История любовных похождений одинокой женщины - Сайкаку Ихара - Страница 22

• Предыдущая
• 22/28
• Следующая

В то время на улице Каминагадзя жил один человек, принявший в миру монашеский обет. У него было несколько собственных домов, и доходы с них шли у него, как говорится, и на рис, и на приправы, и на разные забавы. Он был бережлив, рассчитывал доходы на круглый год — ел только сушеную рыбу. И, сочетая удовольствие с пользой, держал у себя в доме одну-единственную служанку да одну кошку.

Я поступила к этому скопидому прислугой на все, — подрядившись днем носить воду и кипятить чай, а ночью растирать ему ноги. От работы там руки не ломило: кроме хозяина, угождать было некому. Он был далеко еще не стар годами, всего лет сорока от роду, но держался как дряхлый старик.

О, если б можно было забыть, как тоскливо спать на одиноком ложе! Хотя в моем женском сердце и кипели нечистые страсти, но попусту нечего и грешить, думала я, — от этого хозяина ничего не дождешься.

И летом и зимой он носил на голове шелковый колпачок и кутал шею в теплый шарф на вате. Двигался он так медленно, что с крыльца спускался битый час, точно вот-вот рассыплется на ходу.

— Да, старость не радость, нельзя ни встать, ни сесть свободно, — пожалела я хозяина и принялась всячески за ним ухаживать.

— Потеплее укройтесь, чтоб не озябнуть. Если ночью вам станет не по себе, разбудите меня. Я лягу спать вон там, — говорила я ему.

Я покинула всякие помыслы о любви с ним и решила, что осенью уйду от него, а до пятого числа девятого месяца, когда берут расчет у хозяев, уж потерплю как-нибудь.

И что же! Этот человек, такой хилый на вид, оказался прямо богатырем. Всю ночь он глаз не смыкал и заявил:

— Теперешние молодые люди от рождения слабы, смех берет на них глядеть!

Он стал играть со мной все время, не слушая никаких отговорок. Прошло целых двадцать суток, а он и по утрам не подымал головы с подушки. Я обвязала волосы платком, стала иссиня-бледной и наконец попросила расчет.

«Унести ноги, пока жива!» — в страхе бежала я от него.

Молодые люди, которые то и дело глотают пилюли дзио от бессилия, слушая мой рассказ об этом, зубами скрежетали, до того их зависть брала!

Загляни в приходные книги купцов, и сразу увидишь, что город Осака — первый торговый порт Японии. В него съезжается множество торговцев из всех уголков страны.

И не перечтешь, сколько в Осаке оптовых лавок, ведущих дела и с восточными, и с западными провинциями. А для того чтобы развлекать гостей, хозяева держат у себя на службе девушек, которых зовут листьями лотоса. У них непритязательная наружность кухарок. Поверх косодэ на тонкой ватной подкладке они носят гладкое темно-синее платье, широкий черный пояс, красный передник. Волосы закручены в большие пучки на висках и смазаны соком алоэ. Прическу поддерживает длинная узорчатая палочка. Ноги обуты в сандалии сэтта [132] с тонкими шнурами. Из-за пазухи у них торчат мелко нарезанные листки ханагами. Своей походкой они без стыда и совести показывают всякому, кто они такие. В толпе людей, не смущаясь чужих взглядов, семенят, вихляя задом. Из-за того, что они так покачиваются, их и прозвали листьями лотоса. Эту кличку вообще дают женщинам дурного поведения. «Листья лотоса» гораздо распущеннее обычных гетер. В лавке своего хозяина они

В домах для свиданий, таящихся в глубине переулков дурной славы, эти девушки меняются изголовьем с несметным множеством гостей. Один из них

