Да здравствует королева! (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 30

Она готова была уже признаться, выступить вперед, отдаться на суд этим твердолобым старикам, лишь бы прекратить все это безумие, но неожиданно, когда ситуация достигла своего апогея, готовая вот-вот вылиться в настоящий самосуд, прямо в окно зала, разбив стекло влетел огромный белоснежный кот харашши, напугав своим появлением всех. Второй раз за этот ужасный день в зале воцарилась гробовая тишина, и только кот, посмотрел на всех брезгливым взглядом, зевнул, обнажая огромные клыки, полоснул когтями по паркету, оставляя глубокие борозды, и пошел сквозь толпу к дверям. Люди с ужасом бросались в стороны, памятуя о скверном характере королевского любимца. А когда кот дошел до дверей, то угрожающе рыкнул на тех, кто заслонял от него человека, пахнущего хозяином.

Андре и Сорос отступили, а Феликс непроизвольно заслонил собой дрожащую Рею. Кот лишь фыркнул на этот его жест и осторожно подошел к человеку, потом сел, лизнул руку и проникновенно заглянул в глаза. И тогда что-то произошло, настоящая магия. Мэл вдруг поняла, что видела уже этого наглого котяру и даже тягала того за хвост и усы, он сам ей это показал, каким-то своим, мистическим зрением. Она словно в его памяти побывала, на мгновение, а потом в голове возник четкий голос: «Я признаю тебя своей хозяйкой, человек».

— Зови меня, Мэл, — прошептала девушка, опустилась на колени и обняла большого, жуткого котяру. Тот, довольный лаской, облизал ей лицо, как настоящая дворовая собака. В каком-то смысле так и было. Коты харашши ведут себя, как коты со всеми, но с хозяевами, они точно щенки, жаждут внимания, ласки, любви и единения. Для них хозяин все.

И в третий раз за этот странный день воцарилась тишина, и в этой тишине раздался удивленный голос Реи:

— Я не понимаю. Харашши же выбирают только одного хозяина.

— Так и есть, — ответил ей появившийся в дверях Дэйтон, слабый, бледный, но твердо стоящий на ногах. — Король не был хозяином в полной мере, кот просто знал, что когда-нибудь, отец приведет его хозяйку. Господа, позвольте представить вам леди Мелани Аскот, супругу Солнечного короля. Все что сказал илларец — правда. Леди Аскот действительно маг, но ее магия светла и чиста, как вода в горном ручье. Эта женщина спасла мне жизнь дважды, и если кто-то посмеет ее хоть пальцем тронуть, то станет врагом империи. Это касается всех, даже моей матери. Лорды, советники, губернаторы, я — принц Дэйтон Вессар, сын Солнечного короля призываю вас преклонить колени перед нашей королевой, как это делаю я.

Принц действительно встал на одно колено и продолжил свою сильную и страшную речь:

— Я клянусь служить Ее величеству и Арвитану до конца моих дней, я отказываюсь от всяких притязаний на трон и выношу на общее обсуждение предложение признать принца Кирана новым королем Арвитана, а леди Аскот, Солнечную королеву регентом при нем, до совершеннолетия принца.

— Остановись! — закричала леди Ровенна. — Что ты творишь?

— Я восстанавливаю справедливость, — тоном, не терпящим возражений, ответил принц. После этого уже никто не посмел высказаться против, даже те, кто не смел отказать Элиран.

Так, Мэл стала той, кем должна была быть, Арвитан получил законную власть, а леди Ровенна осталась одна, в пустом зале, полностью опустошенная.

— Мама…

— Ты предал меня, — прошептала женщина. — Ради девчонки.

— Нет. Ты просто зашла слишком далеко. Это нужно было остановить.

— Я потеряла все.

— А разве ты что-то имела?

Она вздрогнула от этих слов, посмотрела на сына и тяжело поднялась со скамьи, на которой сидела. Поверженная, но не коленопреклоненная, она единственная тогда отказалась преклоняться перед этой… этой… И вдруг она поняла…

— Аскот, Мэл Аскот. Дочь… Боги, какая ирония? А я ведь знала ее мать, когда-то я любила ее, я качала Мэл на руках и даже учила плести венок из полевых цветов. Как же давно это было… И теперь она стала моим проклятьем. Какая жестокая шутка судьбы.

