1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Папчинский Александр - Страница 20

Поначалу, казалось, судьба улыбнулась Заковскому, его этапировали из Куйбышева в Москву, где следствие по его делу (на Лубянке дело сразу же стали именовать «ленинградским») возглавил… Н.Г. Николаев-Журид. В помощники он взял себе майоров госбезопасности Е.А. Евгеньева-Шептицкого и М.А. Листенгурта. Однако очень скоро их всех отстранили от дела, а новый следователь, который хорошо освоил науку «бить морды на первом допросе», быстро обломал бывшего комиссара госбезопасности 1-го ранга, превратив того в очередного «правотроцкистского заговорщика»… В столице Заковскому было предъявлено обвинение в том, что «…он являлся агентом германской и польской разведок, передавал им сведения об экономическом положении СССР и боеготовности Красной Армии, оберегая от разоблачения агентуру спецслужб, а также входил в правотроцкистскую организацию и проводил провокационную и вредительскую деятельность»[134].

Органы НКВД не обошли своим вниманием и членов семьи Заковского. Первой была арестована его жена Серафима Михайловна. Произошло это 29 апреля 1938 года по московскому адресу Заковских: Большой Кисельный переулок, дом 5. Следующим в списке оказался старший брат Феликс. За ним чекисты выехали в Одессу, где тот работал начальником отдела областного кооперативного союза. Арестованный 10 мая 1938 года Ф.Э. Штубис обвинялся в том, что он участвовал «…в белогвардейской дружине по борьбе с партизанами в Сибири и подавлении революционного движения» (брат бывшего комиссара ГБ 1-го ранга остался после отбытия царской ссылки в сибирских краях). 13 мая 1938 года арестовали и старшую сестру Заковского – сотрудницу НКВД, воентехника 2-го ранга Эльзу Эрнестовну Заковскую (Штубис)[135]. Всем им предстояло до конца разделить участь своего мужа и брата.

Был арестован и племянник Заковского (сын сестры Эльзы) Феликс Иванович Киакэ. Его обвинили в том, что будучи «…враждебно настроен к Советской власти… проводил контрреволюционную пропаганду среди инженерно-технических работников на фабрике «Красная Заря» в Ленинграде»[136]. Кроме того, Киакэ получил в дар от своего дяди машину «Форд», которую впоследствии продал за 12 тысяч рублей. Если жену, старших сестру и брата Заковского расстреляли, то к Ф.И. Киакэ советское правосудие отнеслось снисходительнее: в сентябре 1938 года решением Особого совещания при НКВД он был осужден на восемь лет лишения свободы[137].

20 августа 1938 года нарком ВД Ежов представил на имя Сталина один документ. Позволим себе процитировать его полностью:

«С[овершенно] Секретно.

Тов. Сталину.

Посылаю на утверждение четыре списка лиц подлежащих суду Военной Коллегии.

1)Список № 1 (общий).

2)–№ 2 (быв[шие] военные работники).

3)–№ 3 (быв[шие] работники НКВД).

4)–№ 4 (жены врагов народа).

Прошу санкции осудить всех по первой категории.

20.У111. 1938 г. Ежов».

Интересно то, что данный документ был написан лично Ежовым на четвертушке стандартного бумажного листа[138]. Создается впечатление, что нарком внутренних дел набросал эту записку между делом, где-то на заседаниях Политбюро ЦК, или Совета народных комиссаров. Назвать такой документ официальной бумагой язык не поворачивается.

Но тем не менее на списках НКВД (приложенных к записке Ежова) в тот же день 20 августа 1938 года появились автографы Сталина и Молотова. Так фактически были утверждены смертные приговоры для всего арестованного семейства Заковских-Штубисов. Оставалась лишь формальная сторона вопроса, главное – высшая инстанция дала «добро».

В первом списке (т.н. «общим», на 313 человек) под № 301 шел старший брат Феликс. В третьем списке («бывшие сотрудники НКВД») оказались сам Заковский и его старшая сестра Эльза. Вместе с Заковским в этом списке оказались и чекисты его ленинградской «команды»: Н.Е. Шапиро-Дайховский, А.К. Залпетер, К.Я. Тениссон, Г.С. Сыроежкин, М.И. Мигберт (бывший начальник 11-го (воднотранспортного) отдела УГБ УНКВД по Ленинградской области), В.С. Никонович (бывший начальник ОО ГУГБ НКВД Ленинградского ВО и 5-го отдела УГБ УНКВД по Ленинградской области)[139].

