Кто последний за смертью? - Рокотов Сергей - Страница 17

• Предыдущая
• 17/43
• Следующая

Вдруг неожиданная мысль пронзила ее сознание. Деревня Жучки…Деревня Жучки… Тогда она еще усмехнулась нелепому названию деревни с ударением на первом слоге. А теперь… Ведь именно в поселке Жучки Кирилл нашел Вику, именно в поселке Жучки прятали Лену и Вику неизвестные похитители. Совпадение?

У Нины Владимировны была давняя привычка — старые записные книжки не выбрасывать, бумажки с написанными телефонами класть в эти книжки. Мало ли… Недавно она перевезла эти старые записные книжки на дачу, они хранились в чулане на втором этаже.

Она встала с кресла и пошла в чулан. Нашла старую книжку, и в ней был записан телефон Клавы. Она бы, возможно, его и так вспомнила, слишком часто по нему приходилось звонить. Набрала номер. Подошел мужчина. Алло, это Митя? Кому Митя, кому Дмитрий Иванович, пробасил злой, пропитой голос. Вы, надеюсь, помните меня, я Нина Владимировна Остерман, ваша мама работала у нас домработницей. Помню, как же? От вас все и беды наши, фыркнул Митя. Он и теперь был нетрезв. Скажите, Митя, по какому шоссе была та деревня Жучки, где жил ваш товарищ? По Можайскому, — машинально ответил Митя и вдруг злобно переспросил: — А что? Что это вам до моего товарища? Спрашиваю, значит нужно. Вы не можете припомнить, по какой улице он жил? Не знаю я, по какой улице он жил! вдруг рассвирепел Митя. — Чего вы ко мне прилепились?!

В его голосе ощущалось не только раздражение. Нина Владимировна почувствовала страх и нежелание говорить на эту тему. Может быть, ей не надо было напрямую звонить ему? Такими делами должен заниматься следователь. Она положила трубку, не прощаясь.

Спустилась вниз, налила Вике соку, отрезала кусок кекса, а сама вышла на улицу. Задумалась. Ей вдруг стало совершенно очевидно этот дом, в котором прятали Лену и Вику и из которого Лена исчезла неизвестно куда, принадлежал отцу Митиного товарища. Нездоровая реакция Мити была тому свидетельством. Только неожиданно заданный вопрос и его нетрезвое состояние застали его врасплох и заставили проговориться про Можайское шоссе. Мало ли Жучек в Подмосковье? Надо было что-то делать. Может быть, именно эта зацепка наведет их на след Лены?

Она было дернулась к двери, решив позвонить Павлу Николаевичу Николаеву, но что-то помешало ей сделать это. Какая-то странная, черная неожиданная мысль остановила ее. Она стояла на крыльце и смотрела на ясное черное небо с мириадами звезд на нем. У нее кружилась голова, только не от свежего воздуха, голова кружилась от роящихся в ней недобрых и на первый взгляд совершенно абсурдных мыслей.

Она постояла еще немного и вошла в дом. Ей предстояла бессонная ночь.

Часов в одиннадцать утра приехал Кирилл. Веселый, довольный, от него слегка пахло спиртным. Поцеловал мать и Вику, вытащил из машины несколько пакетов со всякой вкусной снедью. Соки, йогурты, свежие овощи и фрукты, бутылка коньяка, пиво, разнообразные консервы, сладости и тому подобное. Ты, вроде бы, стал пить за рулем, — неодобрительно заметила мать. — Не боишься? Дороги-то зимние. Но и резина зимняя, и водитель классный, — смеялся Кирилл. — Нагрузились мы вчера с Вильгельмом, твоя правда, виноват я, мам! Но он мне такое хорошее предложение сделал… Он обещал мне помочь продать наши оставшиеся товары. Там, как выяснилось, осталось очень даже на неплохую сумму. А работать я буду у него в фирме. Буду получать тысячу триста долларов. Нам вполне достаточно. Если мы продадим все наши товары, я полностью рассчитаюсь с кредиторами, и наш окаянный «Феникс» будет похоронен без чести и без права возрождения.Начнем все заново.

