Искушая судьбу - Рединг Жаклин - Страница 7
- Предыдущая
- 7/68
- Следующая
Она и сейчас отчетливо помнила, как ее мать, красавица Эдана, названная так в честь жившей в шестом веке ирландской святой, с ее огненно-рыжими волосами, развевающимися позади нее как пламя костра, с презрением отвергла приказ победителей спуститься вниз и сдать Кулхевен. Когда вражеские пушки были уже наведены на каждую из дверей, Эдана отвела Мару и Оуэна, младшего из трех братьев и единственного оставшегося в живых, в сторону.
– Дети мои, – сказала она, крепко прижимая их к груди, – вы должны обещать мне, что, если этой ночью замку суждено будет пасть, в один прекрасный день вы вернетесь сюда, чтобы потребовать его обратно и отомстить тем, кто захватит его. Вы должны обещать, что вернете эти земли в законное владение Диспенсеров.
Потому что, если вы не сделаете этого, Кулхевен исчезнет с лица земли.
Эдана получила ультиматум от командира англичан – сдаться. Ее ответ был немедленным: она скорее предпочтет погибнуть, защищая Кулхевен, чем остаться в живых, зная, что он достанется кровожадным кромвельцам. Тогда командир предупредил, что ни ей, ни ее детям пощады не будет. Ей пришлось выслушать всевозможные грязные угрозы, которые выкрикивали осаждающие, надеясь, что это вынудит ее сдаться. Но ее мать была сделана из прочного материала. Даже когда солдаты ворвались внутрь и уже дышали ей в лицо, она отважно подняла древнюю кулеврину своего мужа, готовая выстрелить в первого, кто дерзнет ступить на священную землю Кулхевена.
И спустя мгновение откинулась назад, мушкет звякнул о каменные плиты пола, и она упала бездыханной на пол.
В эту ночь Мара стала свидетельницей того, как от рук кромвелевских «круглоголовых» погибла ее мать, так же, как до этого отец. Обуреваемые алчностью солдаты быстро овладели замком. Для храбрости им дали спиртного, а в качестве стимула – разрешение разграбить замок в поисках добычи они обшарили каждый его уголок, и Мара с Саймой должны были, спасая свою жизнь, воспользоваться потайными ходами, пробитыми под древними стенами, и укрыться в деревне, расположенной у подножия скалистого массива, на котором возвышался Кулхевен.
Именно после этой ночи Кулхевен стал – по крайней мере в глазах остального мира – собственностью Протектората, обреченной на то, чтобы в качестве лакомого кусочка достаться кому-нибудь из наиболее доверенных друзей Кромвеля.
И в ту же ночь Мара поклялась себе, что вернется сюда и выполнит то, что обещала своей матери.
– Взгляни, моя госпожа Мара, – сказала Сайма, когда карета выехала на дорогу, ведущую к новому зданию, – это сад твоей матери.
При виде цветущих кустов роз и рододендронов, посаженных по бокам, Мара не смогла сдержать счастливой улыбки. Когда она видела в последний раз этот сад, плодородная черноватая почва которого была культивирована и засажена искусными руками ее матери, он был полностью вытоптан башмаками «круглоголовых», а нежные бутоны роз ради смеха преданы огню. Сейчас, при виде этого многоцветья, наполняющего воздух прекрасными ароматами, могло показаться, что всего происшедшего тогда просто не было. Если бы еще и ее мать вместо того, чтобы лежать в холодной, ничем не отмеченной могиле где-то под стеной замка, поджидала ее сейчас на верхней площадке парадной лестницы!
Карета плавно затормозила, Мара услышала, как Пудж, кучер, слезает с козел, сердце ее забилось быстрее. У нее появилось ощущение, как будто она вернулась в замок действительно по праву, и уверенность в том, что воля матери будет исполнена.
Даже Сайма, несмотря на весь ее скептицизм, была, казалось, счастлива от того, что наконец-то вернулась сюда, в ее глазах появился какой-то теплый блеск, – Мы здесь, моя леди Мара. Мы наконец-то вернулись домой.
Домой.
– Да, я знаю. Хотя никак не могу поверить, что это не сон, Сайма. Прошло столько времени, я почти уже начала думать, что мы никогда не доживем до этого дня. Пора начинать осуществление плана, и запомни: с этого момента ты должна называть меня Арабеллой.
