Военные приключения. Выпуск 4 - Проханов Александр Андреевич - Страница 38
- Предыдущая
- 38/98
- Следующая
— Как… сам?
— Возвратится в казарму, а оттуда со стороны двора легко пробраться на второй этаж по пожарной лестнице. Ключи от дверей у него есть, сигнализацию отключит…
Михай, пьяно пошатываясь, брел по лужам во двор комендатуры.
— Стой! Кто идет?
— По-ошел ты… — выругался Михай.
— Да это Михай, — выскочил на крик напарник часового у калитки ворот. — Эй, дружище, какого дьявола тебе здесь нужно? У тебя увольнительная до утра.
— Н-не твое… д-дело… — Михай, придерживаясь за решетку, упрямо шел к калитке.
— Ну как хочешь… — часовой вздохнул и позавидовал: — Вот у кого служба…
Прошло уже около получаса, как Михай скрылся за воротами комендатуры. Маркелов тревожно посматривал по сторонам, сторожко прислушиваясь к ночным звукам. Но неумолчный шум дождя впитывал их, а пелена из капель и испарений еще больше сгущала темноту, размывая очертания зданий и высоких деревьев возле комендатуры, не говоря уже о часовых, которые попрятались в укромные уголки и только время от времени для успокоения совести торопливо отмеряли положенные метры, поминая недобрым словом своих командиров — наряд вне очереди для солдат был, что нож в сердце, тем более в такую погоду.
Пригода прикоснулся к рукаву Маркелова и показал на комендатуру — только его глаза сумели различить в темноте, как в одном из окон второго этажа заискрился огонек сигареты — условный знак Михая.
— Остаешься… — шепнул ему Маркелов и вместе с Кучминым пополз через сквер к высокому каменному забору, чтобы под его прикрытием подобраться к фасаду комендатуры.
Из окна свисал тонкий шнур; Маркелов быстро прикрепил к нему веревку и дернул два раза — Михай втащил ее наверх.
— Я первый, — решительно отстранил Маркелова Степан, проявив несвойственную ему строптивость.
Едва он исчез в оконном проеме, Алексей тут же последовал за ним. Он уже был на уровне второго этажа, как вдруг звуки близких шагов заставили его прекратить подъем — часовой шел мимо. Маркелов медленно подтянул к себе свободный конец веревки и затаился недвижимо, краем глаза наблюдая за румынским солдатом, который почему-то не спешил укрыться от дождя.
Руки задеревенели. Боль в мышцах, сначала ноющая, тупая, постепенно перерастала в злую, режущую. Чтобы дать немного отдохнуть рукам, Алексей вцепился в веревку зубами; челюсти свело, во рту появился привкус крови.
Солдат прошелся мимо окна комнаты связи еще и еще раз. Вскоре стало понятным его служебное рвение — к нему подошел второй часовой, угостил сигаретой и дал прикурить; бережно зажимая сигарету в кулаке, солдат наконец почти бегом направился в укрытие.
Алексей с трудом перевалил через подоконник и упал на руки Кучмину. Некоторое время он лежал на полу без движения, не в силах шевельнуть ногой или рукой, Степан тем временем настраивал радиопередатчик.
— Готово, командир.
— Связь?
— Пока нет…
Приближался рассвет, а связи со штабом фронта не было. Степан прошелся по всем диапазонам, до бесконечности повторяя свой позывной. Ти-ти-та-ти-та… Ти-та-ти… «Я — «Днестр-5», я — «Днестр-5»… Прием. «Волга», я — «Днестр-5», я — «Днестр-5…»
Маркелов не находил себе места. Глядя на него, занервничал и Михай, Только Кучмин, настырный и неутомимый, размеренно посылал в эфир точки-тире: для него время прекратило свой бег. Маркелов выглянул в окно. Туман. Это его обрадовало, но, подняв глаза вверх, он снова нахмурился: небосвод постепенно окрашивался в серые тона.
— Командир! Есть! «Волга!»
— Передавай! — Маркелов мигом оказался возле Степана…
Обратно возвратились без приключений. Михай остался в комендатуре: уничтожив, насколько это было возможным в темноте, следы пребывания разведчиков в комнате связи и опломбировав ее, он преспокойно отправился в казарму, где и уснул сном праведника.
После побудки, даже не позавтракав, он поспешил обратно; забросив подальше пломбу, которая имела довольно подозрительный вид, заполнил журнал дежурств, а когда его начальник появился на пороге комнаты спецсвязи, увиденное умилило его: комната сияла небывалой чистотой, а радист усердно перепаивал контакты в одном из усилителей.
