Прикосновение волшебства - Райс Патриция - Страница 25

• Предыдущая
• 25/76
• Следующая

Кассандра кисло улыбнулась:

— Совершенно с вами согласна. И потому не раз напоминала отважным юношам, что неприлично являться в чужой дом без приглашения. Мне кажется, они меня поняли.

Зато Уайатт ее почему-то не понял. Кассандра по неизвестной причине упорно отказывалась возвращаться в гостиницу или в дом, где она жила. Вместо этого она осталась стоять на мощенном булыжником дворе. За спиной ее виднелись серые стены полуразрушенного особняка. Она сняла с головы косынку, и теперь на фоне пышной зелени и потемневших бревен ее волосы отливали золотом. Уайатт заглянул в небесно-голубые глаза и прочел в них ответ на свой вопрос.

— Надеюсь, вы живете не здесь? — хрипло прошептал он.

— Нет, если вам от этого легче, — пожала плечами Кассандра. — А сейчас давайте попрощаемся. Думаю, для вас лучше оставаться в неведении. Я бы не хотела, чтобы Дункану и моему мужу стало известно о моем местонахождении. Ни сейчас, ни потом.

Граф пришел в ярость. Боже, как он переживал за нее! Все это время упрекал себя в том, что оставил ее одну в карете, что не вынудил Дункана дать согласие на брак. В общем, не сделал многое из того, что следовало бы сделать в ту страшную ночь, чтобы предотвратить трагедию. Тяжело было подумать, что невинность девушки принесена в жертву этому похотливому животному, Руперту. Граф тогда опасался, как бы Кассандра не наложила на себя руки. Однако тело ее не было найдено, и это вселяло в него надежду, что она жива. Кассандра превратила его жизнь, правильную и упорядоченную, в настоящий хаос. И теперь, когда все постепенно становится на свои места, эта чертовка пожимает плечами, будто не понимает, сколько страданий причинила ему. Схватив Кассандру за руку, он, не обращая внимания на ее умоляющий взгляд, потащил девушку к груде камней, которые некогда гордо именовались фамильным особняком.

— Покажите мне, где вы живете! Я хочу убедиться, что вам ничто не угрожает!

Кассандра вырвала руку.

— Вас это не касается. Целых девятнадцать лет на меня было всем наплевать — всем, кроме матери. Так что поздно вы спохватились, милорд!

Девятнадцать, Сейчас середина мая. Уайатт смутно помнил дни рождения, которые устраивались здесь много лет назад примерно в это время года. Видимо, она отметила свой день рождения одна, среди заросших плющом руин. Граф устремился за Кассандрой, но та уже скрылась за углом.

Меррик обогнул голые стены кухонь — вход в них был погребен под грудой камней — и вышел к колоннам фасада. Судя по всему, огонь, уничтоживший дом, сильнее всего полыхал в дальней его половине и почти не затронул фасад, однако внимательный глаз тотчас различил бы глазницы окон, сквозь которые виднелось небо. Крыша провалилась. Не может быть, чтобы Кассандра поселилась среди этих руин.

Наполовину прикрытая плющом, входная дверь зияла, как вход в пещеру. Слегка пригнувшись, Меррик шагнул в некогда блиставший пышным убранством холл. Над головой голубело небо, кругом валялись куски штукатурки. От былой роскоши не осталось и следа. То, чего не уничтожил огонь, было разворовано. Даже камни. Их грузили на тачки, а потом использовали при постройке хозяйственных помещений. Мозаичный пол растрескался под тяжестью травы и кустарника. Где-то в глубине дома послышались голоса — и тогда все встало на свои места. Осторожно переступая через балки обрушившегося перекрытия, Меррик двинулся вперед.

Смех, который разносился над этими развалинами, мог принадлежать только одному человеку. Меррик на мгновение остановился у подножия лестницы — разумеется, без перил. Кассандра не пригласила его войти в дом. И он не вправе вторгаться без приглашения. Впитанные едва ли не с молоком матери моральные принципы требовали, чтобы он немедленно ушел отсюда.

Но вместо этого он сделал еще шаг и распахнул обугленную дверь, которая вела на террасу, а оттуда — в оранжерею.

Кассандра замерла, держа в руке ярко-красный тюльпан, — граф застал ее в тот момент, когда она ставила в вазу цветы. Их наверняка сорвала горничная, которая сейчас весело смеялась вместе со своей хозяйкой. Меррик поймал на себе взгляд голубых глаз — в них не было удивления, только любопытство.

