Партизанская искра - Поляков Сергей Алексеевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/94
• Следующая

Все остальное шло по заранее согласованному с Моргуненко плану. Парфентий с учителем вдвоем продумали все вопросы, связанные с созданием подпольной организации.

Председателем подпольного комитета был избран Парфентий Гречаный, начальником штаба — Дмитрий Попик.

— Теперь следующий вопрос, — Парфентий развернул клеенчатую тетрадь и стал читать:

— Подпольный комитет постановил считать своей первой задачей вооруженную борьбу против фашистских захватчиков, диверсионную работу, уничтожение вражеских офицеров и солдат, жандармов, а также предателей и полицаев.

… Принимать в подпольную организацию комсомольцев заочно, по личным рекомендациям членов комитета и строго проверять принятых на каком-либо конкретном боевом задании.

… Руководствуясь уставом Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи, комитет решает в условиях подполья принимать в ряды комсомола несоюзную молодежь села Крымки, а также окрестных сел: Катеринки, Петровки, Каменной Балки, Кумар и других.

… Подбирать листовки, сводки Совинформбюро, сброшенные советскими самолетами, размножать их и распространять среди населения всего района.

… Всеми средствами рассказывать людям правду о Советской Родине и опровергать фашистскую ложь. Как только можно, объяснять своим людям, что повсюду растет сопротивление советского народа врагу.

… Где только можно, доставать разное оружие, патроны, гранаты, взрывчатые вещества и прочее…

Единогласно, пункт за пунктом принимал комитет решения. Взволнованные комсомольцы не замечали, как поляну заносило снегом. Ветер крепчал, злее шумел в вершинах, подбирался к поляне и, потревожив отяжелевшие ветки, стряхивал с них пушистые комья снега..

— Всем ясно, товарищи, куда мы идем? Царило величавое молчаливое согласие.

— Назад у нас нет пути, мы пойдем только вперед. Парфентий обвел товарищей взглядом.

— Как ты думаешь, Михаил Кравец?

— Так же, как ты, Парфень.

— А ты, Полина?

— Мы все должны делать так, а не иначе.

— Все так думают? — спросил Парфентий.

— Все.

— Тогда примем присягу.

Парфентий шагнул вперед. Лицо его было строго, между сомкнутых бровей, поперек лба пролегла мягкая черточка. Он опустился на колено перед знаменем и стал читать:

«Я, гражданин Советского Союза, верный сын героического советского народа, комсомолец, красный партизан, даю партизанскую клятву, что буду беспощадным к врагам, буду мстить, не щадя крови и своей жизни, за сожженные города и села, за смерть наших людей, за пытки, насилия и издевательства над моим народом.

Кровь за кровь! Смерть за смерть!

Клянусь до последней минуты быть твердым и непоколебимым и бороться до тех пор, пока ни одного фашистского зверя не останется на нашей земле».

Парфентий взял в руки уголок знамени и поцеловал его.

Все стояли с обнаженными головами.

Один за другим подходили комсомольцы, ставшие с этого момента партизанами, коротко произносили клятву верности Родине, народу и партии, целовали знамя сельсовета, ставшее теперь боевым знаменем.

А ветер шумел Он проник на поляну и швырял горстями колючий снег в лица стоящих. Но на горячих лицах снег таял, стекая тоненькими струйками.

— Поля, — обратился Парфентий к девушке, — возьми знамя к себе и вышей на нем название нашей организации: «Партизанская искра». Красиво вышей.

Домой расходились поодиночке, обходными путями. Душу каждого теперь охватывало новое чувство. И казалось, что сквозь метель светят и греют сто солнц и сила небывалая несет по земле.

С того памятного дня встречи Моргуненко с Шелковниковым прошло немало времени. Лесничий полюбил своего помощника и в каждую удобную минуту обучал его лесному делу. Учитель с полной серьезностью вникал во все, что объяснял ему лесничий, и успел уже порядочно освоиться.

— Ну, Владимир Степанович, если тебе румыны устроят экзамен, ты, должно быть, провалишься с треском, правда? — подшучивал иногда Шелковников.

— А вот, возьму тебе назло и сдам на пятерку. Что скажешь тогда?

