Чердак дядюшки Франсуа - Яхнина Евгения Иосифовна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/58
• Следующая

Г-н Мильсан только крякнул.

— М-да! Как бы это сказать, песенка весьма злободневна. Но…

— Никаких «но»! Господин Мильсан, скажем вам напрямик: назначьте какое угодно денежное вознаграждение за «раскрытие вашей тайны», а кстати уж и за то, чтобы тайна наших поисков была тоже соблюдена… Вы будете полностью удовлетворены.

Г-н Мильсан сдался.

— Я почти убеждён, что господин Вальдек не заказывал у меня ничего, кроме двух-трёх пустячных куплетов «на случай», как сейчас помню, один на день рождения г-жи Жанны д’Эрикур, другой — на появление наследника у барона Дофине. Но стихов на злобу дня, особенно песен, он не заказывал никогда. Я в этом уверен, но поручусь, лишь когда удостоверюсь в книге заказов.

— Прекрасно, — сказал Грегуар. — Ну, а не мог ли Вальдек столковаться, так сказать, за вашей спиной с кем-нибудь из ваших поэтов?

— Минуя меня?! — Г-н Мильсан покраснел, настолько оскорбительным показалось ему предположение, что кто-то вздумал его перехитрить. — Ну, это было бы слишком. Я тщательно слежу за тем, чтобы ни один заказ не обошёл меня. Я уверен в своих поэтах, они не обманут, не могут обмануть меня… Как же так! Ведь я им плачу, их содержу. Чем бы они были без меня? Кропателями стишков, которые перебиваются, ища случайного заказа. Не хочу называть имён, но многие так называемые «известные» поэты пользуются стихами моих служащих, да, уважаемые господа, служащих… А потом просто подмахивают под ними свою подпись. Соблюдение тайны — для меня прежде всего, но вы очень удивились бы, если бы я перечислил эти громкие фамилии… Однако, возвращаясь к нашей теме, господа, уверяю вас: господин Вальдек не состоит моим клиентом… Впрочем, точность прежде всего. Ответ дадут мои книги…

И г-н Мильсан взял с полки сначала одну, потом вторую толстую бухгалтерскую книгу.

Ему не понадобилось много времени, чтобы убедиться в своей правоте: имя Вальдека де Воклер, как он и предполагал, значилось только под двумя куплетами «на случай».

— Я же вам говорил, господа, память меня ещё пока ни разу не подвела. Тем более, что таких, извините меня, вольнодумных заказов у меня не могло бы и быть.

Нечего делать. Разочарованные молодые люди нехотя поднялись со своих мест. Только подходя к двери, Грегуар вспомнил:

— Простите, господин Мильсан, сколько мы вам должны?

— О, не беспокойтесь, господа, за справки такого рода я денег не беру. Рад был вам послужить и надеюсь, что вы не обойдёте меня заказом, когда встретится надобность, а она не может не встретиться.

Церемонно раскланявшись со стариком, поблагодарив его и заверив, что не преминут со своей стороны, при случае, дать ему заказ, молодые люди вышли из магазина.

Пале-Рояль был переполнен, как, всегда. Они остановились в раздумье у входа в лавку.

— Мы всё-таки должны вывести этого молодчика на чистую воду и посрамить его в глазах Жанны, — сказал Леон. — Подумать только, я дважды сватался к этой неприступной красавице и дважды потерпел неудачу. Да один ли я? А де Воклер… в обществе только и слышишь разговор, что о его притязаниях на неё и на её капиталы…

— Однако ведь сама Жанна нигде ни словом не обмолвилась, что приняла предложение Вальдека, — перебил его Грегуар.

— Но наш Вальдек тем не менее не унывает, и милые сердцу парижан песенки появляются одна за другой. И мы вынуждены верить, что их автор — именно он, наш очаровательный Вальдек, — преодолевая мучительное заикание, Леон почти без запинки произнёс эту длинную фразу.

— Но как мы можем проверить, что здесь правда! Вальдек как никто другой умеет тайно обделывать свои делишки, поэтому… — не докончив фразы, Грегуар снял свой цилиндр и учтиво поклонился проходившей мимо девушке. — Как она хороша! — не договорив фразы, воскликнул он с восхищением.

