Основы теории аргументации: Учебник. - Ивин Александр Архипович - Страница 70

Логический анализ практического силлогизма предполагает построение особой логической теории практического рассуждения. Чтобы очертить контуры этой теории, необходимо представить практический вывод в стандартизированной форме. Первая его посылка говорит о некотором желаемом результате или цели, т.е. является позитивной оценкой некоторого состояния дел. Другая посылка указывает на средства к достижению поставленной цели. Эта посылка фиксирует причинную связь между предполагаемыми средствами и целью и представляет собой простейший эмпирический закон. Заключение практического вывода говорит о том действии, которое должен выполнить агент, поставивший перед собой определенную цель, а именно о действии, реализующем А: «Должно быть выполнено действие В». Последнее выражение является позитивной оценкой действия В: «Хорошо, что реализуется В». Поскольку действующее лицо (агент) является одним и тем же на протяжении практического вывода, в особом упоминании агента нет необходимости.

Теория практических выводов должна быть, таким образом, комбинированной, соединяющей логику абсолютных оценок и логику причинности. С первой логикой ситуация сравнительно ясна, вторая нуждается в тщательном исследовании.

Не входя в детали логического анализа практического силлогизма, отметим, что, на наш взгляд, этот силлогизм является формой не дедуктивного, а индуктивного рассуждения. Целевое (мотивационное, телеологическое) понимание представляет собой индукцию, заключение которой является проблематичным утверждением.

Во-первых, можно привести примеры конкретных рассуждений, следующих схемам целевого понимания, но дающих, как кажется, только проблематичное заключение. Таков, в частности, практический силлогизм: «N хочет разбогатеть; единственный способ для N достичь богатства — это убить дядю, наследником которого он является; значит, N должен убить дядю».

Во-вторых, связь цели и средства, используемая при целевом понимании, истолкованная как описательное утверждение, является причинно-следственной связью. Как принято считать, такая связь заведомо слабее, чем связь логического следования. Допустим, что схема рассуждения «Если А причина В и В — позитивно ценно, то А позитивно ценно» является обоснованной. Тогда обоснованной должна быть и схема, полученная из нее заменой утверждения о причинной связи утверждением о логическом следовании: «Если из А логически следует В и В — позитивно, то А — позитивно ценно». Но последняя схема заведомо не относится к обоснованным, это типичная схема индуктивного рассуждения.

В-третьих, в логике истины аналогом схемы целевого понимания была бы схема: «Если истинно, что А — причина В и истинно В, то истинно А». Но последняя схема не является обоснованной. Значит, рассуждая по аналогии, можно сказать, что и схема целевого понимания также не должна считаться схемой дедуктивного умозаключения.

И, наконец, в-четвертых, схемы целевого понимания нарушают принцип Юма, утверждающий невыводимость описательных утверждений из оценок. Преобразование схемы «Если В — причина А и А — позитивно ценно, то В — позитивно ценно» дает схему «Если А — позитивно ценно и неверно, что В — позитивно ценно, то неверно, что В — причина А». Здесь из двух оценок вытекает описательное утверждение. Преобразование схемы «Если не-А причина не-В и В — позитивно ценно, то А — позитивно ценно» дает схему «Если В — позитивно ценно и неверно, что А позитивно ценно, то неверно, что не-А есть причина не-В». Последняя схема также позволяет из двух оценок вывести описание.

Как уже отмечалось, при теоретическом объяснении заключение является необходимым. Объясняемое явление подводится под закон природы, что сообщает этому явлению статус физически (онтологически) необходимого. Придание такого статуса К.Гемпель считал общим условием адекватности объяснения: объяснение должно содержать информацию, позволяющую утверждать, что объясняемое явление действительно имеет место.

При оправдании заключение не является физически необходимым. Но оно аксиологически необходимо, поскольку приписывает позитивную ценность действию, о котором говорится в заключении. Различие между физической необходимостью и аксиологической необходимостью существенно. Если какое-то явление или действие физически необходимо, то оно имеет место; но из того, что какое-то явление или действие аксиологически необходимо (позитивно ценно), не вытекает, что это явление или действие на самом деле реализуется.

Первая посылка практического вывода выражает ту цель, которую ставит перед собой действующий субъект. Эта цель может быть стандартной, общей для всех представителей рассматриваемого сообщества, или индивидуальной, продиктованной особенностями той ситуации, в которой действует конкретный субъект.

Оправдание, исходящее из стандартной цели, можно назвать рациональным, а оправдание, опирающееся на индивидуальную цель, — телеологическим, или мотивационным.

В первом случае стимулом к деятельности являются какие- то общепринятые в данном сообществе образцы, стандарты или нормы. Во втором — индивидуальные ценности, намерения или стремления. Различие между рациональным и телеологическим оправданием является, конечно, относительным, как относительна сама граница между общепринятыми и чисто индивидуальными ценностями.

К.Гемпель и его сторонники настаивали на том, что всякое подлинно научное объяснение должно опираться на научный закон и что дедуктивно-номологическая схема объяснения является универсальной[328]. У.Дрей попытался показать, что в истории используются иные типы объяснений, в частности «рациональное объяснение». В реальных исторических объяснениях почти не прибегают к помощи законов. При объяснении поступков исторической личности историк старается вскрыть те мотивы, которыми она руководствовалась в своей деятельности и показать, что в свете этих мотивов поступок был разумным (рациональным)[329].