Он раскладывал продукты в огромный холодильник, часть ставил прямо на стол. Я сегодня-то только пива выпил. Понимаешь, мам, сил никаких не было терпеть. Мы вчера пили виски. А Вильгельм хоть и субтилен, но выпить может ведро этого виски. Мне за ним не угнаться. Он еще хотел к себе домой ехать, я его еле удержал. Насильно уложил в постель. А сегодня он встал, как огурчик — вот немецкая стойкость. А я как развалина. А ведь Вильгельм старше меня лет на семь, не меньше. Ты никогда раньше не рассказывал мне про этого Вильгельма, — сказала мать. Ну, мало ли про кого я не рассказывал? Вильгельм по профессии биолог. Он был у нас в командировке в восемьдесят седьмом году. Мы познакомились на научной конференции. А когда мы с Леной ездили в Германию, мы были у него в Нюрнберге. Какой у него прекрасный дом… Словно его только что вылизали языком… Чистота неправдоподобная. Совсем недалеко от дома Альбрехта Дюрера. У него четверо детей. А сейчас он работает в Москве, они торгуют немецкими кухнями, и дела у них идут великолепно. Так-то вот… Ну ладно, мам, давай с тобой позавтракаем, а ты, Виктошенька, кушай йогуртик, пей сок, вот тебе конфеты, печенье вкусное. Да она недавно позавтракала. Да и я не хочу, Кирюша. Ну давай, посиди со мной, мам. Вчера мы таки и не выпили с тобой за все хорошее. Давай, исправим эту оплошность сейчас. — Он взял в руки бутылку коньяка. Нет, нет, ни за что! Коньяк с утра, я что, пьяница какая-нибудь, вроде Мити, — неожиданно для себя самой произнесла это имя Нина Владимировна. Какого Мити? — вздрогнул Кирилл. Ну Митю помнишь, сына нашей домработницы Клавы? Клаву-то ты вряд ли помнишь, а вот Митя несколько раз заходил при тебе, деньги все занимал без отдачи. Неужели не помнишь? Нет, честное слово, нет, — нарочито весело ответил Кирилл, но мать заметила, что глаза у него стали какие-то пустые, водянистые, бессмысленные. Ей стало жутковато.

Мать снарядила Вику гулять во дворе, а сама села за стол с сыном. Согласилась выпить с ним немецкого пива. Как раз эту кружку мы купили в Нюрнберге, — сказал Кирилл. — Здорово мы тогда там провели время… Тоскуешь? — тихо спросила мать. А ты как думаешь? — печально переспросил Кирилл. — Удивительно, как это в нашей стране можно исчезнуть двум взрослым людям неизвестно куда, и ни следа, ни слуха, ни духа. Фантастика какая-то… А почему ты думаешь, что они именно в нашей стране? Мир велик… Тоже верно. Как же они умели придуриваться, я поражаюсь…Какую бучу затеяли из-за своей омерзительной похоти. Ты знаешь, мам, мне кажется, что эти жуткие люди способны на все. Кирюша, — тихо произнесла мать. —

Я давно тебя хотела спросить вот о чем — вы год назад делали в квартире евроремонт. Ты ничего необычного не заметил в папином кабинете?

Кирилл весело рассмеялся. Вернее, сделал вид, что весело рассмеялся, и эта фальшь была очень заметна. Мам, ты опять про сокровища? Ну, эта история стала просто анекдотом. Какие там сокровища? Всем известна эта комичная история с кладом и этим несчастным, как ты его назвала… Митей. Да, да, Митей. Но дело в том, что в кабинете мы не делали практически никакого ремонта, я же тебе говорил. Поменяли окна, дверь, паркет отциклевали, но книжные стеллажи мы не трогали. Ты же сама говорила — там нужно долго разбираться. Я же не мог из-за этого ремонта обращаться кое-как с дедушкиным архивом. Как-нибудь возьмемся с тобой и разберем там все. Время нужно, много свободного времени, а откуда его взять? Слушай, мам, а, может быть, возьмемся прямо сейчас? Ну завтра, например. А то все откладываем в долгий ящик. Я приступаю к работе только с начала марта, пока я совершенно свободен. Давай, завтра поедем в Москву и займемся дедушкиным архивом. Нужное ведь дело. А то с этими проклятыми долларами про все на свете забываем. И на Новодевичьем Бог знает сколько уже не были. Нехорошо.

Кирилл вел себя так естественно, спокойно, что Нина Владимировна тоже пришла в хорошее расположение духа. Черные мысли, подозрения, ночные страхи не то, чтобы совсем исчезли, но ушли куда-то вглубь… Ведь он сам предлагает разобрать архив…И почему она так долго тянула с этим делом? Сколько раз к ней обращались с просьбой передать в Академию Медицинских наук архив Остермана. А она в своих повседневных заботах все откладывала. А ведь отец умер уже почти двадцать пять лет назад, а к его книгам и бумагам так никто и не прикасался, если не считать этой идиотской истории с тайником и мнимыми сокровищами. А теперь… может быть найдутся и настоящие…

• Предыдущая
• 17/43
• Следующая