Число зверя (сборник) - Гацура Геннадий - Страница 5

— Да, весьма досадно, — заметил Зия. — Напомните-ка мне, как было дело.

— Слушаюсь. Тоннель Саланг всегда был для нас самой привлекательной целью. Уничтожь мы его или хотя бы выведи из строя, то смогли бы надолго оставить Кабул без подвоза необходимых грузов с севера. Было ли это в принципе достижимо? Да, но для этого нам предстояло спланировать и осуществить сложнейшую операцию. По нашей просьбе, эксперты из ЦРУ подсчитали, сколько потребуется тонн взрывчатки, чтобы вызвать серьезные повреждения в тоннеле. Такое количество взрывчатки можно было доставить минимум на трех грузовиках. Оказавшись внутри тоннеля, водители этих грузовиков должны были остановить машины в заранее указанных им местах под предлогом технических неполадок, привести в действие часовые механизмы взрывных устройств и выбраться наружу.

— Последнее, впрочем, им едва бы удалось сделать, — заметил Зия.

— Возможно, — согласился Манзур. — Война есть война. Так вот — обычные грузовики нас никак не устраивали, поскольку тоннель охранялся самым тщательным образом с обоих концов, все транспортные средства, вызывавшие малейшие подозрения, подвергались внимательному досмотру, и взрывчатка наверняка была бы обнаружена. Поэтому мы решили использовать грузовики-танкеры и спрятать взрывные устройства на дне цистерн, залив их горючим. Мы приобрели для пробы один такой грузовик, переоборудовали его и остались довольны результатом. Затем возникла иная проблема — грузовики с топливом шли в тоннель, естественно, с севера, со стороны советской границы. Значит, нам надо было подогнать наши машины севернее тоннеля, доставить туда и установить взрывные устройства и залить топливо в цистерны. Как вы понимаете, задача не из самых простых, но мы бы справились и с ней. Дело оставалось только за моджахедами, которые должны были предоставить водителей. Я вступил в переговоры с несколькими командирами, те вначале охотно дали согласие, но через несколько месяцев, когда мы были уже почти готовы к операции, сообщили, что так и не смогли найти добровольцев. Впрочем, мы не отказываемся от этой цели…

— Не сейчас, — сказал Зия. — Пусть советские уходят спокойно. Может быть, потом… Ну, что же. То, что вы высказали относительно наших будущих действий в Афганистане, звучит весьма толково. Прошу вас изложить все это письменно и представить в недельный срок со всеми необходимыми данными и выкладками. А теперь самое последнее — вы упомянули только что о некоторых акциях на советской территории, которые осуществило афганское бюро. Мне, естественно, докладывали о них, но я не могу отказать себе в удовольствии услышать это еще раз, тем более из уст их автора, так сказать. Расскажите вкратце хотя бы об одной из них, но самой яркой.

— Пожалуй, наиболее удачной операцией был обстрел заводского комплекса, расположенного немного к северу от города Ворошиловабад. Один из самых лучших командиров, Вали Бег, с несколькими моджахедами переправился в апреле прошлого, восемьдесят седьмого года через Аму и укрылся в доме нашего доброжелателя — а таких там немало, на той стороне. Ночью они вышли на заранее подготовленную позицию в горах, откуда хорошо просматривался завод и окружавшие его строения. Их вооружение составляли две пусковые установки и двадцать зажигательных ракет, которые они несли на себе все двадцать километров от границы. С Божьей помощью они пустили эти ракеты, и удачно! Переполох у советских был страшный — еще никогда ракеты не были задействованы так глубоко на их собственной территории! Они подняли в воздух десятки вертолетов и самолетов, которые несколько дней в бессильной ярости крошили остатки уже уничтоженных кишлаков на афганской стороне реки.

Зия засмеялся.

— Я помню, как свирепствовал потом советский посол на приеме у нашего министра иностранных дел! Не понравилось им! Да, а как дела у этого Вали Бега?

— Плохо, господин президент. Возвращаясь с операции, он наступил на советскую мину-«бабочку», сброшенную с вертолета, и ему оторвало ступню. Он живет сейчас в Пакистане, в лагере беженцев.

