Блуждающие в ночи - Робардс Карен - Страница 19

• Предыдущая
• 19/74
• Следующая

А какой еще реакции ждать от человека, увидевшего привидение?

Ее дружок Стив — что случилось с его лицом? — по крайней мере, не упал в обморок, когда возле того эллинга на стоянке катеров она снова почувствовала покалывание. Но он не помахал в ответ на ее приветствие. Только уставился, обалдевший. А может быть, он и не видел ее вовсе? Точно она не знала.

Теперь она мало в чем может быть уверена. Но одно Диди знала твердо: существовала какая-то связь, которая, подобно огромной невидимой резиновой ленте, привязывала ее к земле. Чтобы попасть на небо, ей надо порвать эту связь. Но сначала она должна понять, что это за связь.

Если бы Саммер запомнила код, то уехала бы домой. Прочь от всей этой заварухи. Но она его не запомнила и теперь ждала у закрытых ворот, пока Франкенштейн, тяжело дыша, не открыл дверцу с правой стороны и не сел на сиденье.

— Девять-один-два-восемь, — сказал он.

Саммер покорно набрала цифры. Ворота открылись, и «шевроле» выкатился за ворота рывками, как спазматический кенгуру.

— Черт тебя побери, когда отпускаешь тормоз, выжимай сперва сцепление!

— Я же сказала тебе, что не умею водить такие машины!

Кое-как Саммер все же добилась, чтобы машина не дергалась. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, она убедилась, что ворота за ними закрылись. Повинуясь его жесту, повернула налево, на дорогу, по которой они попали сюда из маленького городка. Справа виднелись огни бензоколонки. Похоже, там следовали своему неоновому девизу: «Работаем 24 часа в сутки!»

— У тебя есть деньги? — спросил он, обшарив свои карманы и ничего не найдя.

— Нет.

Они оба знали, где остались ее деньги. В сумке, которая вместе с ведром и пылесосом лежала у парадной двери похоронного бюро.

— Посмотри, сколько на указателе бензобака.

Было чуть меньше четверти бака.

— Этого нам хватит миль на восемьдесят — девяносто. — Колхаун задумчиво посмотрел на огни бензоколонки.

У Саммер внутри все похолодело при мысли, что он собирается сделать, чтобы получить бензин. Терпение ее лопнуло. Этот его взгляд оказался последней каплей.

— Я не намерена ехать восемьдесят миль. — С нее хватит. Она больше не участвует ни в каких опасных или незаконных операциях.

Мужчина пропустил мимо ушей ее слова или не придал им значения.

— Сворачиваем туда, ладно?

— Нет! — почти выкрикнула Саммер и в подтверждение своей решимости сильнее надавила на газ. «Шевроле» дважды чихнул, потом рванулся вперед. — Нет, нет и нет!

— Тысячу раз нет? — Он посмотрел на Саммер так, словно у нее вырос второй нос. — Тебе что, шлея под хвост попала?

— Я не стану участвовать в ограблении!

— Да я хотел остановиться, чтобы снять с мотора провод.

— Нет!

Они подъехали к перекрестку, от которого шоссе вело в город. Прямо за светофором Саммер увидела небольшую табличку с номером дороги 266. Она знала, где они!

— Поворачивай направо.

Женщина посмотрела по обеим сторонам темной, пустынной ленты автострады — и повернула налево. И как раз вовремя вспомнила о том, что надо выжать сцепление. «Шевроле» вильнул, но продолжал движение.

— Эй, я сказал, направо.

— Нет.

— Что ты хочешь сказать своим «нет»?

— Я еду домой.

— Что?

— Ты слышал.

— Едешь домой?

— Вот именно.

— Ты хочешь сказать, в Мерфрисборо?

— Совершенно верно.

— Ты, должно быть, лишилась своих куриных мозгов!

— Я еду домой. — Саммер сжала зубы, вцепилась руками в руль, не глядя в его сторону.

— Тебе захотелось умереть или ты просто дурочка? Мерфрисборо — это где плохие дяди, ты разве забыла?

— Где были плохие дяди. Сейчас они скорее всего разъехались по этой части штата Теннесси, разыскивая нас. И в любом случае они ищут микроавтобус, ты ведь сам сказал. Они не обратят внимания на эту машину, даже если поедут рядом.

— Кончай трепаться, Розенкранц, и разворачивайся назад.