— Скажу, что слишком усердно служишь оккупантам.

Иногда Шелковников посылал Моргуненко куда-нибудь в село «по делам лесничества».

Владимир Степанович закладывал Серого в двуколку и отправлялся. Но чаще всего лесничий ездил сам. Он понимал, что Моргуненко почти из местных, и может случиться, что где-нибудь в селе учителя опознают.

— Знаешь, Владимир Степанович, борода бородой, она, конечно, маскирует, но все может случиться. Подвернется какой-нибудь прохвост и продаст. Давай-ка, сиди на хозяйстве, я поеду сам, — обычно говорил он.

Шелковников пользовался у румынских властей доверием и авторитетом, как исполнительный, знающий свое дело специалист. Поэтому все лесное хозяйство района было в его ведении. Он закладывал свою пару гнедых лошадей и разъезжал повсюду.

Всякий раз по возвращении Алексей Алексеевич рассказывал учителю о том, что сегодня сделано. А сделано уже было немало. По селам Савранского района одна за другой создавались подпольные группы, подбирались и готовились люди для борьбы с оккупантами.

Но это не ограничивалось одним Савранским районом. Одновременно создавались подпольные группы в селах Кривоозерского, Гайворонского и Песчанского районов.

Была создана и вступила на путь борьбы с захватчиками и молодая подпольная организация «Партизанская искра».

Организация быстро росла, стремилась к расширению своих рядов. В целях конспирации решено было принимать комсомольцев только заочно и только по представлению одного из членов комитета.

На первом же очередном заседании комитета Парфентий Гречаный представил своих трех товарищей по школе — одноклассников Владимира Белоуса, Ивана Бе-личкова и Григория Боголюка.

Вскоре после этого Юрий Осадченко рекомендовал двух своих друзей, Демьяна Попика и Гавриила Длюбарского.

Поля представила своих задушевных подруг комсомолок Марию Коляндру и Тамару Холод.

По предложению Дмитрия Попика в организацию были приняты Миша Чернявский и Володя Златоуст.

Охотно, с радостью вступали комсомольцы в «Партизанскую искру», торжественно давали клятву и самоотверженно шли выполнять любое задание.

Изменилась и сама молодежь. Юноши и девушки на глазах родных как-то повзрослели, стали строже, вдумчивее.

Теперь у Гречаных все чаще и чаще стали собираться товарищи Парфентия.

Лукия Кондратьевна замечала, что шахматы и шашки, игры и песни были только предлогом для чего-то более глубокого и серьезного. Стоило ей на минуту выйти из хаты, как тут же смолкали шутки и смех, переставали постукивать на доске шашки и слышалось тихое, сдержанное шушуканье.

Лукия Кондратьевна чуяла сердцем, что с хлопцами что-то происходит, или, вернее, произошло.

Как-то раз в душевной беседе она спросила сына:

— О чем вы шепчетесь, сынок, когда собираетесь? Что у вас за секреты такие? Все бубните и бубните.

— Секреты, мама, — с шутливой многозначительностью сообщил Парфентий.

Мать покачала головой.

— Смотри, сынок, чтобы лиха не было.

— Что ты, мама! Мы только хорошее. Лихо и без нас есть кому делать. Зачем же нам еще?

Видя, что ответ его неясен для матери и оставил в ее душе осадок сомнения, Парфентий доверительным тоном сообщил:

— Тут у нас один хлопец жениться хочет, вот и советуется с нами.

— Да он что, с ума сошел! Кто это? — удивленно воскликнула Лукия Кондратьевна. До сих пор она привыкла считать сына и его друзей совсем детьми и удивительно ей было слышать, что один из них, может быть, не дай бог, сам Парфуша, вздумал жениться. Она насторожилась.

— Скажи — кто?

— Пока держим в строгом секрете.

— Почему?

— Как почему? А вдруг невеста возьмет, да и откажет. Что тогда? Хлопцу от стыда гореть ярким пламенем, засмеют. Скажут — раззвонил по селу, а ничего не вышло. Верно я говорю?

— Оно-то так, не говори гоп, пока не перескочишь, — согласилась мать и больше не спрашивала.

• Предыдущая
• 32/94
• Следующая