В четвертый список («жены врагов народа») попала жена Заковского – Серафима Михайловна. Всего в этом списке значилось 15 женщин. Вместе с С.М. Заковской в списке были жены известнейших чекистов – В.А. Агранова, И.М. Артузова, Р.М. Гай, а также жены партийных и военных деятелей (С.В. Косиора, П.П. Постышева, Р.И. Эйхе, В.Я. Чубаря, А.И. Егорова, П.Е. Дыбенко и других).

20 августа 1938 года росчерком пера Сталин и Молотов решили судьбу многих чекистов-латышей, земляков Заковского. По спискам НКВД от 20 августа 1938 года проходило немало латышей, представителей «железной гвардии» Дзержинского: И.А. Апетер (начальник Соловецкой тюрьмы ГУГБ НКВД СССР), А.И. Аугул (начальник Командного отдела ГУПВО НКВД СССР), В.О. Банга (заместитель начальника УПВО НКВД Казахской ССР), Я.Я. Бушман (заместитель начальника пограничных и внутренних войск НКВД Восточно-Сибирского округа), Ж.А. Дербут (врид начальника УПВО НКВД Грузинской ССР), Э.Э. Крафт (помощник начальника ГУПВО НКВД СССР), О.Я. Нодев (нарком внутренних дел Туркменской ССР), П.П. Паэгле (заместитель начальника ОО ГУГБ НКВД Краснознаменного Балтийского флота), Э.П. Салынь (начальник УНКВД по Омской области), Ф.И. Эйхманс (заместитель начальника 9-го (специального) отдела ГУГБ НКВД СССР), А.В. Эйдук (начальник ИТЛ и строительства Южной гавани канала «Москва – Волга») и многие другие[140].

29 августа 1938 года Заковский предстал перед Военной коллегией Верховного суда СССР. На предварительном следствии бывший комиссар госбезопасности 1-го ранга признал себя виновным, но на суде от прежних показаний отказался. В суде Заковский заявил: «Прошу учесть, что мною на следствии было оклеветано очень много честных людей… в отношении себя мне говорить нечего, так как я свою судьбу хорошо знаю»[141].

Судьи, выслушав последнее слово подсудимого, вынесли окончательный приговор – высшая мера социальной защиты. В тот же день (29 августа 1938 года) Заковский был расстрелян[142].

В последний раз, перед тем как надолго кануть в забвение, его имя всплыло в документах 1 октября 1938 года, когда начальник первого спецотдела НКВД СССР старший майор госбезопасности И.И. Шапиро направил в ЦК партии донесение № 486280: «Совершенно секретно. Лично Зав. ОРПО ЦК ВКП(б) тов. Маленкову. Направляются дела бывших работников НКВД, врагов народа Заковского Л.М. и Агранова Я.С. Приложение: 2 личных дела»[143]. В ЦК дело изучили и вернули в НКВД, «в архив» – как и самого того, чье жизнеописание оно хранило.

Так закончилась жизнь Генриха Штубиса, более известного как Леонид Михайлович Заковский, более двадцати лет остававшегося неутомимым в рядах ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Из архивов Лубянки личное и уголовное дела на Заковского подняли лишь в годы перестройки. 21 января 1987 года по указанию Главной военной прокуратуры Следственным отделом КГБ СССР проводилось дополнительное расследование в отношении нашего героя. Итоговое решение было таковым: «Сведений о принадлежности Заковского Л.М. к разведывательным органам Германии и Польши, а также к правотроцкистской организации в ходе дополнительного расследования не обнаружено… Вместе с тем дополнительным расследованием установлено, что Заковский, работая полномоченным представителем ОГПУ по Белорусской ССР в 1932—1934 гг. и начальником УНКВД по Ленинградской области в 1934—1938 гг., сфальсифицировал ряд уголовных дел на советских граждан, обвинив их в совершении тяжких контрреволюционных преступлений, а также допускал иные нарушения законности. Поэтому оснований для пересмотра уголовного дела и реабилитации Заковского не имеется»[144].