Искусство войны - Цзы Сунь - Страница 32

Это изречение перечисляет, таким образом, основные факторы победы: географические — расстояние и размеры территории, физические — количество вооружённых сил, причём эти факторы берутся не в виде абсолютных данных, а в виде соотношений, т. е. сопоставлении того, что есть у себя, с тем, что есть у противника. Когда это соотношение оказывается благоприятным для себя, в результате получается победа.

Однако смысл изречения этим не ограничивается. Вторая половина его устанавливает внутреннюю зависимость этих факторов: «Местность рождает длину, длина рождает объём, объём рождает число, число рождает вес, вес рождает победу». Иначе говоря, общий характер местности определяет все расстояния на поле сражения; в факторе расстояния уже заложен фактор размера территории, размером обусловливается численность, численностью определяется соотношение сил, а соотношением сил — победа. Таким образом, элементы, данные в первой части изречения в виде линейного ряда, во второй части даются в ходе своего развития.

Если, следуя Ван Чжэ, считать, что тот «закон», о котором Сунь-цзы упоминал, есть именно эти пять элементов стратегии в том виде, как они здесь представлены, получается законченная концепция. Сунь-цзы сначала свои рассуждения посвятил выяснению природы победы и поражения, наступления и обороны; исходя из этого, он далее установил, что следует считать истинной победой; закончил же указанием на то, что полководец, собственно говоря, всегда держит победу в своих руках. Остаётся необъяснённым только одно как он достигает этого. И Сунь-цзы отвечает: пониманием природы и взаимоотношения наступления и обороны, пониманием природы и взаимоотношения пяти основных элементов стратегии.

В последних изречениях этой главы Сунь-цзы подводит итог своим предыдущим рассуждениям. «Тот, кто хорошо сражается», т. е. искусный полководец, умеет видеть то, что никто, кроме него, не видит, умеет побеждать так, что по внешности никакой победы как будто и нет, побеждает без огромных подвигов и славы, но побеждает наверняка и с минимальной затратой усилий, т. е. получает все выгоды от победы и уменьшает вред войны. Всё это он может сделать потому, что обладает истинным пониманием войны, её элементов; говоря короче, понимает всю сложность войны. А если он её знает и умеет соответственно этому действовать, то нелепо вообще даже как-либо взвешивать и сопоставлять шансы обеих сторон. Это так же нелепо, как если бы к «копейкам» противника стали приравнивать свои «рубли»; там, где у противника «копейки», у себя «рубли», а «рубли» противника оказываются на деле «копейками». «Поэтому войско, долженствующее победить, как бы исчисляет копейки рублями, а войско, обречённое на поражение, как бы исчисляет рубли копейками».

Заключительная фраза подводит итог: «Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину…»

В самом последнем слове этой фразы и вместе с тем всей главы заключена тема, которой Сунь-цзы посвящает все свои рассуждения в этой части трактата. Это слово он делает и названием его. И оно представляет особый и своеобразный термин его доктрины. Слово это — «форма».

К этому понятию сводится всё, прежде сказанное. Последняя фраза есть общее резюме всего целого: «Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину. Это и есть форма». То, что обусловливает стремительную и всесокрушающую силу победоносного войска, есть «форма» его. Из изложенного мы видим, что такое эта «форма»: это — состояние армии, соответствующее условиям войны.

Такое понимание «формы» хорошо раскрывают комментаторы. Цао-гун рассматривает «форму» как соотношение движений и действий своих и противника, взаимное проникновение в положение друг друга. Чжан Юй — как соотношение обороны и наступления. Ли Цюань под «формой» разумеет соотношение обороны и наступления, соотношение позиций, времени, местности. Ван Чжэ считает, что «форма» — это соотношение силы и слабости обеих сторон. Таким образом, «форма» — это соотношение всех элементов войны, отражённое в сражающихся сторонах, проявленное в их состоянии.

