Иллюзии, или Приключения вынужденного Мессии - Бах Ричард Дэвис - Страница 17

• Предыдущая
• 17/19
• Следующая

— А права на вождение гидросамолетов и вертолетов у тебя есть?

— Если они мне понадобятся, они у меня будут, — сказал он так таинственно, что я расхохотался раньше него. Дворник, подметавший тротуар, посмотрел на нас и тоже улыбнулся.

— А как насчет меня? — спросил я. — Я хочу удостоверение пилота международных линий.

— Тебе придется самому подделывать себе права, — сказал он.

На радиошоу Джеффа Сайкса я увидел Шимоду таким, каким раньше не видел ни разу. Шоу началось в девять вечера и шло до полуночи. Транслировалось оно из комнатушки, заставленной проигрывателями, магнитофонами и пультами, и заваленной катушками с рекламными пленками.

Сайкс открыл шоу и спросил у Дональда, нет ли ничего противозаконного в том, что мы летаем по стране на старинных самолетах и катаем пассажиров.

Было бы естественным ответить: нет, в этом нет ничего противозаконного, поскольку наши самолеты проверяются так же тщательно, как и любой реактивный лайнер. Они надежнее и прочнее большинства цельнометаллических самолетов, и все, что нам требуется для полетов, это летные права и разрешение фермеров. Но Шимода выбрал другой ответ.

— Никто не может помешать нам делать то, что мы хотим, Джеф, — сказал он.

— Это, конечно, было абсолютно верно, но в ответе отсутствовал всякий такт, необходимый в разговоре с людьми, сидящими у своих радиоприемников и интересующимися, кто и с какой целью летает вокруг их городов на этих старых бипланах. Минуту спустя на пульте Сайкса замигала лампочка.

— Нас вызывает абонент номер один, — сказал Сайкс. — Говорите, мадам.

— Я в эфире?

— Да, мадам, вы в эфире. Наш гость — летчик Дональд Шимода. Говорите.

— Я хочу сказать этому парню, что не все делают что хотят, и что кое-кому приходится работать, чтобы себя прокормить, и брать на себя больше ответственности, чем этим карнавальным летунам.

— Те, кто работает, чтобы себя прокормить, делают то, что им больше всего хочется делать, — сказал Шимода, — так же как и те, кто играет, чтобы себя прокормить.

— В Писании сказано, что в поте лица своего зарабатываем мы свой хлеб насущный, и в скорби едим мы его…

— Мы свободны поступать и так, если этого захотим.

— Делайте свое дело! Мне надоело слушать, как такие, как вы, твердят: делайте свое дело, делайте свое дело! Вы сбиваете людей с толку, и если так пойдет дальше, этот мир рухнет. Посмотрите, что делается с растениями, реками, океанами!

Она дала ему возможность для пятидесяти разных ответов. Он отверг их все.

— То, что мир разрушается, это о'кей, — сказал он. — Мы можем создать тысячу миллионов других миров и выбрать из них любой. Пока людям будут нужны для жизни планеты, планеты у них будут.

Вряд ли он рассчитывал успокоить женщину своим ответом. Я смотрел на Шимоду с удивлением. Он говорил со своей точки зрения перспективы множества жизней, с точки зрения знаний, которыми мог обладать только Учитель. Слушатели же, естественно, предполагали, что дискуссия касается лишь реальности действительного мира, начинающегося рождением и заканчивающегося смертью. Он знал это… Почему он этого не учитывал?

— Вы считаете, что все о'кей, — продолжала женщина, — что в мире, окружающем нас нет ни зла, ни греха? Это вас не беспокоит?

— Не о чем беспокоиться, мадам. Мы видим лишь крохотную частицу целого, которую называем жизнью, и эта частица — фальшивка. Все находится в равновесии. Без собственного на то согласия никто не страдает и никто не умирает. Никто не делает того, что ему делать не хочется. Вне того, что делает нас счастливыми и вне того, что делает нас несчастными, не существует ни добра, ни зла.

Это также не успокоило леди на другом конце телефонного кабеля, но она взяла себя в руки и спросила:

— Откуда вы все это знаете? Почему вы уверены в том, что все, что вы говорите, правда?

