В Иродовой Бездне (книга 4) - Грачев Юрий Сергеевич - Страница 27

Псал. 22.

Ближайшим от вокзала местом, где были родные, был Уральский проспект. Там находился и молитвенный дом, на открытии которого Лева некогда присутствовал. Когда он вошел в квартиру Пономаревых, Фекла Ивановна посмотрела на него с удивлением. Перед ней был красноармеец, в шинели, с погонами. Но, взглянув в лицо, она сразу узнала Леву.

– Брат, дорогой! — воскликнула она. — Какими судьбами, как?

– Судьбами Божьими, — улыбаясь, ответил Лева. — Демобилизован, еду в Куйбышев. Вот взял да заехал к вам.

– Вот радость, вот радость! Проходите. — Сейчас придет Тоня, она сообщит всем. Молодежь, кто свободен, тут же соберется, а вечером собрание…

Для Левы настал настоящий фавор. Он был принят, как самый родной, все, кто ни приходил, приветствовали его, поздравляли. Глаза всех были обращены к нему только с любовью.

— А мы, брат, слышали, сколько ты пережил, сколько скитался, — говорила Тоня, дочь Феклы Ивановны. — И вот как Господь все дивно сделал! Теперь ты возвращаешься из армии, будешь полноправным гражданином… Как все хорошо!

Пришла Лида Шардакова, студентка. Глаза ее сияли. Она спросила Леву:

— Ну, как вы, брат Лева, будете продолжать учение?

— Непременно! — уверенно сказал Лева. — Верю, Господь откроет дверь и я вновь буду взбираться к высотам науки.

Вечером было собрание, на нем говорил Лева. Говорил о великом Боге, Который для всех является родным, любящим Отцом, говорил о том, что — Он знает, Он слышит, Он силен, Он любит.

Слушатели, смотря на Леву, видели, что он говорит то, что испытал, пережил, и свидетельствует о Господе, Которого он не знает, как любящего и всемогущего.

После собрания остались молодежь и некоторые из пожилых. Они вели долгую, сердечную беседу. Каждый делился своими переживаниями, искушениями. Потом вместе молились и принесли все к ногам Господа.

— Дорогой брат! — сказала сестра Катя Чуешова. — Вот на память вам один листочек… — И она подала Леве его. На плотной бумаге в красивой рамке был вытеснен текст:

«И ты хорошо сделал, что пришел: теперь все мы предстоим перед Богом, чтобы выслушать все, что повелено Тебе от Бога». (Деяние апостолов 10, 33).

Стояла дата — 2 декабря 1945 года.

На оборотной стороне было написано: «От молодежи Уфимской общины». Личная подпись каждого стояла на этом ли сточке.

– Слава Богу, — сказал Лева, — что Он помог мне хорошо сделать: остановиться, повидать вас. Для меня нет большей радости, как слышать и видеть, что вы ходите к истине. Помоги вам Господь до конца быть верным Ему. А то, что я сказал о любящем Боге, — это то, что лежало на сердце.

– Да, это для нас самое дорогое, — сказала Нюра Евдокимова.

– Да, брат, действительно хорошо, что вы приехали! — задумчиво произнесла Зина Мыльникова. — Мы вместе с Верой и Ваней Недзельским часто молились о вас. И вот теперь воочию видим ответ на наши молитвы.

– Да, это укрепит нашу веру! — воскликнула Таня Рендель. — Как хотелось, чтобы вы побыли у нас подольше!

– Не смогу, дорогие! — ответил Лева. — Завтра постараюсь посетить всех в Уфе, а к вечеру добраться в деревню, к брату Николаю, что уверовал в узах. Горит сердце посетить его.

– Мы пойдем с тобой! — сказали Вера Мыльникова и один молодой брат, приехавший с Украины.

– Очень буду рад, если вы будете моими спутниками! — ответил Лева.

Весь следующий день, с раннего утра, Лева ходил по Уфе, посещая семьи верующих. Зашел он также и к старушке, которая подарила ему Евангелие. Увидев Леву в военном, она порадовалась:

— Вот теперь вы полный гражданин!