Это была Люсиль, которая направлялась в магазин отца, расположенный как раз напротив лавки г-на Мильсана.

— Да, она прехорошенькая, и, кажется, Вальдек, увиваясь за Жанной, не оставляет и её своим вниманием. Его видели вместе с мадемуазель Менье…

Молодые люди ещё позлословили, но как далеки были они все трое от мысли, что автор, которого они разыскивают, перед ними!

Апрель настойчиво просился в мансарду дядюшки Франсуа, и хотя отец жаловался на сквозняк, Катрин настояла на своём и решительно открыла настежь широкое окно мансарды.

— Ведь весна стучится к нам, отец. Надо её впустить!

— Ты не только Стрекоза, но ещё и упрямица! — ласково проворчал Франсуа. — А что скажет на твою весну мой ревматизм?

— То же, что и я: что солнышко приносит только пользу.

— Откуда ты такая учёная…

— А это Мишель говорит… Он всё знает о здоровье человека и зверей.

— Уж очень вы умны стали, хотите знать больше родителей…

Катрин только усмехнулась, она сразу поняла, что в голосе отца был не укор, а снисходительная ласка.

— А вот и Клеран поднимается к нам. Это, его шаги… Чего это он так рано?

И в самом деле на чердаке появился Клеран. Едва переступив порог, он заявил;

— Наш король верен себе. До чего же он любит все эти игрушки: парады, смотры, церемонии. Ты знаешь, какой вчера был день?

— Какой? Самый обыкновенный.

— Это тебе так кажется, что обыкновенный. А на самом деле день двенадцатого апреля славен тем, что ровно шестнадцать лет тому назад в это же самое время король Людовик XVIII вернулся из эмиграции в Париж. Чувствуешь, какое это событие!

— Ну и пусть его празднуют ультра! — воскликнул в сердцах Франсуа.

— Погоди, погоди! Я только на минутку вырвался из типографии. Хочу тебе кое-что рассказать, а потом и прочесть из того номера газеты, что выйдет сегодня… Я взял ещё непросохший, свеженький экземпляр в нашей типографии.

И Клеран рассказал.

Любитель парадов Карл распорядился устроить смотр войскам на Марсовом поле, желая этим отметить памятную ему годовщину. Тщетно придворные пытались отговорить его от этой затеи, предостерегая его, а то и просто намекая на то, что время не совсем для этого благоприятное.

Карл настоял на своём, и смотр состоялся.

На этот раз на церемонии Карл не услышал враждебных возгласов, как то было на параде в 1827 году.

— Так пишут газеты, — пояснил Клеран, — а вот что рассказывают очевидцы. Короля и в самом деле не встретили угрожающими выкриками. Но зато молчание, воцарившееся на Марсовом поле, было гораздо более грозным, чем любой враждебный возглас. Карл сделал вид, что ничего не замечает. Как ни в чём не бывало он приветствовал толпу штатских людей, окруживших поле, сняв свою шляпу с перьями и помахивая ею в знак привета. И что же ты думаешь, публика не только не ответила ему, но… никто не снял шляпы в ответ на приветствие короля.

— Что же теперь, по-твоему, будет? — спросил Франсуа, напряжённо всматриваясь в лицо друга, словно хотел на нём прочесть ответ на беспокоящие его мысли.

— Бланки считает, что Бурбоны решили действовать круто и что такая политика неминуемо приведёт к волнениям. Ведь недовольны все: и студенты, и рабочие, и ремесленники, и даже те, у кого собственные лавки и мастерские, — словом, весь народ…

— Народ! Как бы не так! Разве весь народ выражает недовольство?

— Конечно, весь. Я же не говорю об аристократах. Повторяю тебе, недовольны все. И потому надо ждать больших событий…

Франсуа поднял голову и, вдруг неожиданно озорно сверкнув глазами, спросил:

— А ну-ка, скажи: в случае, если что будет, сможем мы с тобой ещё пригодиться?

Инцидент на Марсовом поле был только одним из сигналов, к которым Карл, казалось, должен был прислушаться. Но время шло, а он и не собирался идти на уступки.

Между тем, как ни закрывал Карл глаза, не желая видеть неугодных ему фактов, напуганные придворные осторожно предупреждали его, что опасность грозит со всех сторон.

• Предыдущая
• 28/58
• Следующая