Никому не говори… - Робардс Карен - Страница 21

• Предыдущая
• 21/79
• Следующая

– Гадость!

Тогда он засмеялся и ответил:

– Кудряшка, ты еще не доросла до пива.

Карли выпрямилась, посмотрела на него и серьезно произнесла:

– Я доросла до всего.

После чего крепко поцеловала его в губы.

Ситуация мгновенно вышла из-под контроля, и все его благие намерения полетели к черту.

Потом Мэтт отвез ее домой, лег спать, а когда проснулся и вспомнил, что наделал, его чуть не вывернуло наизнанку. Он не мог смотреть в глаза даже самому себе, не то что Карли.

Что он мог сказать? «Мне очень жаль, произошла ошибка, и теперь я чувствую себя так, словно трахнул собственную сестру»?..

Это воспоминание заставило Мэтта поморщиться. Именно так и следовало сказать, разве что другими словами и немного потактичнее. Но это было бы все же лучше, чем избегать Карли до конца лета и самому умирать от стыда.

Поэтому сегодня ночью Мэтт пришел на выручку проклятому коту и теперь нес его Карли в качестве покаянного приза. А в ближайшие дни собирался попросить у нее прощения по всей форме.

После чего воинственно настроенная Карли почти наверняка пошлет его куда подальше.

Представив себе эту картину и тяжело вздохнув, Мэтт вошел в темный дом – слава богу, на этот раз обошлось без сюрпризов – и поднялся по лестнице. Котище с острыми когтями молча лежал на дне взятого у Толера брезентового вещевого мешка, который Мэтт нес перед собой так осторожно, словно там находилась бомба.

Шел пятый час утра. Дом бабушки Карли полностью проверили, сфотографировали и сняли отпечатки пальцев. Кроме того, прочесали прилегающий участок и осмотрели все стоявшие на нем строения. Проклятого кота сняли с дерева.

Как только Мэтт с риском для жизни засунул это белое чудовище в вещмешок, задребезжал его телефон. Звонила Синди Николе, сообщавшая, что в спальне раздается напугавший ее до смерти зловещий стук. Поскольку миссис Николе, страдавшая прогрессирующей паранойей, часто жаловалась на полтергейст, творящийся в ее доме, и Мэтт лично несколько раз проводил там проверки, он не считал себя обязанным ехать на вызов и предоставил эту честь Антонио, который так смеялся над поединком своего шефа с котом, что чуть не надорвал живот.

Мэтт от души надеялся, что на этот раз полтергейст окажется настоящим и достаточно страшным, чтобы напугать не только миссис Николе, которая заперлась в шкафу спальни и говорила шепотом, боясь привлечь злых духов, но и Антонио.

После этого он счел свой долг выполненным и отправился домой, с котом под мышкой.

Добравшись до лестничной площадки, Мэтт вспомнил, что не знает, в какой из комнат спит Карли. В конце концов, это неважно. Важно то, что ему самому не придется спать рядом с проклятым котом. Дверь его спальни была крепкой, с надежным замком, а в данной ситуации ничего другого не требовалось. Он посадит своего пленника в камеру, проверит, не вернулась ли Дани, и, если та вернулась, пойдет спать в гостиную. А если нет…

Черт побери, ей двадцать лет. Девять месяцев из двенадцати она проводит в колледже, и он понятия не имеет, что сестра делает по ночам. Даже если ее нет в спальне, он все равно спустится на первый этаж и завалится на диван.

Мэтт тихо открыл дверь своей комнаты, не желая будить того, кто спал там. Перекрыл выход проклятому коту, который мог шмыгнуть обратно, и, стараясь действовать бесшумно, вытряхнул зверюгу из мешка. Кот со стуком шлепнулся на пол, вскочил на лапы и сердито замахал хвостом, изумленно оглядываясь по сторонам. Мэтт наблюдал за котом несколько секунд и только потом понял, что он его видит. В спальне было светлее, чем в остальном доме. Подняв глаза, Конверс увидел, что из ванной в комнату сочится свет. Дверь была лишь приоткрыта, но и этого оказалось достаточно. Он посмотрел на кровать, пытаясь понять, кто там лежит, и нахмурился. Подушки были смяты, покрывало отброшено, но кровать оказалась пустой.

Мэтт сделал вполне естественный вывод – человек, который спал в его постели, сейчас находился в ванной, – но, сам не зная почему, посмотрел в дальний угол комнаты. Там в его уютном старом кресле сидела Карли. Она свернулась калачиком, подтянула колени к подбородку и казалась сейчас маленькой и несчастной.