Очень интересовали старушку его обмотки, и она спросила:

– Да как же вы наматывали их по тревоге?

– Да так, — ответил Лева. — Специально обучали, чтобы этот клубок не перепутался, не откатился в сторону, иначе беда!

– Ну, дай вам Бог вернуться к маме! Ведь она так исстрадалась за вас! Вот и жена, Маруся, скоро демобилизуется, заживете… Пора уж действительно пожить спокойной жизнью.

Посетил Лева также и своих друзей, работников НКВД, которые некогда пытались его «перевоспитать».

Увидев его в военной форме, они тоже очень обрадовались за него.

– Ну, вот, наконец-то выплыл! — говорила хозяйка дома, угощая Леву. — Теперь будет и семья, пожелаем тебе и детей. Учись, развивайся!

– Только о Боге, — вступил в разговор ее муж, — о Боге постарайся меньше говорить. Ну, верь, это понятно, тебя никто не переубедит. Но старайся не распространять веру — это к добру не приведет…

– Вот что, Лева, — сказал он, вставая из-за стола. — Сейчас мы идем в кино. Идем-ка с нами. Надеюсь, ты не отвергаешь искусство.

– Искусство я не отвергаю, но вот времени у меня в обрез и на посещение кино я его никак не могу тратить…

Как ни убеждали, как ни уговаривали его пойти с ними посмотреть фильм, Лева не согласился, а, расставшись с ними, поспешил на место, где его должны были ожидать Вера и брат.

Зима уже вступила в свои права, уже выпало порядочно снега, а к вечеру поднялся холодный ветер, начало буранить. Лева и двое его спутников бодро шагали километр за километром. Они рассчитывали, что называется, одним махом преодолеть дорогу. Но, увы! Ветер бил прямо в грудь. Снег мешал идти. Начало темнеть. Лева весь день провел в ходьбе, немудрено, что он чувствовал себя крайне истомленным. Силы быстро покидали его. Брат-украинец и сестра Вера то и дело останавливались, поджидая его. Лева явно отставал. Видимо, сказалась и дальняя дорога в поезде.

Стемнело.

— Ты, брат, поешь, может, силы прибавятся, — сказала Вера. Но Лева есть не мог, во рту пересохло. А ветер крепчал, и снег падал все сильнее и сильнее. Они остановились, отдыхали, шли дальше. Наконец, Лева совершенно выбился из сил. Дорогу задувало снегом. Больше идти он не мог. Брат и сестра взяли его под руки и потащили. Было совсем темно, дул холодный, пронизывающий ветер. Как ему, так и его друзьям дорога была незнакома.

– Неужели заблудимся? — сказал брат-украинец.

– Неужели пурга усилится? — сказала Вера.

Лева же настолько устал, что ему трудно было говорить. В душе он думал:

«Неужели, столько перенес… уже, кажется, у цели, и вдруг замерзнуть в пургу!»

Это казалось нелепым, но в то же время и холод, и ночь, и непогода — все напоминало о «долине тени смертной».

— Хоть бы огонек какой! — сказала Вера. — Ничего не видно.

— Я больше идти не могу, — сказал Лева и тяжело опустился на снег.

Они начали молиться, молиться Тому, в Кого верили. Когда Вера открыла глаза после молитвы, она закричала:

— Смотрите, вон там я вижу огонек…

Брат-украинец тоже увидел огонек, а Лева как ни всматривался, ничего не видел. Он очень ослаб. Его взяли под руки и потащили.

Ужасно хочется отдыха, хочется покоя, а надо идти, идти. Как хорошо, что Бог послал ему таких спутников: родного брата, родную сестру. Лева знал, что они его не бросят. Он был спокоен, но все тело ощущало страшную усталость.

— Смотри, брат, — сказал украинец, — вот огонек уже совсем близко.

Но Лева, как ни старался увидеть, ничего не видел.

Они подошли к небольшой одинокой железнодорожной будке, из окна которой светился огонек. Тут проходила железная дорога. В будке им разрешили переночевать.

Наутро со свежими силами достигли они деревни, в которую шли. Каково же было их разочарование, когда брата Николая дома не оказалось! Он уехал в командировку.