— Позаботьтесь о нем, — сказал Зия. — Я услышал от вас, что по ту сторону Амударьи у нас есть друзья. Это очень важно! Важнее, чем многое другое! Скоро следы русских впервые за последние двести лет потянутся не на юг, а обратно, на север. Мы не должны упустить этот исторический шанс. С нами Иран и Афганистан, а там, как знать… как знать! Если за нами пойдет и советская Средняя Азия, то мы сможем создать мощный блок, который будет в состоянии ответить на любой вызов, будь то со стороны Индии, Советского Союза или США. Пока же не станем забывать, что американцы все еще наши союзники. Кстати, господин Манзур, дайте понять своим афганским подопечным, и особенно Хекматияру, чтобы они перестали ворчать — мы-де за американцев бьем Советы, поэтому им за их помощь ничем не обязаны. Хоть оно и так, но говорить такие вещи вслух глупо. Посоветуйте им попридержать языки. Это вы умеете. Пожалуй, у меня все. Благодарю вас, господин Манзур, вы можете быть свободны.

Генерал Зия-уль-Хак снял фуражку, отдал ее адъютанту и, ступив несколько шагов вперед, опустился на колени.

Свита сделала ладони лодочкой, повторяя за ним слова молитвы, а американцы, толковавшие о чем-то между собой, почтительно умолкли.

— С Богом, — молвил Зия, закончив молитву и поднявшись на ноги. — Господин посол, господин атташе, прошу в самолет.

Поднимаясь по трапу огромного, выкрашенного в камуфляжные цвета президентского Си-130, измученный жарой посол с тяжелым чувством представил себе, как, прилетев в Исламабад, ему придется немедленно готовить депешу в Вашингтон. Занятие предстоит нерадостное — мало того, что после пробега по пустыне у хваленого «Абрамса» заклинило двигатель из-за этой проклятой пыли, так еще и экипаж показательные стрельбы провел из рук вон плохо — промах за промахом. После испытаний Зия и слова не сказал, однако и без того совершенно ясно, что многомиллионной сделке не состояться.

Устраиваясь поудобнее в кресле, посол с неприязнью посмотрел на военного атташе, который был одним из авторов идеи во что бы то ни стало уговорить президента присутствовать на испытаниях танка, чтобы еще раз подчеркнуть особый характер пакистано-американских отношений. Теперь же как ни в чем не бывало Вассом занимал президента рассказом о своей недавней охоте на дроф в Синде. Зия, сам страстный охотник, положив на столик маленький томик Корана в зеленом переплете, стал неторопливо объяснять атташе, что лучший способ охоты на этих птиц, ради которой в Пакистан каждый год съезжаются десятки шейхов из стран Персидского залива, — это ловить их соколами.

— Каждый такой сокол стоит не менее ста тысяч долларов, а то и больше, но наши арабские друзья — люди богатые и не привыкли отказывать себе в маленьких удовольствиях, — улыбнулся Зия.

Глубоко равнодушный в душе к этому занятию, Рэйфел, однако, дипломатично высказал пару замечаний об охоте. Воспользовавшись тем, что в разговор опять ввязался атташе, посол вернулся к одолевавшим его тяжелым раздумьям. Он, конечно, не виноват, что эти дурни военные все дело завалили, но все равно неприятно. Как ни крути, а накладка получилась капитальная, и уж его недруги в госдепе не преминут напомнить об этом кому надо. Будто и так в последнее время с пакистанцами было мало проблем! Зия словно удила закусил — на все осторожные заходы и расспросы о том, как теперь сообща действовать в Афганистане, твердит только: «Надо доводить джихад до конца» — или просто отмалчивается. Вот и сегодня тоже. Что он имеет в виду — джихад до победного конца? Хорошо, Наджибуллу свергнем после ухода советских, а потом что? Кто будет следующий правитель в Кабуле — Хекматияр, любимец Зия? Президент, похоже, к этому дело и ведет. Раньше в Вашингтоне особенно не задумывались — фундаменталисты Зия с Хекматияром или нет. Главное, что хорошо советских бьют. А теперь-то все идет к концу. Что же лучше — красный Афганистан или зеленый, исламский, да еще в компании с Ираном и Пакистаном? Куда потом эта зеленая плесень поползет и чем для нас самих обернется? Крепко ведь получили в свое время от Хомейни, а что станем делать, когда здесь в каждой стране такой же имам заведется? Не в имамах, впрочем, дело, а в наших интересах. Ведь если отношения у нас с этой публикой — афганцами и пакистанцами — не сложатся, то общую платформу против нас им долго искать не придется. Она и так есть — солидарность мусульман против иностранного вмешательства. Этот тезис Хомейни уже очень хорошо отработал, причем на нашей шкуре. Обозвал нас «большим шайтаном» и команду дал — «марг барг» его — бей то есть. Интересно, кстати, что имел в виду и сам Зия, когда недавно толковал в кругу своих приближенных о создании в будущем «стратегической глубины» для Пакистана в этом регионе?