обещает наряд на Новый год, а другой — летнее платье к празднику Бон. Тот дарит деньги на мелкие расходы, а этот дружок посылает круглый год шнуры для прически и белила. Девушки заставляют своих приятелей купить для них в подарок шелковые косимаки и даже у простого подмастерья норовят поживиться чем-нибудь: силком отнимут у него раздвижную трубку и навяжут кисет из обрывка промасленной бумаги. Хотя они и запрашивают за него втридорога, но умеют убедить гостя, что не взять кисет — прямой убыток. «Листья лотоса» забавляются с мужчинами только для наживы, но в то же время они так корыстолюбивы вовсе не для того, чтобы копить деньги на черный день. Не успеют они оставить место службы, как первым делом набрасываются на лакомства, как женщинам и не пристало. Подай им сладкие пирожки из Цуруя, приготовленную на пару гречневую лапшу из лавки Кавагутия, настоянное на травах вино от Кобамая, пирожки «Большой Будда» из Тэммы, суси «Колодезное ведро» из лавки на Нихонбаси, камабоко [134] от Ванъя, готовые обеды из лавки на улице Сэндаки-судзи, пирожные из Екобари — словом, всевозможные деликатесы. Нанимают носилки только для того, чтобы отправиться в театр и смотреть спектакль с лучшего, особо оплаченного места.

Поглядев представление, они по уши влюбляются в какого-нибудь актера, который носит ничего не значащий герб: «знак „малое" внутри квадрата», «пляшущий журавль» или «волны курящегося аромата» [135], и который, принимая чужое обличье, проводит свою жизнь как во сне. Увлеченные этими лицедеями, они не заботятся о судьбе своих родителей, забывают ради пустых забав навестить родных братьев, даже лежащих на смертном одре.

Таковы эти «листья лотоса»!

Когда в мире наступает весна и на сердце становится так легко, перейдите через ближайший мост Ёдобаси и полюбуйтесь на остров Наканосима. Что за прекрасный вид! В небе тихо плывут облака, ни одного дуновения ветра, в реке Фукусиме звучит веселый хор лягушек, весенний дождик даже не замочит зонта… Стоит такая тихая весенняя погода, о которой только можно мечтать.

Все рынки опустеют, даже на рынке торговли рисом — ни живой души. Молодые приказчики, томясь скукой, обопрутся на ящички с письменным прибором, подложат себе под голову счеты, откроют сборник песен из дзёрури «Кодакэ-сю» [136] и поют, в такт хлопая себя по заду. Интересней всего те места, где говорится о любви. Попутно в той же манере они высмеивают девушек — «листья лотоса», подыскивая для каждой меткое сравнение, как сравнивают между собой сплетенные вместе гербы любовников [137].

«Кто так забавен собой, что взглянуть — только смех берет? Это Кити из Яцухаси да „старец тысячелетний" из театра возле реки».

«Кто наводит зевоту, но все же приятен на взгляд? Это Столичная Тама и пионы в храме Мидо».

«Что всегда готово к услугам, если нужно на скорую руку устроить веселый кутеж? Это дурная болезнь у Хацу, по прозвищу Дылда, да чайные домики в Кодэу».

«Что всегда светится ночью, как драгоценные камни? Это глазища Рин, по прозвищу Кошка, да фонари на палках у запоздалых прохожих».

«Что кажется веселым, но после глядит так уныло? Это девица Кумэ, что зовут Головою Будды [138], и нарядная повозка в праздник святилища Дзама» [139].

«Кто плачем портит веселье? Коман, по кличке Бутылка, да вороны в сосновом лесу возле храма Имамия».

«Что утомительно длинно, но даром послушать можно? Болтовню до утра в постели Наэ из Этиго да „Повесть о Великом мире" [140], когда воет её Докю».

«Что кажется очень изящным, но в розницу продается? Наивная девушка Сацу — Поддельный багрец и цветущие ветви глициний с улицы Танимати».

«От чего, поглядев, отвернешься? От подкладки старого платья плаксивой Сюн Попрошайки да от объявления о новогоднем концерте» [141].

• Предыдущая
• 22/28
• Следующая