Боль победы - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 25
- Предыдущая
- 25/85
- Следующая
Фыркнула – ну почему его похвала так необходима ей? Почему этот человек стал для нее важнее всего на свете, важнее даже матери?! Она думала над этим, но так и не пришла ни к какому выводу. Сексуальный интерес? Да какой может быть сексуальный интерес у полуторатонной драконицы, закованной в непробиваемую броню, и мягкого человека, который и живет-то, как мотылек, один день – один час по времени драконов. Но вот что-то не давало ей покоя, какое-то чувство – дружба, наверное? Так его называют люди, это чувство. Непонятное чувство, незнакомое драконам. Привязанность между драконами – да. Сексуальный интерес – да. Родственная любовь – да. Но почему она чувствует эту самую родственную любовь к человеку? Почему он стал ей как мать, отец и брат вместе взятые? Нет ответа. Наверное, она извращенка. Выродок драконий.
Придя к такой мысли, Шанти тихо захохотала, что вышло у нее как будто где-то далеко прогремел гром. Теперь, когда драконица повзрослела, ее глотка могла исторгнуть такой рев, что перекрыла бы шум базара в рыночный день, оглушив стоящих рядом.
Успокоившись, она прицепила на шею мешок с одеждой, используя специально сделанные лямки, потом короткий разбег… и огромная черная тень бесшумно понеслась в темноту.
Несмотря на свой огромный размер, драконы умели двигаться так тихо, что услышала бы разве что уличная кошка, привыкшая всегда быть настороже в этом большом злом городе. Этому удивлялся даже Андрей, сам ступающий неслышно, как зверь. Он объяснял данный факт тем, что драконы изначально были хищниками, подкрадывающимися к добыче, и этот инстинкт так и не изжился у них за сотни тысяч лет.
Шанти летела на «охоту». Страшную охоту. Хотя сама она храбрилась и внешне была спокойна, самодовольна и весела, внутри нее царил холод. Не за глупым оленем она летела. Не за косулей, яростно убегающей от гибели, перепрыгивая через колючие кусты. За оборотнем, не менее сильным, чем Андрей, который смог устоять в битве даже против ее матери, драконихи Гараскарании, весящей несколько десятков тонн, опытной поединщицы и охотницы. А что может она, Шанти, если по людским меркам ей всего двенадцать лет? Впрочем, сравнивать возраст людей и драконов некорректно. Нет тут никаких сравнений. Но все-таки… Она еще даже не умела делаться невидимой, как ее мать, ставя перед наблюдателем непроницаемую завесу, отводя ему глаза.
Огромные крылья несли Шанти на юг, к новым приключениям, а в рогатую голову, украшенную великолепным красным гребнем, лезли и лезли мысли, рассуждения, воспоминания… Она давно заметила – почему-то работа крыльями очень располагает к размышлениям. Может, от скуки? Тупо машешь крыльями, надо же чем-то себя занять? А может, активная физическая нагрузка, заставляющая кровь быстрее бежать по жилам, стимулирует работу мозга? В любом случае – делать же все равно нечего… можно и подумать.
Мать. Шанти связывалась с ней последний раз больше месяца назад. Для драконов это «ни о чем». Что такое месяц, если ее мать уже прожила сорок тысяч лет? А ей самой, Шанти, больше ста лет! Но все равно, по людским меркам – давно не общалась с Гараскаранией. Та сама не лезет, не связывается, и Шанти тоже ее не отвлекает. Может, она сейчас как раз охотится, пикируя на дичь, а может, нашла себе нового самца и совокупляется с ним, а тут Шанти… «Здравствуй, мама!» – «Здравствуй, дочка». И что? О чем говорить? Самое смешное, сейчас она поняла – и правда, говорить-то не о чем! Вся ее, Шанти, жизнь – у людей. Интересы людей ей ближе интересов драконьего рода. Даже сейчас она летит для того, чтобы помочь человеку, своему названому брату. Парадокс? Дракон – для людей!
