Охотники на тъёрнов - Куно Ольга - Страница 27

• Предыдущая
• 27/117
• Следующая

— Желаю вам удачи в этом непростом деле, — осклабилась я, останавливаясь.

На сей раз окончание музыки не ускользнуло от моего внимания.

Но разговор на этом не закончился. Когда мадам Рене объявила, что осталась весьма довольна занятием и что мужчины могут быть свободны, я поймала Ирвина у самого выхода.

— Постойте! — строго сказала ему я. — Подождите минутку, у меня есть для вас подарок.

— Подарок?! — изумился он. — Не знаю, чем я заслужил такую честь, но я польщён.

— Ничем не заслужили, но будете ещё больше польщены, когда его увидите.

С этими словами я метнулась к стулу, на котором оставила кое-что из своих вещей. Я так и ожидала, что рано или поздно повстречаюсь с Торендо где-нибудь в нашем крыле, и хотела быть во всеоружии на такой случай. Не зря же я потратила целых пару грошей на этот подарок, когда возвращалась из трактира через рыночную площадь!

— Вот! — Вся сияя от удовольствия, я вручила Ирвину резинового утёнка. — Как только я его увидела, сразу же подумала о вас.

Надо отдать Торендо должное: он принял подарок, не колеблясь. В следующий раз надо будет подарить ему резинового дракона, по возможности в натуральную величину, и посмотреть на реакцию. Вот только где я такого достану?

— Очень этому рад, — принял вызов Ирвин. — Теперь я буду всякий раз думать о вас, принимая ванну.

— Главное, не забывайте предварительно как следует запереть дверь, — не осталась в долгу я. — А то если кто-нибудь ворвётся к вам в комнату и обнаружит в воде утёнка, может создаться неловкое положение.

— Что бы я делал без ваших советов?

Торендо галантно поцеловал мне руку, после чего отправился по своим делам в компании утёнка.

Мадам Рене обсудила с нами сделанные во время занятий ошибки, и после ещё нескольких репетиций мы разошлись по своим комнатам. Нерис в танцевальный зал так и не вернулась, поэтому прежде, чем направиться к себе, я приблизилась к её двери, остановилась и прислушалась. С той стороны вскоре раздалось вполне отчётливое всхлипывание. Я постучала и, не получив ответа, решительно толкнула дверь.

Нерис сидела, забравшись с ногами на кровать, и рыдала в подушку.

— Убирайся! — прохрипела сквозь слёзы она, после чего повернулась ко мне спиной.

Меня такой тёплый приём особенно не смутил.

— Что случилось? — осведомилась я подчёркнуто спокойным тоном.

Без показного сопереживания и ненужных эмоций.

— Не твоё дело, — грубо откликнулась девушка.

Она права. Не моё. Или всё-таки моё? Я здесь не просто так нахожусь, и некоторые вещи, могущие вызвать у конкурсанток слёзы, имеют к причине моего присутствия непосредственное отношение. Да и потом, решая, вмешиваться во что-то или нет, я руководствуюсь целым рядом соображений. Вопрос того, моё ли это дело, стоит при этом далеко не на первом месте. А вот интуиция как правило лидирует.

Словом, вместо того, чтобы отвечать на её реплику, я спросила:

— Хочешь чаю?

Непонимающе хмурясь и стараясь проморгаться, Нерис подняла на меня глаза, но почти сразу же снова спрятала лицо в подушку, которую всё это время держала, крепко прижав к себе.

— Чаю? Какого чаю? — всхлипнула она.

— Да какого хочешь, — пожала плечами я. — Чёрного, зелёного, с мятой, с листом смородины. Принести?

Нерис немного помолчала, всё ещё уткнувшись в подушку, но уже не плача.

— Не надо, — сказала она затем, но голос звучал чуть более спокойно.

Чем я не преминула воспользоваться.

— Как знаешь, — проявила покладистость я. — Если передумаешь, скажи. Что стряслось? Тебя какой-то мужчина обидел?

На этот раз Нерис уже не стала воспринимать мой вопрос в штыки.

— Никто меня не обидел, — покачала головой она, судя по голосу, снова готовая разреветься.

Отсутствие виноватого — это вообще такая вещь, смириться с которой порой труднее, чем с бедой самой по себе.

— А в чём тогда дело? — спросила я, рискнув сесть на краешек кровати и осторожно положить руку ей на плечо.

