В полночный час - Рэнделл Кимберли - Страница 59
- Предыдущая
- 59/95
- Следующая
«У тебя слишком много желания», — подумал он, обратив внимание на раскрасневшиеся щеки Вероники, на то, как в легком вздохе приоткрылись губы девушки в ответ на его слова, — желание просто переполняло ее. Слова были для Валентина единственным средством, чтобы удержать себя и не броситься к девушке, заключив ее в объятия и проверив силу этого желания.
Он отогнал прочь сожаление и усилием воли заставил себя повернуться к открытым дверям балкона.
— Я сегодня была в «Небесных воротах». — Вероника пожала плечами, когда Валентин быстро обернулся и посмотрел на нее. — Мне не удалось найти ничего интересного, но там есть местный историк, который пообещал помочь. После встречи с ним я отправилась на плантацию. Это прекрасное место. — Голос девушки стал мягче. — Я увидела реку, яблони и тебя, Валентин, Это было необычное чувство, я закрыла глаза, но ты был там — в моем воображении, «В моем сердце».
Валентин был готов поклясться, что слышал эти слова.
Он бы так и сделал, если бы не эмоции, кипевшие в его душе, — желание и страсть. Этого было достаточно, чтобы заставить его вообразить все, что угодно.
— Что произойдет, когда я узнаю правду для тебя? — спустя некоторое время спросила его Вероника.
Валентин не поворачивался. Он не мог доверять своим чувствам и посмотреть на девушку в эту минуту, когда у нее было такое мягкое и заспанное лицо. Вероника обнимала детей — картина, которая будет преследовать его целую вечность.
— Я получу умиротворение. Как только у меня будет ответ, который я ищу, то в час моей смерти — в три часа ночи, — я переселюсь в другой мир. Я должен был бы переселиться туда уже давно.
В комнате внезапно стало ужасно тихо. Валентину казалось, что тишина нарушалась только биением его сердца. Хотя Вероника больше ни о чем не спрашивала его, он чувствовал, как ее пристальный взгляд жег ему спину, упрашивая и маня.
«Сохраняй дистанцию, — приказал себе Валентин. — Сохраняй чувственную дистанцию, и ты сможешь это сделать». Он сможет научить Веронику всему и в то же время не заниматься с ней любовью, несмотря на то что она хмурится и морщит лоб, желая, чтобы его руки разгладили эти морщинки. Валентин не должен вспоминать, как в легком недовольстве вытягивались ее губы, как вспыхивал огонь в ее глазах, когда она бросала в него подушкой.
Но неизбежное случилось, и он неожиданно для себя понял, что переживает уже не о том, как бы случайно не заняться любовью с Вероникой, а о том, как бы не влюбиться в нее.
— Может, нам следует перейти к чему-нибудь более… осязаемому? — спросила Вероника в следующую ночь. — Я хочу сказать, раз мы овладели поцелуями, то, наверное, теперь должны перейти к прикосновениям — к легким прикосновениям рук или к чему-то вроде этого.
— Вот почему ты студентка, а я учитель, — заметил Валентин. — Как ты можешь прикасаться к кому-то и разрешать прикасаться к себе, если не знаешь, что на самом деле хочет твое сердце? — Его слова прозвучали хорошим аргументом, но только небо знало, как ему было нужно такое прикосновение в данную минуту.
Вероника была права. После поцелуев они должны перейти к телесному контакту — к прикосновениям выше талии, потом ниже, потом…
Валентин застыл и нахмурился.
— Ты должна чувствовать желания своего тела.
— Я уже чувствую желания своего тела. Как я Могу этого не чувствовать, если они такие сильные?
— Если ты будешь так думать, то ничему не научишься. Дело не в том, как ты выглядишь…
— ..а в том, что ты думаешь. Я знаю это, знаю. — Девушка критически осмотрела себя. — Но скажи, как тебе мои бедра?
Валентину они нравились как никакие другие.
Он тряхнул головой, отгоняя прочь мысли, его губы вытянулись в тонкую линию.
— Я хочу, чтобы ты поглубже заглянула в себя и поняла, чего же ты на самом деле хочешь. — Валентин постарался взять себя в руки. «Поглубже» было совсем не то слово, когда думаешь о такой зрелой красоте — такой исключительной красоте, — а смотришь на свои пальцы. — Вообрази свою самую страстную фантазию.
Вероника подозрительно посмотрела на него, а потом сделала глубокий вдох, от которого ее грудь высоко поднялась. Этого оказалось достаточно, чтобы Валентин не удержался и сглотнул.
— Как прикажешь, ты же босс.
— Конечно, а теперь думай.
Веронике не пришлось слишком долго думать, хотя сначала ей вовсе не хотелось фантазировать. Очень соблазнительная, эротическая фантазия родилась в голове девушки, и если бы Валентин догадался о ней, то, может быть, и не совершил бы такой большой ошибки.
Ему нельзя было прикасаться к Веронике, он обязан был сохранять дистанцию, особенно после эпизода с поцелуем. Но сейчас… Черт возьми! Валентин не мог справиться с собой, хотя и старался это сделать.
Девушка сидела на краю кровати, закрыв глаза, запрокинув голову и открыв его взору точеную шею. Губы Вероники изогнулись в легкой улыбке, пока она рассказывала о своей самой соблазнительной фантазии, в которой важную роль играла земляника.
— ..капли сока падают мне на шею, потом падают ниже — вот сюда. — Вероника показала на бутон одной своей груди, обтянутый мягкой материей рубашки. — И сюда. — Она показала на бутон другой груди. — И сок стекает, — » — пальцы девушки скользнули по животу, — прямо сюда…
— Достаточно, — прорычал Валентин, — на сегодня вполне достаточно!
Вероника улыбнулась:
— Но мне очень приятно мечтать об этом. Я раньше никогда и не думала, что землянику можно использовать таким образом. Но когда я прочитала о небольшом эпизоде с виноградом в одном из твоих писем, то решила, что наверняка смогу получить такое же наслаждение и от земляники. Между прочим, с кем ты проделывал эту шутку с виноградом?
— Ее звали… — Валентин мучительно пытался вспомнить имя. Он помнил эту женщину, помнил всех женщин.
Эта его способность больше всего нравилась женщинам.
Ни одна из них никогда не боялась быть забытой Валентином Тремейном. Они все были очень важны для него — каждое красивое лицо и каждый страстный момент. Эпизод с виноградом был одним из наиболее приятных его экспериментов. Он всегда любил виноград, и когда она предложила это… Черт возьми, как же ее звали?
- Предыдущая
- 59/95
- Следующая