А может, и нет парадокса? Что сделали драконы для нее? Лишь предлагали матери убить этого уродца со сломанными крыльями. Зачем, мол, убогому мучиться. Чик! – и нет головы. А ты нового родишь. Лучше. Красивее. Шанти хихикнула – мать тогда прогнала самца, который сказал это, и порвала ему гребень. Он летел, ругаясь человеческими ругательствами, и ревел, а Гараскарания драла его, как злая, шустрая уличная собака, вцепившаяся в большого домашнего пса. Потом вернулась, накрыла дочь огромным крылом и сказала: «Дочка, я верю, что ты будешь летать! Есть у меня предчувствие. Моя бабка чувствовала будущее, и мне передался этот дар. Когда-нибудь он проявится и у тебя. Так что верь мне – все будет хорошо!»
В душе у Шанти всколыхнулось теплое чувство к матери, и та, где-то далеко, как будто бы это ощутила – по нити, связывающей двух дракониц, прокатилась волна тепла и любви. Такая же нить, как ни странно, связывала Шанти с Андреем. Даже если они не могли говорить по мыслесвязи из-за большого расстояния, то чувствовали друг друга где угодно. Иногда доходило до смешного – только Шанти устроится поспать, а тут Андрею приспичит совокупиться со своей самкой! И на драконицу накатывала такая волна удовлетворения, сексуального возбуждения, что она начинала жалеть, что родилась не человеком. Она бы тоже хотела ощущать такие страсти, какие дано испытать людям.
У драконов, ей мать объясняла, все по-другому. Все более размеренно, все с расстановкой и осмысленно. И редко. Не как у людей. Шанти как-то высказала предположение, что, наверное, Андрей замучил несчастную Антану, терпящую его домогательства каждую ночь в таких маньячных объемах, так эти двое долго смеялись. Потом Антана, почему-то порозовев, шепнула ей, что такой мужчина, как Андрей, – мечта всех женщин. И что она частенько сама провоцирует его, лишь бы снова ощутить его тело.
Нет, Шанти не могла понять таких вулканных страстей, хотя иногда и завидовала людям – ей тоже бы хотелось испытать подобное. Ну, в крайнем случае, хотя бы попробовать, как это бывает…
Шанти хихикнула и прибавила ходу. Лететь было далеко, и надо успеть к утру. Не хочется, чтобы кто-то видел, как она пролетает над селами и городами. Официально драконов не существует. Они что-то вроде легенды. Нет их, и все тут. А откуда чешуя, которую время от времени находят люди? Ну-у-у… природные какие-то явления – ракушки, например. И вообще – чего пристали? Лучше займитесь делом – подоите коров или сена накосите! Примерно так.
Те, кто встречались с драконом, видели его, обычно молчали. Начнешь болтать, скажут – ненормальный. Обычно так и происходило с теми, кто утверждал, будто встречался с драконом. Допился, мол, до зеленых драконов. Так что не стоило своим легендарным видом вводить людей в смятение духа. Особенно зная, что где-то рядом с ними притаились неведомые старейшины, огромные, злые…
По дороге Шанти задержалась один раз: не смогла удержаться, увидев в прерии стадо антилоп – уж больно вкусно выглядели эти полосатые бестии.
Прихватив одну, весом килограммов под тридцать, молоденькую, жирненькую, она перекусила, с наслаждением ощущая, как к ней возвращаются силы. Все-таки, что ни говори, отвыкла летать на большие расстояния, а сегодня она пролетела… много. Счетчика расстояний у нее же нет…
По прикидкам скоро должна была быть на месте. Пришлось лететь вдоль береговой линии – город, в котором сейчас засел Гортус, находился на берегу моря, впрочем, как и большинство крупных городов Балрона. И это понятно – по воде легче доставлять грузы, а большие города требуют постоянного их подвоза.
На востоке, вдоль огромной реки Эмос тоже имелись крупные города, особенно возле золотых и серебряных россыпей. Возникновение этих городов, собственно, и связано с добычей драгоценных металлов, хотя россыпи и были не очень богатыми, а потому особого ажиотажа вокруг них не наблюдалось. За день человек мог намыть всего грамм золота, за добычей строго следили надзиратели, пресекающие воровство государственной собственности. Вся добыча драгоценных металлов испокон веков находилась в руках государства. Деньги же надо из чего-то чеканить, вот и заботилась империя о том, чтобы золото и серебро по возможности не утекало на сторону.
Нужный город – судя по карте, которую Шанти изучала перед вылетом, – показался под утро, когда небо уже серело, а очертания деревьев и даже листья на них легко рассмотрел бы любой человек, не только дракон с его ночным зрением.
- Предыдущая
- 25/85
- Следующая