И она смотрела на него. Незаметная в тени огромного кресла, Карли сидела тихо, неподвижно, наверняка надеясь, что Мэтт ее не заметит, и при этом следила за каждым его движением. Сначала Мэтт ощутил некоторую неловкость и чувство вины за то, что так небрежно обошелся с ее любимцем. Однако, пристальнее всмотревшись в ее лицо, он тут же забыл о коте.

Карли прижимала кулак ко рту, изо всех сил пытаясь не плакать, но все равно плакала.

Проклятие… Только этого ему не хватало! Последние семь лет ему не было житья от баб. Когда умерла мать, он бросил многообещающую карьеру в морской пехоте, вернулся домой, начал воспитывать младших сестер и каждый день сталкивался с целым ворохом женских эмоций и проблем, в подавляющем большинстве совершенно непостижимых для него. И вот теперь, когда сестры выросли и перед ним забрезжила надежда на освобождение, на него свалилась рыдающая особа женского пола.

Нет. Нет, черт возьми! Это ему совершенно не нужно!

Но ведь это была Карли. Он начал заботиться об этой девочке, когда ей исполнилось восемь лет. К собственному неудовольствию, Мэтт обнаружил, что инстинкт защитника, который неизменно вызывала в нем Карли, все еще силен. Их добрые отношения кончились на заднем сиденье его машины, но то, на чем они держались, до сих пор было живо. Он начинал понимать, что такие старые связи сродни умению ездить на велосипеде – если ты его освоил, то уже не забудешь никогда. Он не мог так просто повернуться, уйти и оставить ее сидеть в темноте и плакать. Черт бы все побрал…

–Эй! – окликнул он ее. – В чем дело?

–Уходи, – хрипло произнесла Карли. В ее голосе звучали слезы, но тон был враждебным.

«Вот и хорошо, – сказал он себе. – Она не хочет меня видеть. Я свободен. Можно повернуться и…» Она шмыгнула носом. Громко, совсем по-детски.

– Проклятье, – пробормотал Мэтт, покоряясь судьбе, затем вошел в спальню и закрыл за собой дверь.

Кот злобно зашипел на него и залез под кровать, но Мэтт не обратил на это внимания. Проклиная судьбу, которая привела Карли именно в эту комнату, он остановился перед креслом, сунул руки в карманы и посмотрел на нее сверху вниз. Карли подняла на него . глаза, полные слез.

Сейчас она показалась ему совсем маленькой и беззащитной. Ее кудрявая голова была бессильно откинута на спинку кресла, босые ноги она зябко поджала под себя. Если не считать изменившегося цвета волос и обретенной ею женственности, которую Мэтт не мог не заметить, она мало чем отличалась от прежней Карли:

– Я нашел твоего кота.

Если она плакала из-за Хьюго, то ему повезло: эта проблема была решена.

– Угу… Большое спасибо. А теперь уходи.

Нет, на везение рассчитывать не приходилось. Судя по голосу, Карли ничуть не утешилась. Было ясно, что его рабочий день еще не кончился. Мэтт знал, что женщины могут плакать из-за любого пустяка. Но чем бы ни было вызвано ее горе, переживала она по-настоящему.

Мэтт чертыхнулся про себя.

– Ладно, Кудряшка, рассказывай. В чем дело? – Он что, телефон доверия? Мэтт валился с ног, и в данный момент плачущая женщина – любая плачущая женщина – была ему совсем ни к чему. Но уйти и оставить ее плачущей в темноте он не мог.

Глаза Карли сузились.

– Тебе что-то непонятно?

Ее слова повлияли на Мэтта совсем не так, как она рассчитывала. Они тронули его. Карли была маленькой и хрупкой, но характера ей было не занимать. Жизнь у нее тоже была несладкая, но она не сдавалась. Это качество восхищало Мэтта в мужчинах, а в женщинах – и подавно.

– Мне непонятно все. Я хочу знать, почему ты плачешь, и не уйду, пока не расскажешь.

– Если так, можешь стоять здесь столбом хоть всю ночь. Мне-то что?

Мэтт вздохнул. Да, похоже, это надолго.

– Ты упряма, как ребенок.

–А ты любопытен, как сорока. Так что мы квиты. Мои слезы тебя не касаются.

• Предыдущая
• 21/79
• Следующая