Дверца кареты торжественно отворилась. В проеме появилась затянутая в перчатку рука, готовая помочь ей сойти. Мара оперлась на нее, собравшись с духом, чтобы не выказать естественного чувства отвращения при встрече с этим человеком, за которого она собиралась выйти замуж.
Однако человек, осторожно взявший ее за руку, несомненно, не был лордом Сент-Обином. Он был одет в великолепную, черную с золотом, ливрею и был лакеем, может быть, даже дворецким.
– Добро пожаловать, мисс Арабелла, добро пожаловать в Кулхевен! Я Питер Шипли, дворецкий лорда Сент-Обина. – Он говорил как джентльмен и был человеком пожилым, но, несмотря на свою солидную комплекцию, стройным и гибким. Каштановые волосы поседели на висках, а во взгляде было что-то ястребиное. – Его светлость приносит вам свои глубочайшие извинения за то, что он не смог сам встретить вас, – его присутствие срочно понадобилось на северной границе владений. Боюсь, что кто-то из этих безбожных ирландских тори утащил овцу. Хотя у вас не должно быть никакого повода, для страха. Здесь, в Кулхевене, вы в полной безопасности.
«Мара промолчала, не зная, что сказать. Знал бы он, что держит за руку одну из этих самых безбожных ирландцев.
– И надолго уехал лорд Сент-Обин?
Ее хороший английский выговор не вызвал у него подозрений.
– Нет, мисс Арабелла. Его светлость полагает вернуться к ночи. Он подумал, что вы устанете с дороги, поэтому просил меня показать вам ваши апартаменты, чтобы вы смогли отдохнуть перед его возвращением к ужину. Надеюсь, однако, что дорога не слишком утомила вас. – Он проводил ее по лестнице к парадной двери, возле которой стояла пожилая женщина. – Это миссис Денбери, наша экономка. Она проводит вас к себе. Багаж принесет лакей. Комната вашей матери расположена прямо напротив вашей.
Мара повернулась к нему:
– О, моя мать не смогла поехать со мной. Она заболела незадолго до отъезда. Это моя служанка Сайма. Я хотела бы, чтобы она расположилась в одной комнате со мной.
– Мы поставим для нее раскладную кровать в вашей гостиной. – С этими словами миссис Денбери, плотная женщина с седыми волосами и такими полными и круглыми щеками, что они походили на сочные яблоки, взяла все под свой контроль, как только они расстались с Питером Шипли в холле, – Очень рада, что вы наконец здесь, мисс Арабелла.
После всех этих недавних неприятностей в округе мы беспокоились, что вы не сможете благополучно добраться сюда из Дублина.
– Неприятностей?
– Да. Мистер Шипли ведь сказал вам, что в окрестных лесах обосновалась банда ирландских тори.
Они крадут овец и скот из Кулхевена и других окрестных поместий, а недавно даже ограбили жену лорда Лейквуда, когда она ехала в своей карете по ту сторону реки. Отобрали все ее драгоценности, даже обручальное кольцо. Теперь бедняжка заперлась в своих комнатах и никуда не выходит из боязни, что ее опять ограбят.
Мара тотчас же подумала об Оуэне.
– Но эти воры не причинили ей вреда?
– Напустили на нее страху, но нет, большие никакого вреда они ей не причинили. Но вам не о чем беспокоиться, мисс Арабелла. Его светлость гарантировал полную безопасность вашего путешествия. Разумеется, возникни в этом необходимость и принимая во внимание высокое положение вашего крестного отца, граф мог бы привлечь для вашего эскортирования хоть всю армию Кромвеля.
Мара молча кивнула в знак согласия. Она не имела известий об Оуэне вот уже почти шесть месяцев с тех пор, как он в последний раз передал ей необходимые сведения. Именно он выяснил, что Кулхевеном владеет Сент-Обин, и выведал детали, необходимые для ее успешного перевоплощения в Арабеллу. А теперь Оуэн даже не знал, вышло ли из этого что-нибудь.
По последним известиям, он связался с какой-то бандой вроде той, о которой говорила миссис Денбери, и Маре не хотелось думать о том, что его могли поймать и сейчас он может уже быть на пути в Южные моря с перспективой провести всю свою жизнь в оковах или, еще хуже, висеть на виселице на обочине одной из сельских дорог.
- Предыдущая
- 7/68
- Следующая