— Мне жаль, — сочувствующе проговорил Дэйтон и попытался обнять мать, но она отшатнулась.

— Не трогай меня. Ты предал меня, как предал твой отец. Как же ты похож на него, ничтожный, слабый, мечтающий о той, что никогда не будет твоей. Я ненавижу тебя, ненавижу вас обоих. Прочь с дороги!

Ему было горько и больно слышать эти слова, видеть, как уходит его мать, которую он всегда любил, но она… она хотела уничтожить Мэл, а он не мог этого допустить. Наверное, знал, что даже став идеальным сыном, он никогда не будет достоин ее любви, потому что в ее сердце было место только для одного мужчины — короля, для остальных просто не осталось места.

Кто-то тронул его за плечо. Дэйтон обернулся и увидел Сороса, друга и учителя, который так часто заменял отца в самые тяжелые моменты жизни.

— Ты был сегодня очень храбрым. Ты спас нас всех.

— Но она никогда мне этого не простит, — с горечью прошептал он.

— Она разучилась прощать уже очень давно. Ее погубила безответная любовь. Не уподобляйся ей.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Найди свой собственный путь. Мэл никогда не сможет ответить на твои чувства, но ты… не дай своему сердцу очерстветь.

— А ты? Тебе это удалось? Я знаю, ты любил мою мать.

— О, мой мальчик, разве ты не знаешь, что давать советы легче, чем следовать им. Но если ты попытаешься, кто знает, может, и я поверю, что полукровки любят не только один раз, и для меня еще не все потеряно. Кто знает…

Как и предсказала Иола, люди предводителя гильдии появились утром, а вместе с ними и он сам — Хегай. Еще один опасный человек в окружении капитана Харди. Но в нем была не только хищная природа, которую Семар чувствовал кожей, но и злоба, жестокость, присущая только садистам. И похоже, его наклонности направлены исключительно на полукровок.

— Мой друг, я пришел сразу же, как услышал, что ты ранен, — участливо проговорил Хегай и коснулся обожженной руки капитана.

— Да это так, пустяки, — попытался шутить капитан, хотя сам, по бледности и тусклому взгляду, мог бы посоперничать с мертвецом. — Бывало и хуже.

Он криво усмехнулся, тряхнул рукой, освобождаясь от хватки наемника, и попытался удобнее сесть.

— Не стоило беспокоиться. Мое последнее приобретение это доказало.

— Приобретение? — заинтересовался наемник и с еще большим интересом посмотрел на Семара. — Так этот полукровка — раб?

— Да. Он хорош, конечно, но недостаточно, как оказалось. Я подумываю избавиться от него.

— О, и я уверен, на него найдется достаточно покупателей. Да я сам готов его купить. Назови цену, мой друг, и она будет уплачена.

— Что, ты, Хегай, какие цены между друзьями, и какие долги? Друзья с легкостью готовы их простить и забыть.

— Конечно, конечно, — скривился предводитель наемников, осознавая, на что намекает Харди.

— А еще друзья не подсылают своих наемников, чтобы убить друг друга.

— Что я слышу? — возмутился мужчина. — Ты намекаешь, что это я подослал этих людей? Это невозможно, мой друг, и если бы они так неудачно не оказались мертвы, мы бы обязательно у них спросили, что за тварь могла их подослать.

— Значит, ты утверждаешь, что это не ты?

— Побойся богов, мой друг, конечно, нет! Впрочем, может, это те самые мятежники и их глупый предводитель, как его там… организовали это покушение?

— Насколько я знаю, этот самый глупый предводитель вчера взлетел на воздух на окраине города.

— Да, да. Какая жалость. Ему следовало лучше следить за своими людьми. Курить на пороховом складе — верх безрассудства.

Они еще несколько минут обменивались незначительными фразами, пытаясь просчитать один другого, но когда Хегай ушел, капитан с заметным облегчением откинулся на подушках. Этот разговор отнял все силы, заставил скрежетать зубами от боли. Мирна почти влетела в комнату и вытолкала Семара за дверь, а сама принялась обтирать лицо своего измученного хозяина холодным полотенцем.

К концу дня ему полегчало настолько, что он смог проглотить пару ложек горячего бульона, а заодно поговорить с Семаром, которому предстояла своя, опасная работа.