Но в таком случае возникает новое положение. Сунь-цзы высказал его не прямо, а образами. Он сказал: «Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубинах преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес». Уже при объяснении этого места нами было указано, что в этих словах содержится требование тайны. Противнику не должно быть показано ничего; во всяком случае, ничего истинного. Моя оборона должна быть скрыта, как будто я нахожусь в «глубине преисподней»; моё наступление должно быть также скрыто от него, как если бы я действовал на «небесных высотах». Короче говоря, моё состояние, моя «форма» должна быть всегда скрыта от противника, и, наоборот, я должен всегда стремиться к тому, чтобы знать, видеть состояние, видеть «форму» противника. Значит, идеальное положение получается тогда, когда для противника у меня нет «формы», а у противника для меня всегда эта «форма» ясна. Именно так и ставят вопрос комментаторы. Чжан Юй, например, говорит: «Когда „форма“ скрыта внутри, люди не могут её открыть и узнать; когда она проявлена вовне, противник воспользуется этим изъяном и обрушится».

Ду My говорит: «По „форме“ узнают положение. У кого „формы“ нет, тот укрыт; у кого „форма“ есть, тот открыт. Кто укрыт, тот побеждает; кто открыт, тот терпит поражение».

Почему вся глава названа «Форма»? Потому, что она говорит именно о «форме», о состоянии армии. Первое положение, служащее отправным пунктом для всех последующих выводов, — положение непобедимости и возможности победить — на языке Сунь-цзы и есть «форма», состояние армии.

Но поскольку эта «форма», состояние армии отражает сложное соотношение всех элементов войны, эта «форма» сама подлежит «тысяче изменений и десяти тысячам превращений». Далее, мы видели, что, по мнению Сунь-цзы, полководец, постигший это сложное соотношение, «может управлять победой и поражением». Следовательно, в его руках и «форма». Поэтому Ван Чжэ и говорит: «Тот, кто хорошо ведёт войну, может подвергать эту форму изменениям и превращениям; он исходит от противника и решает победу».

Установив понятие таких элементов войны, как победа и поражение, нападение и оборона, Сунь-цзы переходит к армии, к понятию её мощи.

Первое положение, с которого он начинает, касается армии как организованного целого. Только тогда, когда армия представляет собой именно такое организованное целое, она и есть армия. Но уже сама организованность подразумевает руководство ею. Без организованности невозможно руководство; без руководства нет организованности. Сунь-цзы говорит об этом так: «управлять массами (т. е. большой армией. — Н.К.) — всё равно что управлять немногими» (т. е. малой армией. — Н. К.); дело в частях и в числе (т. е. в подразделении. — Н.К.).

Подразделение — неизбежный элемент всякой армии, без которого она была бы не армией, а простой аморфной массой. Но подразделение как таковое есть соединение двух признаков: признака части какого-нибудь целого и признака численности этой части. Эти два элемента — часть и число — неотделимы друг от друга. Воинская часть не существует как часть без признака определённой численности, равно как и нет численности вне своего носителя — части. Поэтому Сунь-цзы называет два элемента — часть и число, которые по смыслу охватываются одним нашим общим термином «подразделение». Но единство группы явлений не лишает каждого из них своей собственной функции. Поэтому в общем плане единства этих двух элементов можно говорить и о каждом особо.

В китайской армии времён Сунь-цзы, по всей вероятности, держалась ещё более или менее устойчиво та система подразделений, которая была установлена в расцвет могущества чжоуского царства. Первой, самой меткой единицей была «пятёрка» — взвод; пять взводов, т. е. 25 чел., составляли роту; четыре роты, т. е. 100 чел., - батальон; пять батальонов, т. е. 500 чел., - бригаду; пять бригад, т. е. 2500 чел., - дивизию; пять дивизий, т. е. 12 500 чел., - армию (см. прим. 1 к гл. III, а также «Диалоги» Ли Вэй-гуна, I, 17, комментарий).