— Я Макафи, — прорычала Саммер, — и я еду домой! Я отказываюсь дальше участвовать во всем этом. Какие бы дела у тебя ни были, меня они не касаются. У меня свой бизнес, я была занята своим делом, когда ты похитил меня. Я не имею ничего общего с убийством того парня у похоронного бюро. И ничего общего с кражей микроавтобуса. Или тех трупов. Или этой машины. Я никогда в жизни не участвовала ни в чем противозаконном. Полиция ищет не меня. И ни у кого нет никаких оснований убивать меня.

— Да, в самом деле? — его голос был зловеще тих. — А как насчет меня?

— Что? — теперь она посмотрела на него.

— А если у меня есть эти основания? А если ты дала их мне? А если я в случае неповиновения сожму пальцами твою шею и выдавлю из тебя твою жизнь? Об этом ты подумала?

— Если хочешь, давай, делай это сейчас, — произнесла Саммер и снова стала следить за дорогой.

Наступило молчание, Саммер чувствовала на себе его взгляд. Она поняла, что он блефует, и это ему не очень понравилось. Женщина, однако, решила твердо стоять на своем. Каким бы подонком Стив Колхаун ни был, в каких бы скандалах ни замешан, какие бы преступления ни совершил, он все же не убийца. По крайней мере, сделала она оговорку, вспомнив с легкой дрожью первого водителя микроавтобуса, ее убивать он не будет. Она знала это так же хорошо, как свое имя,

— И почему же ты думаешь, что я не сделаю это?

— Я тебе сказала, валяй, если хочешь.

Наступила еще одна пауза.

— Послушай, Розенкранц…

— Макафи!

— Как хочешь. Возможно, я и не убью тебя, но те, кто гонятся за мной, убьют. В Мерфрисборо они смогут найти тебя. Разве ты не оставила свою сумку в похоронном бюро? Готов поспорить, что в ней твой адрес, не так ли? В водительских правах. Они отыщут тебя. Потому что им нужен я.

— Я скажу им, что ты похитил меня, воспользовался мною, чтобы выбраться за город, а потом отпустил, и это будет правда. Больше я ничего не знаю и не хочу знать.

— Они убьют тебя в любом случае, поверь мне, Розенкранц. Они найдут тебя и убьют.

— Тогда я уеду из города! — Она была так возбуждена, что не обратила внимания на «Розенкранц». — Моя мама на несколько недель поехала к сестре и ее детям в Калифорнию. Отправлюсь к ним первым же самолетом. Только переоденусь, брошу в чемодан несколько платьев и прямо в аэропорт. В Ноксвилл, не в Нашвилл.

— А как же ты доберешься до аэропорта? У тебя теперь нет машины, ты что, забыла?

— Вызову такси или сяду в автобус. Доберусь, не беспокойся!

— А в Калифорнии, ты думаешь, они до тебя не доберутся?

— Нет! Уверена, что не доберутся. Если надо будет, пойду в полицию. До настоящего момента я — честная гражданка. Меня защитят. В Калифорнии я пойду в полицию. Да, так я и сделаю.

— Если ты сейчас поедешь домой, ты можешь и не добраться до Калифорнии.

— Это ты так говоришь. А почему я должна слушать тебя? Никто убивать меня не собирается. Они хотят убить тебя. Почему, я не знаю. И не хочу знать. Я от души желаю тебе выбраться изо всего этого с целой шкурой, на самом деле желаю. Но я не хочу принимать в этом никакого участия. Я еду домой.

— И тебе наплевать, что я не вижу достаточно хорошо, чтобы вести машину? Что, по-твоему, мне делать, пока у меня не восстановится зрение?

Эта нахальная попытка разжалобить ее успеха не имела.

— Не хочу показаться бесчувственной, Франкенштейн, но это твои проблемы, — ответила Саммер и заколебалась, все же задетая за живое. — Если хочешь, можешь спрятаться в моем доме. На день или два. Пока не начнешь видеть.

— Ага, спасибо. Это первое место, где они начнут меня искать.

— Тогда брось машину и садись на автобус. На поезд или на самолет. Поступай как знаешь. А я еду домой.

В течение нескольких минут Колхаун не проронил ни слова. Саммер решила, что он исчерпал свои аргументы, и почувствовала себя спокойнее. Она действительно очень устала. Который сейчас час: четыре, половина пятого? Ее тело тосковало по сну. Трудный выдался день!

• Предыдущая
• 19/74
• Следующая