– В таком случае вы не станете возражать, если Гай сыграет роль хозяина дома на званом обеде, который я собираюсь устроить в вашу честь? Признаю, что ситуация довольно щекотливая, но, к сожалению, я не могу предложить вам ничего Другого. Если бы сестра была в Лондоне, она непременно помогла бы нам, но Аделаида обожает свою усадьбу и не желает приезжать в город. Пенелопа встревожилась:
– Неужели вы хотите, чтобы я впервые явилась в свет в сопровождении человека, с которым едва знакома? О нет, Грэм, давайте лучше устроим прием для узкого круга ваших друзей. В вашем присутствии я буду чувствовать себя намного уверенней.
Слова Пенелопы искренне удивили Грэма.
– Вы это серьезно? – спросил он. – Должен заметить, что вы очень странная женщина, леди Тревельян. Своим видом я перепугаю гостей и уж наверняка испорчу им аппетит, так что никто не сможет даже притронуться к обеду. Нет, мне не следует появляться в обществе. Гамильтон – порядочный человек, ему можно доверять, он сделает все, как надо.
– Это – ваше желание, которое должно стать для меня законом? – спросила Пенелопа упавшим голосом. – Признаюсь, мне будет непросто выполнить его!
Она не совсем понимала, что именно имел в виду Грэм, называя их брак фиктивным. То, что они не спят в одной постели, казалось Пенелопе вполне приемлемым и очень даже удобным, но она не хотела притворяться, что у нее вообще нет мужа. Пенелопа считала неприличным появляться в обществе в сопровождении постороннего мужчины. Но по-видимому, муж ее думал иначе.
Может, он прав и Пенелопе следует поступать так, как он от нее требует?
– Все будет хорошо, вот увидите, – промолвил Грэм и, опираясь на трость, направился к двери. – Через месяц вы освоитесь в Лондоне, погрузитесь в водоворот светской жизни и забудете, что у вас есть муж.
Пенелопа молча проводила его взглядом и, когда дверь за ним закрылась, почувствовала, как тревожно сжимается сердце у нее в груди. Возможно, виконт хотел забыть, что у него есть жена, но Пенелопа не могла и не желала забывать о том, что она замужем.
Глава 5
Пенелопа в последний раз окинула критическим взглядом накрытый к обеду стол, передвинула хрустальный графин с вином и убрала из стоявшего на буфете букета несколько увядших маргариток. Вздохнув, она подумала о том, что никогда в жизни не давала званых обедов. К тому же выяснилось, что прислуга Грэма уже отвыкла от подобных официальных приемов и не знает, как себя вести.
Поспешно поднявшись наверх, Пенелопа посмотрела на себя в зеркало и увидела, что ее золотисто-каштановые волосы, совсем недавно уложенные горничной в аккуратную прическу, уже успели растрепаться. У нее не оставалось времени вновь убирать под гребни и закалывать шпильками непокорные пряди, и она просто зачесала их свободной волной наверх. Волосы легли крупными локонами, обрамляя ее лицо, как золотистый ореол.
Пенелопа не хотела надевать сиреневое платье с откровенным, слишком глубоким вырезом, но, уступив настоятельным просьбам Грэма, отказалась от мысли принимать гостей в скромном закрытом наряде и в конце концов остановила свой выбор на платье из золотистого крепа с кремовой отделкой. И хотя ее шея и плечи были обнажены, прикрывавшие часть груди кружева придавали Пенелопе больше уверенности в себе.
Услышав стук в дверь, Пенелопа быстро повернулась и, увидев входящего в комнату мужа, внимательно вгляделась в его лицо, стараясь уловить, какое впечатление производит на него ее наряд. Одетый в серый сюртук, облегающие панталоны, белый жилет и шейный платок, Грэм, казалось, был воплощением элегантности. Но изуродованное лицо контрастировало с красотой его фигуры. Впечатление портила и его сильная хромота.
Пенелопа так и не поняла, остался ли виконт доволен ее внешним видом, и, усмехнувшись, заметила:
– Вашему портному следует подбирать цвет повязки на вашем глазу в тон одежде, милорд. Черное выглядит слишком мрачно.
Опершись обеими руками на массивную трость, Грэм окинул жену внимательным взглядом.
– Вам идет этот фасон, – промолвил он. – Если мне в конце концов удастся убедить вас не носить закрытых платьев, я подумаю о вашем предложении сменить цвет повязки на глазу. Во всяком случае, в следующий раз я поговорю об этом с Красавчиком Браммелом*.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы сегодня вечером присутствовали на званом обеде. Гай сообщил мне, что мистер Браммел попал в немилость при дворе, и теперь вы можете одеваться по собственному вкусу.
– Пусть так, но я не собираюсь отворачиваться от него ради разряженных надушенных павлинов, окружающих сейчас регента**. Красавчик Браммел уже тем хорош, что приучил нас каждый день принимать ванну. Да, Браммел бездельник и острослов, но надо признать, что он джентльмен до мозга костей и никогда не позволил бы себе своим видом портить аппетит окружающим. В этом я следую его примеру. Я не должен бросать на вас тень, моя дорогая. Светское общество должно принять вас и признать своею. А я буду наблюдать за вашим триумфом со стороны.
- Предыдущая
- 10/89
- Следующая
