Томка, дочь детектива - Грачев Роман - Страница 26

• Предыдущая
• 26/38
• Следующая

– У нее третий размер, – сказал я задумчиво, глядя в пустоту за перилами веранды.

Лес шумел, небо затянулось серыми облаками. Мыслями я уже отдалялся. Я прорабатывал возможные варианты местонахождения Олеси и ребятишек. Обычно они гуляли в сквере на Набережной, где есть фонтан, батут и лотки с мороженым и воздушными шарами. До него от нашего дома можно было дойти пешком минут за двадцать. Но Олеся могла сесть с детьми в троллейбус или на маршрутку и доехать до городского парка, где есть большие аттракционы, столь любимые моей дочуркой; могла укатить в зоопарк или в какой-нибудь игровой развлекательный центр с автоматами. Олеся в этом смысле была очень щедрая женщина и никогда не ждала особого разрешения, чтобы порадовать детей.

– Не сиди сиднем, надо что-то делать!

– Не ори. С Томкой все в порядке.

Я покинул веранду.

Валуйский в углу холла разговаривал со своим человеком. Я надеялся, что он нас не слышал. Парень, назвавший меня «сэром», получал какие-то инструкции и молча кивал. Увидев меня, они прекратили разговор.

– Я поехал.

Валуйский кивнул Джентльмену. Тот сразу ушел, оставив нас наедине.

– Могу я полюбопытствовать, – сказал антиквар, – каковы ваши дальнейшие действия?

– Нет, не можете.

Он потемнел:

– Сурово, однако…

Я прервал его речь взмахом руки.

– Я понимаю ваш интерес и признаю за вами законное право получить утерянную собственность. Только и вы меня поймите… если говорить юридическим языком, я – добросовестный приобретатель и в этой ситуации могу лишь пообещать сделать все, что в моих силах. И прошу вас и ваших людей мне не помогать.

На Валуйского мой пламенный спич, кажется, не произвел ожидаемого действия.

– Вы пообещаете мне, что вещь вернется обратно?

– Я обещаю, что сделаю для этого…

– Но она должна быть здесь!

Он не выдержал. Сбросил маску. Желваки ходили ходуном. Валуйский смотрел на меня как на жалкого придворного шута, который взял на себя смелость лечить своего короля от невроза. Что ж, мне так даже удобнее. Если ты надел белые штаны и рубашку, это еще не значит, что ты зайчик.

– Повторяю, – сказал я размеренно, – что сделаю все от меня зависящее. И еще раз предостерегаю от необдуманных поступков. Если в вашей гонке за утраченным раритетом пострадает кто-либо из моих близких, то вещь, которая вам так дорога, проложит путь к вашему сердцу через вашу задницу. Это я могу гарантировать.

Валуйский уставился на меня. Я уставился на него. Если бы я был Гарри Поттером, а он – Волан-де-Мортом, то сейчас из наших волшебных палочек ударили бы молнии. Я постоял так немного, убедился, что моя решимость не осталась незамеченной, и, развернувшись на каблуках, направился к выходу.

У самой двери обернулся вполоборота и бросил:

– Женщину можете оставить себе, если нужно. Хотя я бы на вашем месте отправил ее от греха подальше.

Я не был уверен, что мне дадут спокойно уйти, но с другой стороны не видел никакого смысла мне мешать, потому что им был нужен медальон, а не моя намыленная шея. Я оказался прав. Парни спокойно покуривали во дворе. Посмотрели на меня с любопытством, не более того, и вскоре вернулись к своему разговору. Ворота были открыты.

Я покинул двор, вышел на гравийную площадку перед домом. Увидел на углу улицы, сворачивающей прямиком в лес и ведущей, скорее всего, к озеру, свою служебную «Спектру». За бликующим на солнце лобовым стеклом мелькнуло бледное лицо Матвея. Может, он и глупый детинушка, но команды выполняет беспрекословно. Едва завидев меня, он завел машину и хотел тронуться, но я махнул рукой, предлагая подождать.

Солнце выглянуло из облаков. Я пошел по широкой лесной тропе, проложенной колесами автомобилей. Голубая полоска водохранилища мелькала за деревьями. Воздух здесь был потрясающий, и я дышал полной грудью. По дороге я продолжал звонить. С сигналом все было в порядке – три деления на шкале – но Олеся по-прежнему не отвечала ни на один мой звонок. Найду их – убью всех троих!

