Елизавета Петровна - Сахаров Андрей Николаевич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/244
• Следующая

– Пожалуй, вы правы, Анри… Значит, по-вашему, дать стороной знать Флери, что мы выступили против его племянника?

– Всенепременно!

– Но как это сделать получше?

– А вот как. Ведь вы дружите с молодой Лебель? Скажите ей как-нибудь мимоходом, что кардинал хлопочет за того-то, но вы решили во что бы то ни стало провести другого кандидата. Лебель расскажет об этом отцу. Её отец полетит с этим известием к старухе Тансен, которая славилась прежде своими любовными похождениями, а теперь устраивает чужие. Тансен, как поставщица возлюбленных старухи Бледекур, сейчас же передаст это маркизе, а последняя, верный агент кардинала, доложит самому Флери!

– Какой вы милый, Анри! Всегда-то у вас найдётся совет, выход, путь!

– Ну, я вмешался в это дело далеко не бескорыстно. Однако я всё сказал и теперь лечу. Поручаю себя вашим святым молитвам, будущая виконтесса де Вентимиль!

– Да куда вы летите, Анри? Вот чудак! Сорвётся с места и бежит, точно его гонят! Посидите минуточку, расскажите мне, были ли у Жанны, сообщали ли ей про Шуази, что она сказала, как ваши дела?

– У Жанны был, всё ей рассказал, она осталась очень довольна. До свидания, Полетт, некогда!

– Ну, Бог с вами! Спасибо вам, милый Анри, – за всё! – сказала Полина, протягивая маркизу обе руки. – Но какой у вас свежий, довольный вид, Анри! Я уже давно не видела вас таким!

– Ах, Полетт, Полетт! – вскрикнул Анри, хватая девушку за обе руки и принимаясь весело кружить её по комнате. – Я так счастлив, так доволен, я точно снова на свет родился!

– Да пустите меня, сумасшедший! – пищала Полетт. – У меня голова кружится, я не могу больше!

Анри докружил Полину до кушетки и опустил там девушку, которая, словно сноп, упала на подушки. Тогда, весело напевая что-то, Суврэ бросился к дверям, чуть не сшиб с ног входившую в комнату де Майльи, даже не извинился перед ней, не заметив её, стремглав вылетел во двор, вскочил на лошадь, которую держал наготове конюх, и помчался по направлению к Парижу.

– Да что он, взбесился, что ли? – спросила Луиза, подозрительно посматривая на сестру.

– Нет, я думаю, что Жанна сменила гнев на милость, вот он и безумствует! – охая, ответила Полина. – Но что за сумасшедший! Можешь себе представить, Луизетт, я только назвала Жанну по имени, как он от восторга принялся крутить меня по комнате до тех пор, пока я не упала!

Прошло около месяца. День уже начинал склоняться к вечеру, и невыносимый жар, томивший парижан с самого утра, понемногу спадал, когда к очкасовскому садику в Клиши подъехала стройная амазонка, великолепно сидевшая в седле и мастерски правившая породистой гнедой лошадью. Трудно было признать в этой амазонке, в этой пышной, нарядной, гордой женщине прежнюю скромненькую Полетт. Она на редкость похорошела, как хорошеет даже дурнушка в первые месяцы счастливой, удовлетворённой любви. Придворные парфюмеры пустили в ход весь арсенал своих чудодейственных косметик, чтобы загладить, исправить и смягчить некоторые недостатки лица Полины. Костюм, над которым потрудились первые артисты портняжного цеха, счастливо подчёркивал грациозную округлость её форм, а выдающееся положение, которое она занимала при дворе, придало её манерам изящную развязность и величие.

Подъехав к решётке сада, Полина услыхала доносившиеся оттуда голоса. Как будто кто-то учился. Ученик неуверенным голосом произносил слова, а старческий голос учителя ворчливо поправлял его. Полина даже приподнялась на стременах, чтобы посмотреть, в чём там дело. Но деревья, посаженные вдоль решётки, которые в начале этого рассказа мы застали почти обнажёнными, теперь покрылись густой, непроницаемой для взоров листвой, а внизу пышно разрослись цветочные кусты.

Отдав поводья выбежавшему к ней со двора слуге, Полина толкнула калитку и вошла в сад.

Ей представилась довольно комическая картина. Старик Очкасов, нацепив громадные очки, водил пальцем по раскрытой перед ним французской книге, а долговязый Столбин с робким видом читал вслух, вздрагивая каждый раз, когда Николай Петрович за малейшую ошибку обрушивался на него добродушно-грозной воркотнёй.

– Что я вижу! – весело воскликнула Полина. – Мсье Столбин учится французскому языку, а мсье Николя с добросовестностью, которая равна разве только его нетерпеливости, посвящает его в эту премудрость!

– А, стрекоза-трещотка! – весело заворчал старик. – Что давно не бывали? Мне без вас как-то скучно! Ну совсем как однажды в моём петербургском доме сверчок завёлся. Сначала из себя трескотнёй выводил, а потом, когда я попривык, даже скучно стало от его молчания!

– О, у вас для меня всегда найдётся какое-нибудь лестное сравнение! – засмеялась Полетт. – Учитесь-ка вы поскорее французскому языку, мсье Столбин, тогда хоть вы меня в этом доме защитите!

– Учусь! Стараюсь! – не без некоторого усилия выговорил Столбин.

– И успехов не делаю! – ворчливо договорил старик. – Тоже, защита вам понадобилась! Это от вас всякому защищаться надо!

– А Жанна дома? – спросила Полетт – Да не у вас ли маркиз Суврэ?

При этом вопросе лицо старика сразу омрачилось, седые брови угрюмо опустились, в углах старческого рта появилась скорбная, мрачная складка.

– Там! – сердито, почти невежливо ответил он, показывая рукой на дом, и сейчас же накинулся на Столбина. – Ну а вы чего уши развесили? Рады, что можно поротозейничать? Беритесь за книжку, мсье лентяй! Учиться надо!

– Будем учиться! – с милой улыбкой ответил по-французски же Столбин.

Полина с недоумённой улыбкой прошла в комнату Жанны. Действительно, маркиз Суврэ был тут.

– А, прелестная виконтесса де Вентимиль! – воскликнул Анри.

– Милочка! Но как ты дивно похорошела! – удивилась Жанна, бросаясь целовать подругу.

– Ладно уж, ладно! – засмеялась в ответ Полина. – Нечего мне комплименты говорить! Всё равно вижу, что сидели и нежничали! Вот что весна-то значит! То, бывало, прежде моя Жанна всё нет да нет, и слышать об Анри не хотела, а теперь – на-ко поди! Кстати, – продолжала неугомонная болтушка, – какую трогательную картину застала я в саду! Этот Столбин, такой долговязый и такой покорный да тихонький…

• Предыдущая
• 47/244
• Следующая