Ученье – свет, а богов тьма - Жукова Юлия Борисовна - Страница 92

• Предыдущая
• 92/100
• Следующая

– Ну, Азама-ат, – практически стонет Ирнчин. – Она на него так смотрит…

Янка рядом со мной закатывает глаза так, что они чуть там не остаются.

Азамат фыркает.

– Так ты определись, друг, ты боишься за ее жизнь или верность?

– Я за все боюсь, – вздыхает Ирнчин. – Я что ни сделаю, все оказывается не так и неправильно. Я каждую свободную минуту только сижу и думаю, как мне с ней себя при следующей встрече вести, чтобы она меня тут же не бросила.

Янка беззвучно ахает.

– Ты вообще знаешь, почему она хочет по земному обряду жениться? – продолжает распаляться Ирнчин.

– Потому что у них браки не навсегда, – откликается Азамат.

– Вот именно! – снова повышает голос Ирнчин. – Она просто собирается меня бросить, когда я ей окончательно надоем.

Янка стучит кулаком себе по лбу и всячески гримасничает в том смысле, что нельзя быть таким мнительным.

– А тебе не приходит в голову, что она тоже боится? – осторожно интересуется Азамат.

– Ей-то чего бояться? – не понимает Ирнчин. – Что я не обеспечу ей безбедную жизнь? Или, наоборот, накоплю на десятерых детей?

– Н-нет, – усмехается Азамат. – Я вполне уверен, что ни того, ни другого. Зато она, например, может бояться, что ты не дашь ей работать. Что ты будешь контролировать ее жизнь, ее круг общения. И ты только что дал ей весьма серьезный повод для опасений.

– Ну хорошо, допустим, ты прав и боги действительно не так опасны, и пусть у меня губы дрожат при мысли, что она вот сейчас с ним разговаривает и может что-то ляпнуть такое, что он ее сразу сотрет в порошок, ничего, свой страх я перетерплю, я и правда привычный. Но что, если она ввяжется во что-то действительно опасное? Я и тогда должен позволять ей делать, как она хочет? И если она интересуется другим мужчиной, я должен сидеть сложа руки и надеяться, что это пройдет?

– А ты не пытался с ней самой об этом разговаривать? – осведомляется Азамат.

– О чем «об этом»?

– Скажем, я полагаю, ей было бы интересно узнать, что ты столько времени думаешь о ней, что тебе так трудно дается это ухаживание, что ты не понимаешь, как ей угодить… Да и насчет опасности, я уверен, если бы ты связно объяснил, чего именно ты опасаешься, не пришлось бы двери запирать. Уж с ее-то профессией оценка рисков – ежедневное дело.

– Азамат, – несколько обескураженно произносит Ирнчин, – но я же не могу ей сказать, что я ничего не понимаю и боюсь. Какой я буду после этого мужик? Я ей совсем разонравлюсь.

Янка складывает бровки домиком и прикусывает кулак, но все же не удерживается от умиленно-мяукающего звука, и в каюте повисает напряженная тишина. Однако провал Янку совершенно не выбивает из колеи – вместо того чтобы драпать, она врывается в каюту и угрожающе-размашистой походкой приближается к Ирнчину, на которого несколько жалко смотреть.

– Ты идиот! – громогласно заявляет она, после чего крепко обнимает его посередке и так же решительно добавляет: – Но я тебя очень люблю, так что тебе придется резко поумнеть!

Ирнчин беспомощно переводит взгляд с Янки на Азамата, на меня и обратно на Янку, не зная, куда девать руки, в итоге решает, что логично попробовать ее тоже обнять.

Она выворачивает голову, чтобы глянуть на меня, не отпуская его.

– Лиз, вот че мне делать с этим подарком судьбы?

– Холить и лелеять, – с трудом сдерживая смех, предлагаю я.

– Ты говоришь, как моя совесть, – вздыхает Янка. – А хочется-то воспитывать и укрощать.

– Мужчин нельзя воспитывать, у них от этого язва и мигрень бывает. Их можно только дрессировать, награждая за хорошее поведение. А ты дрессировкой пренебрегаешь и вон до чего мужика довела, что он тебя в комнате запирает.

– Я довела?!

– А кто же?

– При дрессировке, – внезапно встревает Азамат в наш базар, – важно быть последовательным и четко формулировать, какое именно поведение поощряется, при этом ставить выполнимые задачи. Это и в обратную сторону тоже работает. Ну, Лиз, как думаешь, безопасно их оставлять наедине?