Я вышел к водохранилищу. Необъятное пространство воды, в которой отражалось небо, беспокойно шелестело волнами. Я пересек узкий песчаный пляж, присел на одно колено возле самой кромки, зачерпнул воды, брызнул в лицо. Потом еще раз. Ко мне потихоньку возвращалась способность действовать спокойно и рассудительно. Ничего ужасного не происходит, все в порядке вещей, все будет хорошо…

Однако в ту минуту я ужасно скучал по Томке. Сильнее, наверно, только она могла скучать по своему папе.

Дома их не оказалось. Я звонил и стучал в дверь. Если верить Марине, Чебышев не догадывается о том, что Медальон стал любимой игрушкой моей дочери. Меня эта мысль успокаивала (как часто мы верим в то, во что хотим верить, игнорируя доводы рассудка!).

Впрочем, чтобы ни происходило, всю эту святую троицу – Олесю, Томку и Ваньку – нужно было найти как можно скорее, а уж потом начинать куда-то отплясывать. Вернувшись к машине, я велел Матвею гнать в сквер на Набережной. Парень промолчал, но в плотно сжатых губах залегло недовольство: приближалось время заезда на картингах, в котором участвовал его племянник, и Матвей еще не расстался с надеждой успеть к началу. Я сделал вид, что ничего не заметил. Пусть сегодня я буду страшным узурпатором и самодуром, так и быть.

До сквера мы долетели за десять минут. Застряли в пути, хотя дорога, особенно в субботу, не предполагала серьезных препятствий. Один недоумок на старой «Волге» пытался развернуться на узком участке улицы и, не рассчитав скорости при маневрах, передними колесами перескочил через высокий бордюр. Обратно выбраться без посторонней помощи он уже не мог. В результате машина загородила дорогу, оставив лишь узкий проход на встречной полосе. Матвей долго смотрел на его тщетные потуги и виноватую улыбку, потом вышел из машины. Я с интересом наблюдал, как он выговаривает хозяину «Волги». Молчаливый и несгибаемый Матвей вдруг обнаружил удивительную способность говорить много и экспрессивно. Я мог лишь догадываться, какими титулами и званиями награждал он застрявшего бедолагу. В какой-то момент мне даже показалось, что сейчас мой крепкий детинушка поднимет «Волгу» за задний бампер и отшвырнет с дороги еще дальше, но он неожиданно быстро затих. Повернулся ко мне и скрестил две руки: «Дохлый номер».

Придется идти пешком.

До сквера оставалось метров триста. Я шел быстрым шагом по тротуару вдоль парапета, ограждавшего русло реки. Солнце то пропадало, то выглядывало вновь. Город обволакивала предгрозовая духота. Черт бы побрал эту погоду, ни одного дня без дождя! Я вспотел, меня потихоньку начинала колотить дрожь. Если детей нет на площадке перед фонтаном, они могут быть еще в десятке самых разных мест… но мне стало казаться, что развязка уже близка. Профессиональное чутье не пропьешь.

Я уже почти у цели. Вот небольшой трехсторонний перекресток, за ним начинается парк. Вот уже черная ограда с острыми пиками, недалеко от угла – калитка, тропинка, ведущая к фонтану. Сейчас я все узнаю…

Вокруг фонтана в центре парка было полно детей и взрослых. Точнее, дети в большинстве своем находились внутри, плескаясь в воде, а родители топтались вокруг. От фонтана в разные стороны лучами расходились вымощенные плиткой дорожки, вдоль них стояли скамейки и лотки с мороженым и сладостями. Я шел по тротуару и пристально вглядывался в разноцветье маек, шортиков, футболок, брючек и платочков. Пытался вспомнить, какую одежду передал ночью Олесе, чтобы она переодела Томку. Кажется, я выкопал в шкафу оранжевую маечку на тоненьких лямках-шнурках и такие же шорты. Этот костюмчик подарила моя матушка чуть меньше года назад, когда я еще слабо ориентировался в нуждах и потребностях моего ребенка и постоянно забывал приобрести какие-то элементарные вещи. Баба Соня тогда подарила нам несколько летних костюмчиков, комплект трусов и маек, голубую пижамку, в которой Томка любила щеголять передо мной вечерами, носки, колготки и еще много всякой всячины. Со временем я научился и сам разбираться в одежде и тысяче других мелочей.

• Предыдущая
• 26/38
• Следующая