— Я не знаю, правда ли это, — сказал он. — Я верю в то, что это правда, потому что мне нравится в это верить.

Я закрыл глаза. Он мог бы сказать, что испытал все это сам, и что все это истина… Исцеления, чудеса, вся его жизнь подтверждала правдивость его слов. Но он не сказал этого. Почему?

— Каждый, кто когда-нибудь был кем-то, каждый, кто когда-нибудь был счастлив, каждый, кто когда бы то ни было получил дар жизни в этом мире, был божественно эгоистичной душой, живущей только для себя. Исключений нет.

Следующим позвонил мужчина.

— Эгоистичной душой! Мистер, а вы знаете, кто такой антихрист?

На секунду Шимода улыбнулся и откинулся на спинку стула. Мне показалось, что он чуть ли не лично знаком с собеседником.

— Может быть, вы сами скажете мне, кто он такой? — сказал он.

— Христос говорил, что мы должны жить для своих собратьев. Антихрист говорит: будьте эгоистами, живите для себя, пусть остальные идут к черту в ад…

— Или к Богу в рай, или еще куда-нибудь, куда бы им ни захотелось пойти.

— Вы опасный тип, вы знаете об этом, мистер? Что если бы все вас послушались и начали делать все, что им захочется? Что бы тогда случилось?

— Я думаю, что тогда Земля, пожалуй, была бы самой счастливой планетой в этой части Галактики.

— Мистер, я не уверен, что мне хотелось бы, чтобы мои дети вас слушали.

— А вы не спрашивали у ваших детей, что они хотят слушать сами?

— Если мы все свободны делать то, что хотим делать, тогда я свободен придти к вам на поле со своим ружьем и размозжить вашу дурацкую голову.

— Конечно, вы свободны это сделать.

Раздался резкий звук брошенной трубки. Где-то в городе был, по крайней мере, один рассерженный человек. Остальные люди, недовольные нам, звонили в это время на студию. На пульте мигали все лампочки.

Все могло быть иначе. Он мог бы сказать то же самое, но по-другому, никого не разозлив. Мной овладело чувство, подобное тому, которое я испытывал в Трое, когда толпа окружила его. На его месте я бы отсюда улетел, и чем скорее, тем лучше. Книга не помогла мне.

Для того

Чтобы жить свободно и счастливо,

Ты должен пожертвовать скукой.

Это всегда легкая жертва.

Джефф Сайкс рассказал всем о том, кто мы такие, о том, что наши самолеты находятся на частном поле номер сорок один, принадлежащему Джону Томасу, и о том, что мы ночуем у наших машин.

Я почти физически ощущал ненависть, исходящую из людей, испуганных за нравственность своих детей, за будущее Американского Образа Жизни, и это меня отнюдь не радовало. До конца шоу оставалось всего лишь полчаса, но все шло только к худшему.

— Вы знаете, мистер, — сказал следующий абонент, — я думаю, что вы обманщик.

— Конечно же, я обманщик, — ответил Дон. — В этом мире мы все притворяемся не теми личностями, которыми на самом деле являемся. Мы не живые тела, мы не атомы и не молекулы, мы — вечные и неразрушимые идеи Сути, вне зависимости от того, что бы мы о себе ни думали.

Если бы мне не понравились его слова, он первый бы напомнил мне о том, что я могу уйти, он первый бы посмеялся над моими страхами перед толпой, ожидающей нас с факелами в руках в предвкушении суда Линча.

Не бойтесь расставаний,

Прощание неизбежно

Перед тем как

Вы сможете встретиться

Снова.

И следующая встреча,

Спустя минуты или жизни,

Неизбежна для тех, кто является

Друзьями.

На следующий день, пока мы были в поле одни, он подошел ко мне.

— Помнишь, что ты сказал, когда выяснил, что моя проблема в том, что никто не будет слушать меня, сколько бы чудес я ни сотворил?

— Нет.

— А ты помнишь, когда это было, Ричард?

— Да, припоминаю. Ты вдруг показался мне ужасно одиноким. Но я не помню, что именно я тогда сказал.

• Предыдущая
• 17/19
• Следующая