– Да думаю, не передерутся.

– Ну тогда пошли Тирбиша подменим. – Он кладет мне руки на плечи и подталкивает к выходу.

– Азамат! – окликает Ирнчин. – Ты это что, подстроил все, что ли?

Азамат слегка оборачивается.

– Ну, я полагал, что проблема у вас в непонимании. Я повидал домашних тиранов, и ты – не один из них, так что не пытайся им стать, и все будет хорошо.

На этом он подмигивает и закрывает за нами дверь.

Азамат долго и тщательно морально готовился к своему первому полномасштабному контакту с метрополией и все же оказался совершенно не готов к суровой действительности. Девочка-пограничник, подняв глаза, чтобы сверить картинку на удостоверении с лицом предъявителя, слегка задохнулась и не смогла справиться с ошеломленным восхищением во взгляде, хотя погранцов вроде бы на такой случай тренируют. Дальше – хуже. Азамат, понятное дело, возвышается над толпой землян, как утес над морем, и привлекает гораздо больше внимания, чем ему бы хотелось. За то время, что мы прошли все бюрократические инстанции и выпали на относительно свежий воздух, моему мужу успели состроить глазки четыре официантки, семь охранниц, два сотрудника страховой компании, таксистка и около десятка разнополых пассажиров.

Когда мы наконец втиснулись в поданную к выходу авиетку, Азамат сполз на сиденье так, чтобы сбоку не видно было, и, похоже, рад был бы закопаться под коврик.

– Что это было?! – выдыхает он, когда мы разгоняемся на узенькой взлетной – а я и забыла уже, что на Земле такого рода транспорту разбег нужен.

– Это была миниатюра «адекватная реакция», – хмыкаю я, перемигиваясь с Янкой, которая своего благоверного на всякий случай вела под локоток, чтобы не украли.

– Хочешь сказать, я у всех земных женщин буду вызывать такую реакцию? – ужасается Азамат.

– Ну, некоторые умеют сдерживаться, – пожимаю плечами я.

Азамат глубоко вздыхает и, пробормотав что-то о противоестественных культурных шаблонах, выпрямляется, чтобы уже наконец взглянуть в окно.

Кир, Умукх и Унгуц таращатся туда с самого начала.

– Па, смотри, дома прям все как наш дворец! – восклицает Кир.

Я тоже обращаю внимание на родной, хотя и подзабытый, зубчатый контур горизонта, лес сияющих небоскребов.

– Сколько же тут людей… – качает головой Унгуц.

– Где? – не понимает Умукх, которому, похоже, не очевидно, что это за конструкции такие.

– В домах, – поясняет Кир. – Это же все жилые дома, да, ма?

– Не все, офисные тут тоже есть. Жилые обычно зеленее. – Я показываю на островок многоэтажек, плотно покрытых зеленой порослью. Из-за нехватки места в самых густонаселенных районах на Земле обычно не делают парков, а вместо этого деревья сажают на общественных балконах каждые четыре-пять этажей.

Тем временем наша авиетка складывает крылья и впархивает в прозрачную трубу, где продолжает движение на магнитных опорах. Пилот переводит управление в автоматический режим и расслабляется.

Азамат окидывает взглядом простирающиеся спереди и справа от нас «американские горки» – хитросплетение таких же труб, по которым шныряют авиетки.

– У вас тут что, просто так летать нельзя? – интересуется он у пилота.

– За городом кое-где можно и в жилых зонах. А тут большой узел, без шансов.

– А на машине как? – спрашивает Ирнчин, тщетно пытаясь различить что-нибудь внизу под нами. – По дорогам?

– Тоже по трубам, – качает головой пилот. – Только ближе к земле, дома огибать приходится. Ну и на колесах так не разгонишься, как на магнитах.

– И давно у вас так? – оборачивается ко мне Азамат, будто надеется, что я сейчас развею все это как мираж.

– Всю мою жизнь уж точно, – пожимаю плечами. – Это у вас два унгуца в небе никогда не встретятся, а тут без труб страшно представить, сколько было бы аварий.

Азамат качает головой.

– Я помню, как ты, когда первый раз Дол увидела, сказала, мол, как здорово, тут совсем нет людей. Теперь понимаю, что тебе это было весьма непривычно.

• Предыдущая
• 92/100
• Следующая