15. Последний бой
Татарчук ликовал. При первых словах Маркелова старшина сорвался в пляс; высоко поднимая ноги, он прошелся колесом по трапезной, а затем врезал такого гопака, такие коленца стал выкидывать, что окружающие покатились со смеху.
— Эхма! Дам лыха закаблукам! — Иван сиял. — Что, фрицы, взяли?! Гон, гоп!
— Спасибо, Георге! — Маркелов крепко пожал руку Виеру, который бурно радовался вместе со всеми.
Георге вдруг спохватился: сунул руку за пазуху и вытащил плоскую бутылку темно-зеленого стекла.
— Вот!
— Георге! — Татарчук откупорил, понюхал и, изобразив неземное блаженство на лице, обнял румына за плечи. — Ну, спасибо, дружище! В самый раз.
— Тетушка Адина… угостила… — засмущался Виеру.
Крепкую цуйку разлили по кружкам. Ласкин (он уже поднимался самостоятельно, но на ногах держался еще не крепко), которого перенесли в трапезную, тоже не отказался от своей порции.
— За нашу победу! — Татарчук выпил, сморщился, понюхал хлебную корку и, склонившись к Маркелову, сказал вполголоса: — А тот французский коньячок, что ты тогда вылил, командир, все-таки лучше…
— Да будет тебе, старшина, — рассмеялся Алексей. — Злопамятный. Ну, виноват, каюсь.
— То-то! — дурашливо подергивая плечами, Татарчук закружил вокруг Пригоды. — Петруха, любовь моя! Эх, яблочко, да на тарелочке…
Слегка захмелевший Виеру спустился на первый этаж и вышел во двор. Утро, хмурое, неприветливое, уже вступило в свои права; дождь наконец прекратился, и только деревья продолжали ронять на землю тяжелые капли в такт редким порывам ветра, который через проломы в высоких стенах монастырской обители совершал набеги на лакированные дождем кроны.
Георге потянулся расправил плечи — хорошо… Нащупал в кармане сигареты, вытащил. Закурил и медленно побрел вдоль стены.
Повернул за угол — и застыл, цепенея: крепко уперев ноги в землю, перед ним стоял немецкий солдат в маскхалате. Вороненый автомат чуть подрагивал в его руках, зло прищуренные глаза смотрели на Георге, не мигая.
— Тихо… — немец кивком головы показал Георге на сад — из-за деревьев выступили еще солдаты.
Георге попятился назад, не отводя взгляд от лица гитлеровца, и остановился, почувствовав, как в спину больно уперся автоматный ствол.
«Окружили…» — Георге безнадежно наклонил голову.
И вдруг, словно очнувшись, он бросился в сторону и что было мочи закричал:
— Немцы! Нем…
Короткая автоматная очередь отразилась от стен монастырских построек и эхом ворвалась через окна в трапезную, где собрались разведчики.
— Георге! — Маркелов услышал крик Виеру. — К оружию! Эх, парень…
Татарчук сбежал по лестнице, проскочил мрачный коридор и, появившись в дверном проеме, ударил по немцам из автомата, почти не целясь. Да и не было в этом надобности: эсэсовцы находились шагах в десяти от входа.
Заговорили автоматы и остальных разведчиков. Немцы, которые не ожидали такого отпора, заметались по двору. Несколько гранат, брошенных из окон, деморализовали гитлеровцев: очертя голову, они бросились в сад и через проломы в стенах — на улицу. Но это было только начало, и Маркелов понимал, что нужно уходить. Только куда, в какую сторону?
Долго раздумывать эсэсовцы не дали: пулеметная очередь выкрошила штукатурку на стене трапезной, и белая пыль облаком поплыла над головами разведчиков. Пригода выглянул наружу, выпустил несколько пуль в сторону пулеметчика и вдруг, охнув, присел на пол.
— Петро! — кинулся к нему Татарчук.
— Зачэпыло трохы… — Пригода зажал ладонью левое плечо; алые струйки просачивались сквозь пальцы и кропили пол.
— Сейчас… — старшина разорвал индпакет и принялся быстро бинтовать рану. — Погоди… Вот так…
Немцы усилили огонь. К окнам трапезной стало опасно подходить — пули залетали внутрь и словно горох сыпались вниз, рикошетя от стен. Разведчики перешли в другие комнаты, заняли оборону; эсэсовцы, которые было сунулись к входным дверям в здание, снова откатились назад, ие выдержав прицельного огня.
- Предыдущая
- 38/98
- Следующая