Нерис молчала, и я уже думала, что ответа не получу и придётся уйти ни с чем, когда она медленно подняла голову. Теперь я увидела, что лицо девушки, до сих пор скрывавшееся за подушкой, всё покрыто крупными красными пятнами. Несколько секунд она смотрела на меня, потом сжатые губы дрогнули, и Нерис снова заплакала, уронив голову на руки.

— Давно это у тебя? — спросила я.

По-прежнему спокойно, по-деловому, без жалостливых интонаций, которые только способствуют тому, чтобы предмет жалости и вовсе потонул в слезах.

Спросила — и сразу сообразила, что вопрос глупый. Конечно, недавно. За завтраком я ничего подобного не заметила.

— Час или полтора, — глухо ответила девушка.

— Так, может быть, всё скоро пройдёт, — оптимистично заметила я, а мысленно стала прикидывать, какие болезни могут вызвать подобную сыпь.

— Не пройдёт. — Нерис, напротив, была полна пессимизма. Я бы даже сказала, обречённости. — Это никогда быстро не проходит. Меня вышвырнут с конкурса.

— Что значит «никогда не проходит»? — выловила главное я. — Такое уже бывало?

— Конечно, бывало, — откликнулась она. — Это аллергия. У меня аллергия на молоко, и на всё молочное.

— Зачем же ты тогда ела молочное? — удивилась я.

— Я не ела! — почти закричала Нерис.

От избытка эмоций она даже стукнула кулаком по кровати.

— Ладно, не ела, — согласилась я. При таком повышенном проявлении эмоциональности лучше не спорить. — Но откуда в таком случае аллергия?

Нерис подняла на меня затравленный взгляд.

— Не знаю! — простонала она. — Но все симптомы знакомые, и началось вскоре после завтрака.

— Ладно, тогда давай по порядку. — Вот теперь разговор принимал деловое русло, и мне это нравилось. В рациональной среде я чувствую себя куда как более комфортно, чем там, где бал правят эмоции. — Что ты ела на завтрак?

— Салат, фрукты, немного хлеба, — не задумываясь, перечислила Нерис.

Как и каждый человек, вынужденный тщательно следить за собственной диетой, она хорошо помнила, что именно употребляла в пищу.

— Что-нибудь молочное затесаться в еду могло? — уточнила я. — Может быть, не специально, может, по недосмотру?

— Нет! — настойчиво повторила девушка. — Я всегда помню о таких вещах.

Вот в это я действительно верила. Человек, страдающий от сильной аллергии, вообще редко проявляет беспечность в подобных вопросах, а уж сейчас, когда от внешнего вида столь многое зависело…

— Постой-ка! — Я хлопнула себя по лбу. — А как насчёт коктейля? Ты его пила?

После завтрака нам всем подавали специальные коктейли, якобы способствовавшие лучшему усваиванию пищи организмом. При этом коктейли подавались непосредственно в комнаты конкурсанток, дабы каждая могла насладиться напитком в спокойной, медитативной обстановке. Это тоже якобы чему-то способствовало; чему именно, не помню, но, видимо, чему-то сильно хорошему. Но главное — коктейли были основаны на молоке.

Нерис, понявшая, куда я клоню, энергично замотала головой.

— Я с самого начала предупредила Джоан — или Джин? в общем, ту, которая отвечает за нашу диету, — о своей аллергии. Подробно объяснила, чего именно мне нельзя. Она отнеслась к этому очень серьёзно, распорядилась на кухне. Мне ни разу не приносили чего-то, в чём была бы хоть капля молока.

— То есть коктейль ты не пила? — заключила я.

Девушка снова помотала головой.

— Пила, — возразила она, сетуя на мою непонятливость. — Но тот коктейль, который готовят для меня, не основан на молоке.

— Ясно. — Я побарабанила кончиками пальцев по собственной ноге. — Ну что же, тогда выкладывай.

— Что?

Нерис уставилась на меня с недоумением.

— Кому ты успела рассказать о своей аллергии? — пояснила я.

— Рассказать?…

Нерис нахмурилась. В её глазах появилось понимание. Она поджала губы, задумалась…и, наконец, разочарованно покачала головой.

— Нет, — вынужденно заключила она. — Я никому не рассказывала. Зачем? Это не то, о чём болтают с девчонками.

• Предыдущая
• 27/117
• Следующая