Лотта поприветствовала его и удалилась, однако Меррик этого, можно сказать, даже не заметил. Взгляд его скользнул по чистому полу, затем по обугленным стенам, после чего переместился к растрескавшимся херувимам на потолке. Несколько окон, выходивших в парк, были забиты досками. То же самое граф заметил и в оранжерее. Доски, хотя и защищали от ветра и дождя, напрочь лишали внутренние помещения света. Поэтому везде были расставлены лампы.

— Прошу прощения за вторжение, миледи, — произнес Меррик, отвечая на немой вопрос в глазах девушки. — Я никак не мог оставить вас в неведении относительно риска, которому вы себя подвергаете в этих полуразрушенных стенах.

— Это мои стены. — Кассандра поставила цветок в вазу, покрытую трещинами. — Право, моя безопасность вас не касается.

Меррик ощутил, что последние капли терпения на исходе.

— Кассандра, вы ведете себя как ребенок. Подвергаете опасности не только свою жизнь, но так же жизнь вашей горничной. Я с удовольствием предоставлю вам кров. Скажите, где бы вы хотели поселиться? Поедемте ко мне домой и все спокойно обсудим.

Кассандра бросила на него колючий взгляд.

— К вам домой? К вашей матери? Не она ли в свое время спустила на меня всех собак? Ну уж нет, покорно благодарю, милорд. Мне и здесь хорошо.

Меррику ничего не оставалось, как уйти, но он не мог бросить ее на произвол судьбы.

Неожиданно появился лакей. Тощий как скелет. Следом за ним — горничная.

— Мне проводить вас, милорд? — Лакей отвесил учтивый поклон, однако в голосе его слышалась насмешка. — Для посторонних тропинка таит немало неприятностей. Позвольте, я провожу вас. — И он, прищурившись, посмотрел на графа.

Oro, ему указали на дверь! Граф повернулся к Кассандре, но она лишь слегка кивнула, давая понять, что слуги только выполняют ее волю.

Что еще ему оставалось делать? Граф резко повернулся и зашагал вслед за тощим лакеем, очень напоминавшим разбойника с большой дороги.

Боже! Прекрасная дочь покойного маркиза Эддингса, супруга баснословно богатого сэра Руперта Персиваля — та, что могла бы стать украшением лондонского общества, — живет отшельницей среди почерневших от пожара развалин, имея в услужении лишь горничную и лакея. Нет, на такое способны только Говарды!

Покачав головой, граф шагнул из-под развалин навстречу весеннему солнцу. Интересно, подумал он, откуда ждать грозовых туч?

Кассандра прищурилась — через трещину в потолке бил в глаза солнечный луч. Когда-то здесь было два этажа и крыша. Сейчас же ей меньше всего хотелось думать о том, что отделяет ее от внешнего мира.

И Кассандра еще глубже зарылась в перину на гусином пуху. Надо отдать должное Лотте и Джейкобу — слуги проявляли чудеса изобретательности. Кассандре до сих пор не давал покоя вопрос, как им удалось уговорить фермершу расстаться с такой роскошной периной, однако она не решилась его задать. Можно подумать, она не знает Лотту с ее мелкими хитростями. Но ее сообщником стал Джейкоб, человек, правильный во всех отношениях. И это не укладывалось в голове у Кассандры. Тем не менее она была благодарна этой странной паре.

Размышляя о том, каким образом жизнь свела цветущую, пышнотелую Лотту с поджарым Джейкобом, этим ходячим воплощением праведности, Кассандра не сразу обратила внимание на удары топора и визг пилы. Затем в дверь постучали.

— Миледи Касс, вы уже проснулись?

Они с Лоттой так давно знали друг друга, что излишние формальности были ни к чему. Кассандра натянула на плечи одеяло. Весенние ночи были прохладными, а они пока не придумали безопасного способа протопить продуваемые всеми ветрами развалины. Остатки дымохода превратились в обиталище воробьев и стрижей, и ни один, даже самый отважный, трубочист не рискнул бы взобраться на крышу, чтобы выкурить оттуда обнаглевших пернатых. Ладно, впереди целое лето, до зимы они непременно что-нибудь придумают.

• Предыдущая
• 25/76
• Следующая